Любить всем сердцем (ЛП) - Солсбери Дж. Б.

— И что? — Мой голос звучит грубо из-за того, что его не использовали. — Какие новости?

Он закрывает журнал и встает.

— Пока ничего. — Парень собирает стопку журналов со сплетнями и пачку сигарет, которые я послал его купить, и кладет их на прикроватный столик. — Но там четыре страницы фотографий знаменитостей до и после того, как они заполучили новые сиськи.

Вместо ответа я издаю стон и подталкиваю себя вверх, садясь.

— Похоже, ты все еще скрыт от радаров. — Медбрат смотрит на верхнюю простыню, все еще скомканную на полу. — Новые простыни?

Хватаю журналы и бегло просматриваю заголовки в поисках своего имени, но, похоже, медбрат прав.

— Как долго я здесь нахожусь?

Он собирает простыню с пола и запихивает ее в корзину.

— Сегодня ровно неделя.

— Хм. —И ни один гребаный новостной канал не заметил, что я пропал.

— Ты больше не нуждаешься в препаратах… Не мог бы ты присесть вон там, чтобы я мог сменить постель?

Парень протягивает мне руку, но я не обращаю на нее внимания и медленно выбираюсь из постели. Он сумасшедший, если думает, что я подойду к этому стулу. Может, я и слаб до чертиков, но скорее упаду и раскрою себе череп, чем сяду на трон кошмаров. Ковыляю в дальний конец комнаты. Медбрат бросает мне пару спортивных штанов, и я ценю то, что он не пялится на мою голую задницу и не делает вещи странными.

— Дэйв должен позвонить с минуты на минуту, чтобы сообщить, каков следующий шаг в твоем выздоровлении. — Он собирает все грязное постельное белье. — Ты голоден?

— А кто эта девушка?

С полными руками белья он смотрит на меня.

— Какая девушка?

Я киваю в сторону двери.

— Она заходила сюда?

Медленная улыбка растягивает мои губы при воспоминании о ее невинном вздохе и о том, что он сделал с моим телом.

— Ага.

— О. — Парень хмурится, скорее всего, сопоставляя мою наготу, грязные простыни и девушку, и приходит к самому очевидному выводу. Ошибается, но я не собираюсь его поправлять. — Эм… — Он подходит к двери, секунду смотрит на нее, потом поворачивается ко мне. — Она не упоминала об этом.

— Я не об этом спрашивал. — Черт, этому парню нужно, чтобы я это записал?

— Она-никто. Просто няня.

Всего несколько часов назад я вышел из детоксикационного ада, и мое тело снова жаждет острых ощущений. О наркотиках и выпивке не может быть и речи, если я хочу сохранить свою группу, так что...

— Она все еще здесь?

— Нет, мужик. Она ушла... Ой, подожди. — Он достает из кармана мобильник. — Это Дейв. — Парень протягивает его мне и выходит из комнаты с корзиной в руках.

— Осталось восемьдесят три дня, — говорю я, подходя к телефону.

— Приятно видеть, что ты никуда не торопишься.

— Дэйв. Я трезвый. Не будь стервой.

— Пит говорит, что ты больше не принимаешь детоксикационные препараты.

— Так и есть. А теперь мне предстоит сидеть на заднице, безумно скучая, в течение восьмидесяти трех дней, когда я мог бы записывать и зарабатывать вам миллионы.

— Вот что будет дальше. Ты будешь посещать индивидуальные консультации каждый день в течение следующих тридцати дней…

— Ты издеваешься?

— Два раза в неделю в течение следующих тридцати дней, затем один раз в неделю в течение последних тридцати.

— Это чушь собачья!

— Ты также будешь ежедневно встречаться с группой анонимных алкоголиков и наркоманов.

— Ты серьезно думаешь, что я смогу ходить на встречу без охраны? Ты что, совсем спятил?

— Я делаю все, чтобы это было безопасно, и все подпишут договор.

— Зачем? Я трезвый! Это то, что ты хотел, так почему бы нам не прекратить это дерьмо и не вернуться к работе?

Он молчит слишком долго.

— Дэйв!

— Послушай, Джесси. — Он тяжело вздыхает. — Сколько стоит твоя карьера? Это твой единственный шанс сохранить все, ради чего ты так упорно трудился.

Чудовище внутри отрыгивает и гнев пузырится у меня в горле.

