Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 9 - Джон Р. Фульц

как черепаха.

— Брат. Я звал тебя. Ты уставился на камень. Ты не слышал. Я звал тебя.

Несвязная речь вновь возобладала над его пустым разумом. Неужели я так долго смотрел на камень? Возможно, ночные демоны сыграли злую шутку с моим сознанием, наполнив его ложными ощущениями. Я решил, что причудливый монолог брата и странности этого камня были всего лишь плодами переутомления.

— Зачем ты притащил камень на нашу крышу?

— Мой камень. Я получил на рынке.

— Ты действительно обменял что-то ценное на бесполезный камень?

— Нет. Это подарок.

— Кто тебе его дал?

— Торговец с юга. Оонана сказывала о нём. У него большой нож. Блестящий. Я видел своё отражение. Оонана говорила, что он владеет магией. Она уверяла, что у него много лиц. Она называла его «безликим». Что Оонана имела в виду? Как он может быть безликим? Я ведь видел его лицо. Только одно лицо. Я не видел крыльев. Оонана утверждала, что он летает. Ночами он летает. Но крыльев нет. Она именовала его «фараоном». Оонана объясняла, что это означает «правитель». Чёрный фараон. Чёрный правитель с юга. Зачем правителю быть торговцем?

— Ты единственный дурачок в деревне, который слушает её бредни. А теперь помоги мне столкнуть камень с крыши и откатить подальше от дома. Отец рассердится, если обнаружит его поутру, собираясь в поле.

— Не толкайся! Мой камень! Чёрный фараон дал мне! Не трогай!

— Говори тише. Все будут в ярости, если мы поднимем шум. Отлично. Оставайся здесь со своим камнем. Я опущу лестницу за собой. Сиди вместе с камнем и историями старой ведьмы. По велению камня можешь даже полетать на пару с тем торговцем, давай. Просто прыгни с крыши, взмахни руками, как ястреб крыльями, и ты упорхнёшь от меня.

Когда Уту отвоевал у Нанна небесный трон, Мардука не было видно. Когда мы все вышли наружу, чтобы закончить сбор урожая, мой полоумный брат и его камень уже исчезли. Я не узрел его ни на одной из крыш, примыкающих к нашему дому, и никто из соседей, выбирающихся из своих жилищ, не заметил ничего необычного.

Я окинул взором фасад нашего дома. Стену украшали только узкие, высоко расположенные окна. Отец опустил наружную лестницу, ведущую на крышу. На земле не было и следа падения камня.

Отец и наши дяди вывели стада за пределы деревни. Животных забивали. Шкуры с них снимали, скребли дочиста, затем растягивали на крыше, придавливая тяжёлыми камнями, и оставляли сохнуть под лучезарным светом Уту. Мы не успеем обработать кости и рога до отъезда торговцев. Придётся довольствоваться тем, что удастся получить за шкуры и мясо.

Мать, Ишара и я отправились в поле вместе с кузенами. С собой мы взяли длинные ножи и серпы из кремня, чтобы срезать стебли пшеницы и ячменя. Мы работали до тех пор, пока сияние трона Уту не достигло зенита славы, после чего сделали перерыв. Один из кузенов принёс корзину с чёрным хлебом и бурдюк из козьей шкуры, наполненный парным молоком.

Пока мы ели в тени несрезанных стеблей, подошла Оонана. Она не обращала внимания на потоки пота, стекающие по костлявому телу. Её неистовый бред не могли унять ни жара, ни голод.

— Южный торговец ушёл. Ушёл ночью. Он летит на юг, в царство великой реки. В ярких одеждах летит он под пристальным взглядом человека-льва из песчаника, а ему поклоняются культы, провозгласившие его своим тёмным владыкой. Он оставляет после себя мерзкое проклятие! Куда бы он ни направился, за ним следуют безумие и разрушение! Даже если каждое колено преклонится в знак почтения перед деревенским алтарём, боги не отсрочат нашу участь!

Прервав свою дикую жестикуляцию, Оонана посмотрела прямо на меня. В её глазах плясало всепожирающее пламя. Взбесившаяся старуха набросилась на меня как зверь. Она повалила меня на землю, ударив в грудь руками с острыми ногтями. Среди криков и проклятий её пальцы раздирали мою кожу. Своей свирепостью Оонана обратила в бегство всех цапель и жаб с места хаоса.

Мать и Ишара попытались оттащить старуху, но та с невероятной силой отбросила их в ячмень. Я схватил кремнёвый серп, лежащий рядом, и взмахнул им по широкой дуге. Остро заточенное лезвие глубоко вошло Оонане в бок. Ошеломлённая старуха, пошатываясь, отступила.

Собрались зрители, привлечённые звуками перепалки. Оонана протиснулась сквозь толпу, отталкивая всех, кто пытался протянуть ей руку помощи. Она подбежала к реке и спрыгнула с берега в воду.

Чудовище лежало в ожидании трапезы. Когда Оонана с плеском упала в тёмную воду, огромная зубастая рептилия поднялась, чтобы забрать её. Челюсти сомкнулись и унесли обречённую старуху в непроглядную глубину.

Я провёл лезвием серпа по земле, стирая кровь. Все зеваки вернулись на свои участки земли. Боги решили больше не защищать Оонану. Будь то зверь, наводнение или голод, но те, кому предначертано умереть именно так, неизменно встретят свою судьбу. Они отправятся в Мир Без Света, чтобы пить пепел и есть глину.

— Тигран, ты уверен, что не ранен?

— Оонана была слаба даже в своей ярости. Я в порядке, Ишара.

— Возможно, ей тоже приснился злой сон. Может статься, её старческий разум не вынес такого бремени, и именно поэтому произошёл этот припадок.

— Какой злой сон?

— Мама призналась мне, что прошлой ночью их с отцом преследовали ужасные видения. Наших дядюшек, тётушек и кузенов они тоже не обошли стороной. Но все впечатления домочадцев ограничились лишь смутными ощущениями страдания и тревоги, а ещё затяжным чувством обречённости, сопровождаемым демонической музыкой. Мой дурной сон оказался гораздо более ярким.

— Что ты видела?

Когда Мардук изливал мне в ухо бессвязные воспоминания о своих снах, они в основном бесполезно стекали на землю. Моя сестра же, хотя и имела склонность к полётам фантазии, была трудолюбива и уравновешена. Рассказам Ишары о её сновидениях я охотнее верил и внимательно слушал.

— Сначала я видела только необъятную чёрную пустоту. Я слышала ту же музыку, что и наша семья в ночном кошмаре, — жестокий бой барабанов и негармоничный вой флейт. Огни, похожие на яркие факелы, мерцали в бескрайних просторах, но всё оставалось тёмным. У меня сложилось мрачное впечатление, будто я иду по бесконечному кладбищу. Эти световые скопления, зависшие в безбрежности пространства, казались мёртвыми, словно несчастные люди, зарубленные в поле бессердечными разбойниками… Вдруг из вязкого шлейфа гулкой пустоты возник возвышающийся храм. Он был сложен из массивных глиняных кирпичей. Они оказались настолько крупными, что, полагаю, потребовалось бы выгрести целый берег реки, чтобы сделать один кирпич для этого чудовищного дома богов.

Ярусы пирамидой вздымались на