Новый дневник грабителя - Дэнни Кинг

— Что будем делать? — жалобно спрашивает Мэл.

Как бы мне ни хотелось ввинтить в уши пару затычек и воссоединиться со злобными пришельцами, спать я уже не могу, поскольку знаю, что не спит Мэл, — в том смысле, что эта эгоистка просто не позволит мне уснуть до тех пор, пока бодрствует сама. Скрежеща зубами, я сую ноги в тапочки.

— Хорошо, — говорю я. — Только чур, уговор: сегодняшний подвиг будет занесен в колонку плюсиков, и я воспользуюсь этой индульгенцией в любое время, когда сочту нужным. То есть в следующий раз, когда ты потащишь меня на какую-нибудь дурацкую свадьбу, я буду делать все, что захочу, и если, к примеру, мне взбредет в голову подраться с викарием, твое дело — держать мою куртку, смотреть и веселиться. Идет?

— Не уверена насчет драки с викарием… — сомневается Мэл.

— Я имею в виду, если он первым начнет задираться.

— А-а, тогда ладно, — неохотно уступает она.

— Так, где мои инструменты?

На улице, естественно, шум от сигнализации гораздо сильней, чем в спальне. При этом единственный человек, выглядывающий из окна, — это Мэл. Поразительно! Видимо, продавец слуховых аппаратов из магазинчика на углу заработал на наших соседях кругленькую сумму. Я забираю из гаража лестницу, инструменты и топаю через дорогу.

Дом, в котором разрывается чертова сигнализация, представляет собой здоровенный особняк с пятью или шестью спальнями, подъездной дорожкой, посыпанной гравием, и бассейном на заднем дворе. На вид он довольно старый — начало века, думаю, эдвардианская эпоха или даже викторианская. Это сооружение намного старше убогих тесных домишек, бессчетные ряды которых вырастали на глазах у хозяев особняка. Должно быть, его обитателей приводила в уныние панорама безликих типовых строений, все плотнее встающих друг за другом. Урбанизация, мать ее. Еще совсем недавно лорд и леди Твид не могли нарадоваться на свой прелестный особнячок из красного кирпича в предместьях Лондона; глядь, а в соседях у них уже какое-то мелкое хулиганье, которое отирается вокруг благородных каменных львов, поджидая, когда престарелые супруги наберутся смелости выйти из дому в банк за пенсией.

Я прислоняю лестницу к фасадной стене и предоставляю жильцам последний шанс заявить о своем присутствии.

— Эй, Бетховен, ты там? — кричу я в прорезь для почты на парадной двери. — Ты в курсе, что твоя последняя симфония не дает спать всей улице?

Никакого ответа.

— Есть кто-нибудь? Отзовитесь! Молчание.

— Отлично.

Я затыкаю уши ватой и, перекинув через плечо сумку с инструментами, взбираюсь по лестнице. Сигнализация расположена прямо над дверью — с лестницы, установленной на крыльце, все хорошо видно. Система вполне современная, в хорошем состоянии, стало быть, вряд ли ее закоротило. Я ощупываю заднюю часть коробки и нахожу защелку, «ахиллесову пяту» устройства. С помощью двухкилограммовой кувалды избавляюсь от защитного кожуха и в пыль крошу внутренности системы до тех пор, пока трезвон не прекращается. Не спорю, существуют менее громкие способы отключения сигнализации, но раз уж никто до сих пор не проснулся от ее воя, зачем отрывать от драгоценного сна лишнее время, колдуя над проводками?

— Вот так-то, — обращаюсь я к сигнализации, сую кувалду обратно в сумку и спускаюсь вниз.

У подножия трапа меня ожидает вычищенный китель и пара сияющих ботинок сорок второго размера, из которых торчит образцовый блюститель закона. Я узнаю в нем констебля Терри Беннета. Это ходячее недоразумение вступило в органы правопорядка сразу после школьной скамьи, дабы компенсировать моральный ущерб, испытанный в детстве, когда ему пришлось близко контактировать с водой из туалетных бачков и полировать стволы деревьев в попытках достать школьную сумку. Кстати, зашвыривали ее туда не только мы с Олли, но и многие другие ребята. Была у нас в школе такая игра.

Несколько секунд он взирает на меня. На губах, вокруг которых топорщится несерьезная юношеская растительность, играет самодовольная улыбка. Беннет переводит взгляд на лестницу, затем вверх, на сигнализацию, и опять на меня.

— С годами ты немного расслабился, а, Беке? — хихикает он, но я не могу оценить остроту, поскольку в ушах у меня до сих пор вата.

— А? Минуточку… — Я вытаскиваю ватные заглушки. — Чего? Будь добр, повтори.

Беннет смеривает меня скептическим взором и срывает с моего плеча сумку — гы-гы, в отместку, наверное.

