Корабль в пустоте - Андрей Венедиктович Воронцов

меня?» Сирота казанская с «прослушкой»! Вот и делай добро таким! Я зажал «жучка» в кулаке и тихо сказал девочке:

– Это не настоящая божья коровка, а значок – дорогой, наверное. Я не знаю, как он попал ко мне, но, думаю, тебе будет нужнее. Давай-ка, я нацеплю его тебе. Видишь, он как на липучке. Покажешь подружкам.

– Ой, спасибо!

– Если придет какой-нибудь дядя и скажет, что это его значок, отдай, но скажи, чтобы больше не терял.

– Ладно, – неохотно согласилась она.

* * *

Для начала я отправился в приемную ректора, чтобы узнать, кто, кроме него самого, был ответственным за проведение конференции.

Эффектная молодая секретарша с губами в лиловой помаде была мрачнее тучи.

– Павел Трофимович болен, – всё твердила она.

– Да, слышал, здоровья ему, но не могу ли я с ним поговорить хотя бы по телефону? Я ведь не для того приехал из Москвы – по вашему приглашению, кстати, – чтобы торчать здесь в неведении.

– Да не может он поговорить с вами! – Она отвернулась. – У него инсульт.

– Вот как… – Я уже ничему не удивлялся, но снова неприятно засосало под ложечкой. – Гхм… очень надеюсь, что он оправится. Извините, но с кем же мне тогда контактировать? Кто, кроме ректора, занимался практической работой по конференции?

– Кафедра истории и археологии.

– Ага. Свяжите меня, пожалуйста, с заведующим.

– Павел Трофимович сам возглавлял эту кафедру.

Да что ж такое! Специально, что ли, в этом Южноморске всё устроено так, что концов не найдешь?

– Понятно… Но не он же выполнял всю черновую работу.

– Лаборант кафедры Райская находится в библиотеке, ей поручена регистрация.

– Ну, ее я видел. Я имею ввиду, кто из научных сотрудников кафедры осуществлял практическую работу?

– Доцент Хачериди, координатор. Но его не могут найти.

– Даже странно, – невольно съязвил я. – И всё? Больше никто не был задействован?

Секретарша наморщила лоб.

– Наверное, доцент Колюбакин. Да, конечно, Колюбакин. Поговорите с ним.

– А где его найти?

– Сейчас посмотрю расписание лекций. Он в двести восьмой аудитории, лекция как раз заканчивается.

– Очень надеюсь, что он пришел на лекцию.

Она ничего не сказала и скривила лиловые губы.

Я пошел в указанном ею направлении по затейливому лабиринту старого господского дома, в котором размещался административный корпус университета. Лесенка вверх, через десять метров – снова вниз, поворот налево, направо… Пахнет какой-то сладковатой плесенью, как обычно в старых домах, и немного канализацией. Окна в конце коридора давно не мыты, рамы гнилые. Так, теперь вниз по лестнице во внутренний двор, пересечь его, найти строение четыре. Наверное, это вон тот двухэтажный флигель с осыпающейся штукатуркой. В стороне от входа стояла кучка студентов с выстриженными затылками и длинными чубами до носа, на запорожский лад. Они преувеличенно вежливо со мной поздоровались, держа почему-то руки за спиной. Курят, что ли, в неположенном месте? Однако, проходя мимо, я уловил запах не табачного дыма, а какой-то анаши или марихуаны – в тонкостях не разбираюсь. Значит, борьба с «легкими» наркотиками здесь не ведется. Может быть, с «тяжелыми» тоже.

Без труда найдя на втором этаже 208-ю аудиторию, я остановился перед не притворенной дверью. Доносился голос лектора – стало быть, Колюбакин на месте. Это обнадеживало. Я прислушался.

– … так говорит нам официальная хронология. Но кто считал эти тысячелетия до новой эры? Летописцы? Писатели? Астролог Скалигер? Например, благодаря Гомеру мы знаем о Троянской войне. Но в это же время, по традиционной хронологии, некие «народы моря» сокрушили могущественную Хеттскую империю, причем до сих пор неизвестно, до или после падения Трои. Вот это, надо полагать, была война так война! Не вялая десятилетняя осада Трои, столицы маленького государства! Но почему же мы так хорошо знаем о ней и почти ничего – о катастрофе хеттской цивилизации? А хетты и троянцы, на минуточку, были соседями! И гомеровские ахейцы входили в число загадочных «народов моря», по мнению историков. Только у Хеттской войны не нашлось своего Гомера. Он распиарил одну войну, а что же другая, куда более существенная? Мы судим о ключевых событиях в древней истории по тем источникам, что до нас дошли. Но означает ли это, что других событий не было, и что они были не столь важны? Нет, конечно. Другой вопрос: если рейтинг значимости исторических событий столь выборочен, не выборочна ли и официальная хронология? Точно ли Троянская и Хеттская войны произошли в одно и то же столетие? Или даже в одно тысячелетие? И было ли их так много, этих тысячелетий, как нам внушила традиционная историография и пресловутый радиоуглеродный анализ, в достоверности которого давно уже сомневаются?..

Эге, да он фоменковец! «Новую хронологию» пропагандирует, причем в государственном вузе! Однако, когда лекция закончилась и студенты повалили из аудитории, я увидел в ушах многих из них наушники – так что едва ли пропаганда была эффективной. Вслед за студентами появился и сам Колюбакин. Этого мужчину лет тридцати пяти с круглыми розовыми щеками и рыжеватой бородкой-эспаньолкой я уже видел в холле городской библиотеки: он сидел в сторонке на банкетке с отсутствующим видом, подпирая стену. Не припомню, правда, присутствовал ли он потом в зале, где меня интервьюировали.

– Невольно услышал финал вашей лекции, – сказал я, поздоровавшись с ним. – А почему бы не завершить вашу мысль в полном соответствии с «новой хронологией»: что Троянская и Хеттская войны на самом деле – одно и то же событие и произошло оно во времена Александра Македонского? А Агамемнон и Александр Македонский – один и тот же человек?

– Это не столь уж и абсурдно, как может показаться, – нимало не смутившись, отвечал он. – Я полагаю, что «народы моря» сокрушили хеттов после того, как получили ключ к Дарданеллам, а не наоборот, то есть не до падения Трои, а после. Так что это был единый процесс, только растянувшийся во времени. Насчет Агамемнона и Александра Македонского интересно, надо запомнить. А вам никогда не казалось, что Александр Македонский столь же мифологичен, как, скажем, и Геракл? Уж больно он много подвигов насовершал, в его-то возрасте.

– Вы знаете, я в детстве вообще не верил в так называемые судьбоносные исторические события. В моем дворе ничего похожего не наблюдалось, а взрослые с авоськами категорически не напоминали людей, способных совершать подвиги.

– Вы, вероятно, намекаете, что подобные мысли могли зародиться только в таком глухом провинциальном дворе, как Южноморск, – ухмыльнулся он.

– Провинциальность – не всегда территориальный признак. Мысли о том, что никакой истории на самом деле не существовало, приходят в голову многим людям и в Москве, и