Птица дивная - Кира Кольцова

Я закрывала собой, как пресловутый пионер – герой, чьи-то темные места в биографии, способствовала получению «трешки» родителями, а иначе, без меня – это была бы «двушка». Весь этот замысел, я позже поняла, когда после ЗАГСА, переехала с мужем жить в Казахстан. Моя мать стала меня убеждать в том, что мне надо непременно выписаться из их квартиры, что иначе я там, не получу свою квартиру. Я сделала, как просила мать. Впредь – она начала воспринимала мое присутствие, но – недолго и только в пределах понятия «приехать в гости», а не домой. Дом отныне я должна была создать сама, не имея понятия – как…

…Посвятить свою жизнь другим людям – это, наверное, то же жизнь! Эта фраза не раз мелькала потом в моем сознании, оправдывая мою беспечность и перманентную доверчивость: доверие к людям, открытость и абсолютную не готовность к негативу в любом его проявлении, полную неспособность увидеть, разглядеть дурное. Зло и подлость, направленную на других, я видела сразу, и знала всегда, как и кого защитить, а если это касалось меня – все мои способности превращались в ноль. Я не умела, не разглядеть дурное, не защитить себя…

Пассажирский поезд уносил меня и моего мужа в новое будущее, как ветер уносит листья в полную неизвестность. Где случится остановка? Станет новый мир желанным и приветливым – я не знала. Как не знала и то, с кем я еду и куда… Мужчина мой, сидел напротив, с газетой и чаем. Я разглядывала его впервые. Знакомый незнакомец. В это мгновение, мне захотелось только одного – чтобы он оказался таким, каким я его нарисовала, когда то. Хотелось стать главным человеком для него, в нашей общей новой жизни. Хотелось жить в его пугающем новом мире, быть нужной ему и любимой им…

Муж вез меня в Белоруссию к своим родителям. Те, в свою очередь, собрали к нашему приезду пол деревни и родню из других городов и земель. Родители мужа приняли меня очень тепло и просто. Нашего приезда так же ждали его родные, брат – Евгений и сестра Елена, которую муж обожал и, которая больше чем кто-либо, хотела как можно скорее познакомиться со мной.

Гродненская область – место особое, где чудно переплетались православие и католичество. Последнее, скорее – преобладало – строгостью нравов, сдержанностью в эмоциях – сразу было отмечено мной с долей удивления.

Мы, естественно, сразу стали центром всеобщего внимания. Свекор все время хотел накормить меня, а мне была приятна его трогательная забота. Непринужденная простота в общении с родней мужа подарила мне драгоценное и долгожданное ощущение, что я стала членом большой и дружной семьи, в которой нет лишних. Дедушка Павел из Лондона – во времена падения Российской Империи – пребывая в возрасте младенца – перебрался с родителями заграницу – там и остался. Он был прекрасно образован и слыл рассказчиком – каких мало. Мы пели с ним романсы. Он читал мне стихи и, галантно, как в старину – флиртовал со мной. Я наслаждалась гармонией! Семьей! А воздух в доме был наполнен запахами жареного мяса, блинов и чем-то еще – вечным и надежным – запахом того, что было новым и непривычным для меня.

Мои родители то же приехали на наше торжество, что бы «не уронить лицо». Так было принято. За все время пребывания здесь они ни разу не взглянули на меня. Их лица выражали радость – наконец-то меня передали в «надежные руки». На следующий день, рано утром, они уехали – с полным багажником солонины, сала, овощей и иных угощений.

Я проснулась и немного смутилась, что в постели – одна, без мужа, но отмахнулась от дурных мыслей, когда перевела взгляд на часы, отдохнувшая от многолюдья и обязанностей невесты – от всего нового и не привычного для меня.

«Какая красота», думала я, лежа в постели, разглядывая убранство не большой комнаты, утопающей в цветах и подарках. Вышитые удивительными белорусскими узорами занавески и скатерть, окрасили пространство яркими красками, а свежесть на крахмаленой чистоты, это видимо то, что хранили и соблюдали не меньше, живущие здесь из поколения – в поколение.

Время приближалось к полудню. С кухни запахло пирогами. Дом был большой – всем приехавшим хватило места. Кто-то еще спал, а кто-то на лавочке у дома балагурил и курил. Незамеченная ни кем, я вышла из дома и по тропинке отправилась гулять по владению. В теплицах – краснели огромные помидоры, множество плодовых деревьев, обвешанных щедрым зреющим урожаем, ягодные кусты – удачно соседствовали с пятачками газона с лавочками, маленькими фонтанами и цветами.