— Я гребаный рок-Бог. Мне не нужны ни ты, ни группа. Я мог бы выйти из этого дерьмового дома прямо сейчас и вернуться в топ-10 через неделю!

— Вот тут ты ошибаешься. Ты безработный. У тебя нет ни группы, ни лейбла, и если ты будешь бороться с этим каждый лейбл от Лос-Анджелеса до Нью-Йорка отвернется от тебя.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Нет, если хотят делать на мне деньги!

— Ты хоть представляешь сколько денег «Аренфилд Рекордз» потерял из-за тебя за последний год? Отменял шоу, потому что тебя отправили на реабилитацию, все студийные часы, которые они забронировали и оплатили, но ты так и не появился? Не говоря уже о том, что последний альбом провалился!

Рука, сжимающая телефон, дрожит, и я борюсь с желанием швырнуть аппарат в ближайшую стену.

— Это твой единственный выход. Прими это или уходи, но знай, что если уйдешь, все будет кончено.

Я тру глаза и стону. Как, черт возьми, я потерял контроль над своей жизнью?

БЕТАНИ

— Блины и бекон. — Я ставлю тарелки на стол перед тремя мужчинами, которые выглядят так, словно заглянули после того, как побывали в баре. — Могу я предложить вам что-нибудь еще?

Когда они уверяют, что все в порядке, я проверяю другие столы. Пятничные вечера в «Пирогах и блинах» гораздо оживленнее, чем можно было бы подумать. Мы не подаем алкоголь, но подаем то, чего, кажется, жаждет каждый, кто выпил.

Много углеводов.

— Прошу прощения? — Мужчина в джинсах и футболке макает салфетку в стакан с водой. — Можно мне еще сиропа? Я пролил на себя. — Он подносит влажную салфетку к паху и энергично трет пятно.

Быстрый взгляд на него возвращает меня в сегодняшнее утро, когда я вошла в комнату к Джесси.

— Конечно! — пищу я, разворачиваюсь и бегу на кухню.

Со звуком шипящего мяса на сковороде и запахом сладкого теста в воздухе, я пытаюсь забыть образ того, чем Джесси Ли занимался в постели своего брата. Забавно, но попытка забыть увиденное ещё больше заставляет меня об этом думать. Почему мы не можем увидеть то, что хотим узреть? Почему у нас нет какой-то кнопки удаления, чтобы полностью вычеркнуть изображение из нашей памяти? У меня есть список вещей, которые я хотела бы стереть из своего банка памяти.

Я наполняю еще один маленький кувшинчик сиропом, а затем передаю его парню, который, слава богу, перестал очищать себя.

Но ущерб уже нанесен, и я снова и снова прокручиваю в голове татуированную руку Джесси, спрятанную под простыней, его напряженные мышцы, подбородок, запрокинутый назад...

— Нет!

Мужчина смотрит на меня, явно сбитый с толку.

— Нет, э-э... никаких проблем.

Мне нужно избавиться от этого. Если бы я могла рассказать Эшли о том, что видела, мне бы стало лучше — никто не может нормализовать сексуальные вещи так, как она — но это проклятое соглашение о неразглашении означает, что я должна справиться с этим самостоятельно. Одна.

Нужно двигаться дальше. Подумать о чем-нибудь другом. Занять себя чем-нибудь, и в конце концов я забуду, что видела, как Джесси Ли занимался сексом сам с собой. Конечно. Определенно это то, что женщина могла бы забыть.

Я хватаю коробку с сахарными пакетиками из хранилища и наполняю формочки в попытке забыть или, по крайней мере, игнорировать свои воспоминания.

— Бетани, у тебя новый столик, — окликает меня хозяйка Минди, направляясь в туалет для сотрудников. — Прикроешь меня? Мне нужно в туалет.

Я ставлю коробку с сахаром, беру блокнот и ручку, чтобы принять заказ у пары, сидящей в моей секции. Мои ноги отказываются двигаться, когда я вижу, кто эта пара.

Уайт и Сюзетта.

Ладно, успокойся. Дыши.

Заставляю себя расслабиться и направляюсь к их столику.

— Добрый вечер, добро пожаловать в... О, Уайт? Это ты?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я мысленно съеживаюсь.

Это ты? Мы встречались почти год, как будто я могла забыть, как он выглядит? Очень умно, Бетани.

— Э-э... да. — Кажется, он удивлен, увидев меня. — Привет, Бэт.

Мне никогда не нравилось, когда меня называли Бэт, но почему-то Уайт произносит это имя как королевское.