Последние страницы моей жизни (СИ) - Шир Лина

Мне все же удалось ухватить Юлю за руку, и я потянул ее ближе к себе, чтобы она не расхаживала по всей ванной и не увидела того, чего видеть не нужно было. Но то ли я не рассчитал силы, то ли она была слишком увлечена чтением нотаций, потому что неуклюже пошатнулась и в то же мгновение грохнулась ко мне в ванну. Выглядело это забавно только со стороны. Я испугался, что она могла удариться. Но Юля молчала, значит не ударилась. Она лежала у меня на груди вся мокрая, ошарашенная и… я не мог прочесть весь спектр эмоций гуляющих по ее лицу. Юля смотрела на меня открыв рот. Впервые мы были настолько близко друг к другу. Я рассматривал ее лицо: огромные голубые глаза, маленький носик, большие розовые щеки и губы… Мой взгляд остановился именно на них, и я клянусь, что если бы не держал себя в руках, алкоголь бы сделал то, о чем я потом жалел бы всю оставшуюся жизнь. С одной стороны — не так долго бы и жалел, с другой — я не хотел портить остатки своих дней.

Молчание затянулось. Слишком. Нужно было что-то сказать, но я не успел. Заметил, как Юля, пересилив себя, потянулась ко мне, чтобы поцеловать и вовремя успел отвернуть голову. Она этого хотела. Хотела, чтобы я поцеловал ее, но… это было бы неправильно.

— Почему?! — возмутилась Юля, растерянно глядя на меня, но что я мог ей сказать. — Почему, объясни мне?! Я тебе совсем не нравлюсь?

— Юля, прекрати это. — Я помог ей вылезти из ванной и едва успел остановить, чтобы она не разделась прямо передо мной. — Ты еще слишком…

— Молодая? И что?! Это ведь даже лучше, разве нет? Я думала…

— Давай мы не будем об этом говорить, пока я в таком… виде. — Я пытался не ругаться с ней, потому что понимал ее чувства, но она была слишком упрямой.

— Нет, мы будем говорить прямо сейчас! Я бегаю вокруг тебя, помогаю, исполняю твои желания, а ты… ты даже не пытаешься ответить мне взаимностью!

— Я не просил и не прошу тебя исполнять мои желания. Я даже не прошу сидеть со мной целыми днями! У тебя, я уверен, есть другие дела, так занимайся ими, а не… — я провёл рукой по лицу и покачал головой, пытаясь сказать следующую фразу, как можно мягче. — Мне еще рано нанимать сиделку.

Юля закусила губу, видимо боялась резко отозваться обо мне, но глубоко вздохнула и прошла к двери, шлепая мокрыми ногами по кафелю.

— Ты глупый и неуверенный в себе неудачник.

— Я знаю…

— Так если знаешь, почему не исправляешь это?! — крикнула Юля обернувшись ко мне.

Я пожал плечами, понимая, что она права. Все ее слова ранили меня, так же как ее ранил мой отказ, но… я ведь был прав.

Приняв душ, я прошёл в спальню, где творился полный хаос. Все вещи из шкафа валялись на полу. Сразу понятно, что кто-то что-то искал. И даже не кто-то, а Юля, потому что среди этого бардака я нашел ее мокрые вещи.

Переодевшись, я бросил все вещи в стиральную машину и прошел в гостиную, где сидела Юля. Она сидела в моем старом черном свитере. Ей он был велик. Даже слишком, потому что она в нем казалась еще меньше. Со мной Юля не разговаривала, да и мне нечего было сказать. Ну а что я мог? Ровным счетом — ничего. Может быть все шло из детства? Все комплексы оттуда.

Сначала дразнили за мою худобу — в начальных классах, потом за бледность и прыщи — в старших, за ум — в университете, за быстро выполненный план — на работе. Сейчас у меня был единственный комплекс — мой диагноз. Я не мог жить в полную силу. Боялся выкурить лишнюю сигарету, боялся выпить больше обычного. С этой болезнью я стал другим человеком, но таким же неудачником.

Я прошел на кухню, поставил чайник и прикрыл глаза, думая о том, что произошло в ванной. Почему я так сделал? Потому что собрался умирать? Или может быть я боялся того, что… если дело зайдет слишком далеко, я облажаюсь? Стиснув зубы, я сделал глубокий вдох, выдохнул и попытался отогнать от себя эти мысли. Как я вообще смел такое думать еще и о ней… о человеке, который меня пытается вытянуть из этого дерьма.

