Присвоенная, или Жена брата (СИ) - Герр Ольга

Как будто мало было выбора свидетелей и признания Фреи, так еще и день свадьбы неотвратимо приближался. Он надвигался на меня подобно лавине. Я знал — когда он наступит, я буду раздавлен.

Вся крепость готовилась к торжеству. В воздухе витал привкус праздника, но были и плохие новости. Отцу стало хуже. Болезнь, точащая его изнутри весь последний год, прогрессировала.

Лекари разводили руками, маги и те были бессильны. Лекарств от черной хвори нет. Она поражается внутренние органы, и человек медленно угасает. К счастью, хворь не заразная. Она хотя бы не грозит другим жителям крепости.

За пару дней до свадьбы отцу стало совсем плохо. Он едва мог сделать пару шагов и передвигался по залам в кресле с колесиками на ножках. Матушка повсюду следовала за ним, оберегая и поддерживая.

— Я не смогу соединить руки Харальда и Фрейдис, — сказал отец, вызвав меня к себе накануне свадьбы. — Это придется сделать тебе, Арнэй. Ты следующий в роду после меня по старшинству.

Именно старший мужчина рода заключает брак. В церемониальном зале он при свидетелях соединяет руки будущих супругов. Они произносят клятвы, и он объявляет их мужем и женой. А уже после брак скрепляется невинной кровью невесты в парадной опочивальне в присутствии свидетелей. Именно так в крепости Кондор заключаются союзы.

Никогда в жизни я не испытывал такого отчаяния, как в тот момент, когда понял, что именно мне предстоит отдать Фрею другому. Я лично вложу ее руку в ладонь брата. Должно быть, я проклят богами и обречен на вечные муки.

— Разумеется, он сделает это, — за меня ответила матушка.

Я молчал. У меня слова застряли в горле.

— Надеюсь, я доживу до внука. Понянчить не успею, но, может, хоть увижу, — вздохнул отец.

Этот разговор убивал меня. Каждое слово как удар пикой в грудь. Не знаю, как я сохранял видимость спокойствия, а не корчился от судорог на полу.

— Прошу меня простить, — я встал. Еще одно слово о детях Фреи от Харальда, и клянусь, я придушу того, кто их произнесет. — Меня ждут неотложные дела.

— Да, конечно, иди, — махнул рукой отец. — Теперь забота о крепости на твоих плечах.

Я и правда взял на себя многие обязанности главы, но не дела торопили меня. Я бежал прочь от реальности.

В тот миг, когда Фрея сказала, что любит Харальда, мир потерял краски. Исчезла радость, погасли звезды, а внутри меня поселилось печаль. Но у меня был долг, и я сосредоточился на нем. Тогда мне еще казалось, что я смогу это преодолеть. Как наивен я был!

И вот он настал. Тот самый день. Для кого-то светлый, а для меня — черный.

Свадьба по традиции проходила на закате. Родственники с гостями собрались в зале с колоннами и сводчатым потолком. Его стены украшали древние фрески, повествующие о подвигах нашей семьи, как правило, военных. Наш род издавна славился боевыми заслугами.

Мы с Харальдом стояли на возвышении, ожидая, когда в зале появятся невеста. Мой взгляд скользил по фрескам. Мне казалось, я видел в них решение своей беды.

Я уйду в военный поход. Соберу отряд и отбуду на границу. Пусть Харальд помогает отцу и занимается делами крепости. Я же сосредоточусь на том, что у меня получается лучше всего — на убийстве врагов. Так я буду вдали от Фреи и соблазна, который она для меня представляет.

Забили барабаны, слуги открыли двери, и показалась невеста. Ее вел Олаф. На Фрее было платье из полупрозрачной белой ткани плотно расшитой золотой нитью. В нем она сияла как солнце. В ее распушенные волосы вплели мелкие белые цветы, как символ невинности и чистоты невесты.

Я смотрел на Фрею и не понимал, как еще не ослеп. Как все в зале не ослепли? Ее красота ярче небесного светила. Она сражает наповал. Никогда не думал, что женщина может быть настолько божественно прекрасной.

Это не моя выдумка, это видели все. Головы поворачивались в сторону Фреи. Женщины глядели с завистью и ревностью, мужчины — с восхищением. Моя рука сама собой потянулась к кинжалу на поясе. Я спохватился в последний момент и заставил себя разжать кулак. Глупо ревновать к толпе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я едва успокоился, как Фрея добила меня. Она улыбнулась. Но не мне. Конечно, не мне. Я не достоин ее улыбки. Она предназначена Харальду. Впервые я пожалел, что не единственный ребенок в семье.