Мое внимание привлек колодец, с крышей из изысканного деревянного кружева, огромная бадья, наполненная колодезной водой и уже согретая солнцем. От крыльца обзор закрывали широкие кусты жасмина, а рядом с колодцем стоял столик с мылом, шампунем и мочалками. Меня, немного, удивила такая готовность этого райского уголка к водным процедурам. Я разделась, не раздумывая, увлекаемая желанием испытать наслаждение от прохладной колодезной воды – окунуться в нее прямо здесь – под ярким солнцем – ни чего не страшась. Затея привела меня в полный восторг. Ни кто и ни чего не увидит. Я все успею. Тут я обратила внимание на свидетеля моего таинства – аиста – он сидел в разлапистом гнезде на столбе, в нескольких шагах от меня. Это было невероятно! Пока я, нагая, распускала и расчесывала волосы, он, взмахнув огромными крыльями, взлетел над своим гнездом и, сделав круг надо мной, приземлился – совсем рядом – у колодца. Я продолжала непринужденно расчесывать свои волосы – крупными волнами разлившиеся до пояса – стройная и естественная, как природа вокруг меня. Птица смотрела без испуга и желания отступить подальше. Гордо демонстрируя свою стать, аист прохаживался рядом. Мое естество и то, чем я занималась в эту минуту, казалось, были понятны ему. Блестевшие на солнце бусины его глаз, смотрели на меня внимательно и с любопытством. Весь мир вокруг замер, с трепетом и волнением, оберегая мгновения чуда, волшебство природы обоих – чудесную песню свирели, глубокую, как таинство древнего мира…

– Ну что ты смотришь на меня, не стыдно тебе? – засмеялась я игриво. Мой смех ни сколько не смутил его. – Что? Нравлюсь я тебе? Да? В твоем вкусе должны быть другие девушки! Меня увлекло общение с птицей, которая совершенно не стремилась улетать или отойти подальше от брызг и моего смеха.

Закончив процедуру, укутавшись в свой пушистый халат, я направилась в дом. Сделав пару шагов – я обернулась. Птица сразу на несколько шагов приблизилась ко мне, явно не желая отпускать меня. Я улыбнулась ему в ответ и помахала рукой прощально – отпуская его. После моего последнего жеста, аист тяжело поднялся с места в воздух, а через мгновение он опустился в свое гнездо, все так же продолжая смотреть в мою сторону. Необыкновенное ощущение наполнило меня. Это было ни с чем несравнимое чувство, что я и птица – одно целое, что это общение было не случайным. Как будто мы с ним из другого мира. Мира леса и ромашковых полей. Мира, где звездное небо вокруг нас – наш общий дом, где все говорят друг с другом на одном языке – мира, где нет людей…

Наблюдая за аистом, я вдруг вспомнила еще одну птицу, которая совсем недавно так же напомнила мне о нашей непостижимой связи: стоя у метро, в Москве, я с аппетитом ела пирожок, купленный рядом – в хлебном. Тут явно ощутила на себе взгляд. Оглядевшись по сторонам, я не смогла определить, найти в толпе людей, глаза, энергию которых я так явно ощутила. Опустив голову, вдруг я увидела нахохлившегося воробья. Он сидел прямо у моих туфель и, закинув свою маленькую голову на спину себе – смотрел на меня – смотрел голодными глазами. Не было опять же, ни страха в его поведении ни напряжения. Я присела на корточки и протянула ему несколько небольших кусочков. Он тут же начал клевать, в полной безопасности рядом со мной. Так мы сидели рядом и ели – только мы вдвоем – понимая друг друга с полуслова. Волнительный момент! Такой же непостижимый, как и этот…

Я, с красивым румянцем, свежая, с блеском в глазах от пережитого, похожая на русалку из «Берендеевского» леса, на лесную ягоду – вошла в дом. Нет, не вошла – впорхнула, привлекая к себе внимание! Молча, пролетела мимо родни и гостей, в нашу комнату и ловкими движениями нырнула в свой любимый сарафанчик – до колена, приталенный – слегка старомодный, с красиво обозначенной талией и нежным женственным верхом – белоснежный, в синих небольших васильках. Легкий батист был мне очень к лицу. Волосы сами по себе почти просохли, естественные локоны, и кудряшки унесли меня ветром с солнечными лучами, что прорвались в окна ко мне. Я без труда нашла свои белые босоножки, одела их и посмотрела на себя в огромное старинное зеркало. Это была я…, что же произошло со мной? Что это – новое и волнующее… Я ощутила себя женщиной! Незнакомое ранее ощущение… не было смысла кривить душой – я красива! И не просто красива! Энергия, которая исходила от меня – навсегда останется в памяти этого зеркала вместе с «волшебным» преобразованием моим и моим смущением.