Наказанная любовью - Барбара Картленд

Черный пароход оказался больше, чем она ожидала, а позже Латония узнала, что это был один из последних кораблей, построенных для линии « Р&О».

Каюты были великолепно обставлены, а лорду Бранскомбу, разумеется, были отведены самые лучшие.

В свое время отец рассказывал Латонии, что на маршруте «Р&О» лучшие каюты, защищенные от солнца, называются «Port Outward, Starboard Home», а в просторечии — «Пош». Без сомнения, лорду Бранскомбу были предоставлены именно они, и старший стюард с гордостью в голосе сказал его светлости, что эти помещения еще за несколько месяцев до отплытия бронируются для самых важных персон.

— Весьма благодарен вам за то, что вы отвели мне их по первому требованию, — вежливо ответил лорд Бранскомб.

— Для меня это удовольствие, милорд, — ответил стюард. — Если вам и мисс Бранскомб что-то понадобится, я к вашим услугам.

Распаковывавшая вещи Латонии стюардесса сказала, что на корабле полно пассажиров.

— Вам не придется скучать, мисс, — весело добавила она. — С вами плывут в основном офицеры, которые возвращаются в свой полк. По вечерам у нас будут танцы, а днем — игры на палубе, словом; развлечений хватает.

— Звучит заманчиво, — ответила Латония. — Я ни разу не плавала на корабле, и все это мне очень интересно.

— В таких красивых платьях, как ваши, вы точно будете королевой каждого вечера, — улыбнулась стюардесса.

Латония подумала, что все это замечательно и не похоже на то, что она себе представляла, но тем не менее не следует питать лишних иллюзий.

Пока стюардесса распаковывала багаж, сидеть в каюте не было никакого смысла, и Латония направилась в гостиную. Там на письменном столе уже громоздились кипы книг и каких-то бумаг: лорд Бранскомб, вероятно, намеревался провести путешествие за работой.

Не успела Латония об этом подумать, как появился он сам, уже сменивший строгий костюм на нечто напоминавшее одежду яхтсмена. В ней он выглядел менее светски и гораздо симпатичнее. Посмотрев на Латонию с привычным выражением недовольства, он резко велел:

— Сядьте, Латония. Я хочу с вами поговорить. Латония повиновалась, гадая, что же он хочет ей сказать. Лорд сел напротив, скрестил ноги и, задумчиво посмотрев на нее, заговорил:

— Еще до отъезда я подумал о том, как обеспечить ваше достойное поведение на корабле. Зная, что за пассажиры плывут на нем и сколько предусмотрено развлечений, я принял относительно вас определенное решение.

Латония промолчала; ее глаза казались огромными на худеньком личике.

— Я распорядился, чтобы еду нам приносили в каюты, — продолжал лорд Бранскомб. — Прогуливаться вы будете только со мной и только рано утром или вечером, когда на палубах меньше людей.

Он сделал паузу, словно ждал возражений, но Латония молча смотрела на него, думая, что Тони на ее месте вышла бы из себя, если бы ее стали во всем ограничивать, сделав фактически узницей.

Поскольку она не произнесла ни слова, лорд Бранскомб продолжал почти со злостью, словно хотел, чтобы она возразила:

— Вы вряд ли можете ждать от меня иного после того, что я узнал прошлым вечером.

— А что вы узнали прошлым вечером? — с интересом спросила Латония.

— Ваше поведение по отношению к юному Ауддингтону вряд ли можно назвать достойным, — ответил лорд Бранскомб, — но когда мне сообщили о том, что случилось месяц назад, я не мог поверить, что девушка способна на такую глупость и безрассудство.

Он словно выплевывал каждое слово, и Латония была настолько поражена, что не сразу решилась спросить:

— И что же вы… узнали? Я не понимаю, о чем вы говорите.

— Вы думаете, я вам поверю? — сердито отрезал лорд Бранскомб. — Вы должны были понимать, что эта ваша «шалость» могла окончиться бедой.

Латония опять промолчала, и он продолжал:

— Даже круглый дурак знает, что Темза — очень коварная река, и заставить молодых людей, да еще явно нетрезвых, ночью переплывать ее наперегонки, — значит подвергнуть их смертельной опасности!

Латония вздохнула. Тони не рассказывала ей об этом случае, и теперь она не знала, что отвечать.

— Мне неизвестно, кто были ваши подруги, участвующие в этой эскападе, — добавил лорд Бранскомб, — но не сомневаюсь, что они так же глупы, безмозглы и легкомысленны, как и вы!

После минутной паузы он произнес:

— Все, что я могу вам посоветовать, — это встать на колени и возблагодарить Господа за то, что эта история каким-то чудом не попала в газеты, иначе ваша репутация была бы еще хуже, чем сейчас.

Латония подумала, что если лорд Бранскомб говорит правду, то известие о подобной выходке наверняка привело бы старого герцога в ужас, и он окончательно уверился бы в том, что Тони не годится в супруги его сыну. Сначала Латония поразилась, что ее кузина позволила себе принять участие в таком безумии, но потом сообразила, что те, кто рассказывал об этом лорду Бранскомбу, несколько сгустили краски. Вероятно, все произошло после званого вечера. Девушки улизнули от своих компаньонок, а мужчины предложили позавтракать у реки. Потом кто-то, должно быть, надумал искупаться, другой решил, что заплыв наперегонки будет куда веселее, а девушки, разумеется, не подумали их остановить.

Лорд Бранскомб мог сколько угодно возмущаться тем, что Тони не знает о коварстве Темзы, но ведь она всю жизнь прожила в пригороде. Вряд ли ей могло прийти в голову, что эта река опаснее пруда у замка Бранскомб, где они с Латонией купались с самого детства. Они обе, по выражению миссис Хит, плавали как рыбы, и Тони вряд ли пришло бы в голову, что взрослый мужчина может утонуть, переплывая реку.

Латония уже начала придумывать, как бы получше объяснить это лорду Бранскомбу, но потом вспомнила, что Тони здесь нет, а значит, защищать ее не нужно. Лорд просто решит, что она пытается оправдаться. Поэтому она смиренно произнесла:

— Я только могу сказать, что я… виновата… Я не думала, что это дурно… ведь вы сами сказали… что это было… весело…

— Весело! — воскликнул лорд Бранскомб. — Я слышал, что один человек чуть не утонул! Мне сказали, что друзья с величайшим трудом вытащили его из воды.

— Думаю, что все, о чем вам… говорили… было немного… преувеличено по сравнению с тем, что произошло на самом деле, — нерешительно произнесла Латония.

— Надеюсь на это, — ответил лорд Бранскомб. — Но я не вправе оставить вас без присмотра и должен быть уверен, что подобное «веселье» больше не повторится.

— Я только могу… обещать, что… что сделаю все возможное, чтобы вы не… не сердились.

— Сердился! — воскликнул лорд Бранскомб. — Я просто в ярости! Я разъярен не только тем, как вы обошлись с юным Ауддингтоном, который пришелся мне по душе, но и с другими людьми, допустившими глупость позволить вам играть их сердцами и жизнью.