Олаф вывел Фрею на возвышение и передал мне. Наши руки встретились, и Русалка вздрогнула. Она всегда именно так реагировала на мои прикосновения, как будто они ее пугали.

Фрея нарочно не смотрела на меня, только на Харальда. Не сводила восторженного взгляда с его лица.

Брат вложил свою ладонь в мою вторую руку. Вот он — тот самый момент. Надо соединить их руки. Не знаю, где я взял для этого силы. Но я сделал то, что должно, как и всегда.

Следующий этап — разжать пальцы и отпустить, но рука отказывалась подчиняться. Она намертво вцепилась в Фрею.

Пауза затянулась. Невеста занервничала. Настолько, что все-таки удостоила меня взглядом. Надо же, снизошла.

Русалка злилась и не понимала, почему я тяну. Но отпустить ее, все равно что вырвать сердце из груди. Может, кто-то другой смог бы совладать с собой, но я, как выяснилось, не настолько силен духом. Да, я слабак, когда дело касается этой женщины. Неприятно это признавать, но уж как есть.

Фрея дернула предплечьем, буквально сбрасывая мою руку со своей. Та упала безвольно вдоль тела, а довольная невеста повернулась к жениху.

— Клянусь любить тебя при жизни и после смерти. Клянусь быть тебе опорой и поддержкой, — она первой произнесла слова клятвы.

Фрея говорила, а мне каждое слово как удар кинжалом прямо в сердце. Я слушал ее нежный голос и истекал кровью.

Харальд повторил клятву. Настал мой черед. Я говорил и не узнавал собственный голос. Он был надломленным и старческим, как будто за пару минут я постарел на десятки лет.

— С этой минуты и навеки Харальд Гидеон и Фрейдис Альдвин связаны нерушимыми узами брака. Перед богами и людьми объявляю их мужем и женой.

Все, моя роль выполнена. По крайней мере, на этот момент. Я мог отойти в тень, что я с радостью и сделал. Мне была необходима передышка. Ведь впереди главное испытание — брачная ночь.

Новобрачные и гости перешли в зал для приемов. Отец не поскупился, пир вышел знатным. Но у меня был не праздник, а поминки.

Весь вечер я ничего не ел, не пил и почти не моргал. Все это время меня изнутри рвал на куски страшный зверь. Имя ему ревность. Она выгрызала мои внутренности, заставляя трястись от ярости. Приступы были особенно сильны, когда Харальд наклонялся к Фрее, брал ее за руку и что-то шептал на ухо. В эти мгновения я был в шаге от братоубийства. Так близко, что самому страшно.

С нашей первой встречи я засыпал и просыпался с именем Фрейдис Альдвин на устах. Я готов был отречься от семьи ради нее. Я пал. Фрея стала моим грехом. Таким притягательно сладким, что я не мог от него отказаться. У меня не хватало на это сил.

Все без нее было не так и не тем. Для меня она затмила целый мир. Ничто не имело смысла, кроме нее. Разве я мог отдать ее другому? Пусть даже брату. Одна мысль, что он коснется ее, вызывала во мне дикий протест. Если это случится, я наверное убью обоих, но смириться точно не смогу.

Красивая и недоступная. Не девушка, а проклятие. Мое личное. Вся жизнь рушится из-за нее. Все летит в пропасть. А она даже не осознает, какую власть имеет надо мной. Что бы ни попросила, все бы сделал. В бездну ради нее бы спустился и вернулся. Но ей ничего не нужно. Уж точно не от меня. Она хоть иногда думает обо мне? Едва ли. В ее взгляде, устремленном на Харальда, я вижу нежность. И я ненавижу ее за это. Она не должна так смотреть на него. Ни на кого. Только на меня.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Фрея моя. И точка. Чтобы там не думал весь прочий мир. Она для меня и под меня. Я скорее сломаю брату руку, чем позволю ему дотронуться до нее.

Не знаю как, но этой ночью Харальд с Фреей не будет.

Глава 10 Свидетель от семьи жениха

Я был противен сам себе, но мне никогда ничего так не хотелось, как снова дотронуться до Фреи. Телу неважно, чья она там невеста или даже жена. Для него не имеет значения родословная, ему плевать на статусы. Оно хочет. Дико, неконтролируемо, отчаянно.