— Хватит кривляться, Беке, ты арестован! — Констебль хватает меня за плечо и конвоирует к патрульной машине. Напарник Беннета уже распахнул заднюю дверцу.

Глава 2

Остановка в пути

Соболь сидит за столом напротив меня.

— Не даем поспать? — участливо спрашивает он, глядя, как я зеваю.

Включает диктофон и делает вступительные комментарии:

— Двадцать девятое января две тысячи седьмого года, один час двадцать восемь минут ночи. Присутствуют: я, то есть детектив Хейнс, и…

— …Констебль Беннет, номер жетона четыреста восемнадцать, — произносит Беннет, довольный, что в этой пьесе у него есть роль.

— И… — Соболь смотрит на меня.

— Что? — хлопаю глазами я.

— Назови свое имя, — подсказывает он.

— Сам назови, тунеядец. Тебе же за это платят, а не мне. Может, я вообще сам себя допрошу, а вы двое пойдете по домам?

Соболь морщится, качает головой и сообщает диктофону:

— …и Адриан Бекинсейл по кличке Беке. От услуг адвоката отказался.

— Не вытаскивать же Чарли из постели по каждому пустяку! Дайте хоть кому-нибудь выспаться, иначе завтра в этом городе начнется бардак, — замечаю я.

Соболь по-прежнему не замечает меня и общается исключительно с диктофоном.

— Мистер Бекинсейл был арестован констеблем Беннетом в ноль часов пятьдесят три минуты по подозрению во взломе и проникновении, после того как мистер Бекинсейл был задержан на территории частного владения, дом номер двадцать семь по Монтигл-лэйн.

Соболь выискивает на моем лице признаки нервного напряжения, однако если я таковое и испытываю, то лишь по той причине, что вынужден досматривать дрянную серию «Полицейских буден», вместо того, чтобы, погрузившись в сон, улепетывать от «Чужих».

— Хватит устраивать звонки в студию. Я, между прочим, здесь, — наконец, не выдерживаю я, разозленный тем, что меня игнорируют в пользу радиоканала «Чурбан FM». — И что это за хрень насчет взлома с проникновением? Допустим, со взломом я согласен, но проникновением там и не пахнет. Я всего-навсего пытался вырубить гребаную сигнализацию, которая не давала никому спать.

Меня не оставляет искушение подробно изложить роль Мэл в событиях сегодняшней ночи, но, поразмыслив, я отказываюсь от этой идеи. Чем больше людей втягиваешь в конкретную заварушку, тем круче она заваривается. В одиночку я еще смогу выпутаться, а вот если упомянуть Мэл, эти болваны тотчас поедут за ней, привезут в участок, зададут кучу вопросов, по второму кругу опросят меня, поглядят на нас обоих, потеряют протоколы, найдут протоколы, потом выяснят, что неправильно записали мою фамилию, начнут все сначала… Нет уж, лучше пока оставить Мэл на скамейке запасных. Позвоню ей, только если мне вздумают предъявить обвинения.

— Беке, вообще-то тебя застали посреди ночи на лестнице, прислоненной к дому, который является чужой собственностью, — напоминает мне Соболь.

— Не забудьте уточнить для наших слушателей: в тот момент, когда меня арестовали, я был одет в пижаму. Скажите на милость, кто носится по улицам в пижаме, кроме придурочных ниндзя и моего восьмилетнего племянника?

— Ты, например.

— Послушайте, я перешел через дорогу, чтобы отключить сигнализацию. Если вам непременно нужно кого-то арестовать, займитесь хозяином того дома, где она установлена, — возмущаюсь я, однако, заметив, что брови Соболя ползут к переносице, добавляю: — Хорошо, была установлена.

— К нам поступил звонок от одного из соседей, который видел, как кто-то пытается проникнуть в дом, — говорит Соболь, сверившись с блокнотом.

Внезапно все становится на свои места, и я пытаюсь объяснить:

— Погодите, это же был я.

— А-а, значит, ты признаешь обвинение? — неправильно истолковывает мои слова Соболь.

— Да нет, я не вламывался в дом, я звонил! Анонимный звонок был от меня.

На лице Соболя мелькает легкое смущение.

— Ты позвонил и дал наводку на самого себя? — Сержант со смехом оборачивается к Беннету: — Терри, забудь про обнаглевшего грабителя. Обычный выпендреж.

Я бьюсь лбом об стол.

— Господи, это никогда не закончится…

Тем временем Мэл, не дожидаясь моего приглашения, самостоятельно решает ввязаться в эту идиотскую путаницу. По правде сказать, ей, как в свое время и мне, не удается преодолеть препятствие в виде живого дверного упора, который сидит за столом в приемном отделении. Нет, серьезно, я обеими руками голосую за равные возможности и все такое, однако это не касается экземпляров с мозговой комой, способных лишь моргать, разгадывать кроссворды и сосать из тюбиков сандвичи с беконом.