— Так, ладно, что там у нас по плану? Какое желание следующее? — я сел рядом с Юлей и хлопнул в ладоши, стараясь делать вид, что ничего не произошло.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Юля молчала. Не поворачивалась ко мне и смотрела куда-то: то ли в стену, то ли в окно. Неужели, я обидел ее настолько сильно? Но я же не сказал ничего обидного… или сказал? Мой мозг сейчас плохо соображал. От каждого укола я становился все ущербнее и ущербнее. Мог забыть, как называется какая-то нужная вещь. Может это я себя накручивал? Выдумывал себе больше болячек, чем было. Такое ведь часто бывало.

— Ну извини, если я тебя обидел. Только я не понимаю чем? — я пожал плечами, не сводя взгляда с нее. — Юль… я же хочу как лучше. Не хочу, чтобы у тебя потом были плохие воспоминания связанные со мной. Я вообще не хочу, чтобы ты… ломала себе жизнь, таскаясь со мной. Мы знакомы не так много, но…

— Я не хочу… — ее голос дрожал, и только тогда я понял, что она все это время плакала. — …чтобы ты умирал…

Она еле выдавила из себя эти ужасные слова, а потом прикрыла лицо руками и зарыдала в голос, отчего мне стало страшно. Я глубоко вздохнул, понимая, что своим поведением еще больше могу навредить ей. Но она принимала меня всяким… и за грубым мной таскалась, и за обычным… Дура малолетняя! Не понимает ничего.

Я аккуратно приобнял ее за плечи, но что-то подсказало мне сделать по-другому. Сев удобнее, я прижал ее к груди и уткнулся носом в ее волосы. Юля пахла сиренью. Запах сводил меня с ума, но я пытался успокоить ее, как мог. Как успокаивали меня в детстве. Я обнимал ее, гладил по волосам, но она продолжала всхлипывать.

— Ну что ты сырость развела? Я же еще жив, а ты уже плачешь так будто я уже… — я замолчал, понимая, что такими речами и вовсе введу ее в истерику. — Ты права… я неудачник, и всегда им был. В школе учился так же плохо, как и все, боялся, что со мной перестанут дружить из-за того, что я умнее. А когда устроился в один журнал, специально делал опечатки. Боялся, что начальник подумает, что я беру это все с интернета. И получал за эти опечатки выговоры постоянно. Из-за неуверенности в себе впервые поцеловался в двадцать лет.

— То есть ты не умеешь, поэтому не поцеловал меня? — она подняла голову, и я рассмеялся.

— Ты только что плакала.

— А ты… — она вытерла слезы ладонью и громко всхлипнула. — Ты обидел меня!

— Постой, — я наклонился к ее лицу, вдохнув и все-таки уловил легкий аромат. — Ты что выпила?

— Нет! — сразу же откликнулась Юля, возвращая свою голову мне на грудь и прикрыла глаза. — Я не пью, я же за рулем.

— Сегодня ты без руля, и без моего присмотра. Ты хоть своих предупредила, что задержишься?

Я начал паниковать. За окном темнело, стиральная машина только начала стирать, а пока вещи Юли высохнут, пройдет еще немало времени. А если ее родители узнают… они меня похоронят заживо. Но я же ничего не сделал. Хотя, кто будет разбираться? Нужно было вызвать ей такси.

— Мой телефон остался в машине, а машину я заберу только завтра, так что мне можно немного расслабиться.

И правда, что я так разволновался? Она взрослая уже… Да уж, только сейчас понял, что сам запутался в своих же мыслях. То она маленькая, то взрослая. Оказывается, это тяжело.

Мы просидели в тишине еще немного, а потом Юля предложила исполнить еще одно мое желание. Какое? Нужно было вспомнить, что когда-то писал в свою тетрадку желаний.

«6. Научиться играть в шахматы».

Не помню для чего мне это было нужно, но желание было достаточно интересным. У меня редко возникало желание чему-то учиться. Да, в университете я старался быть лучшим, но ближе к третьему курсу до меня дошло, что как бы я не старался — отлично мне никто не поставит. Почему? Просто потому что я получил бюджетное место, а бюджетников никто не любил. Это сказал Серега, когда мы вечерами собирались и делились с ним новостями. У него все было отлично в плане работы уже тогда. Он заочно учился и писал статейки в местной газете. Когда я окончил университет — Есенский уже был редактором какого-то модного журнала, но это дело ему быстро надоело, и он занялся писательством. Написал свой первый роман, дал мне на редактуру и… я уже тогда понял, насколько велик Серега в этом деле. У него были классные обороты, он знал в какой момент нужно было ввести нового персонажа, а я третий год корпел над своим романом.