Черно-белая радуга - София Ларич

– Ну как, ты квартиру посмотрела сегодня?

Анна расширила глаза, покачала головой: «Ужас. Хозяин – пьянь-рвань, обои как будто на сале клеили, все в разводах жирных. Б-р-р. Дрянь ужасная. Даже агентша согласилась, хотя им обычно лишь бы впарить».

– Да-а-а. Но сейчас же вряд ли что нормальное найдешь. Кто перед Новым годом будет сдавать квартиру? Не до этого, майонез-горошек сейчас важнее.

– Ты чего, квартиру ищешь? – поинтересовался Иван.

– Ищу, – вздохнула Анна. – А у тебя есть что предложить?

– Да нет. Марко просто тоже сейчас ищет. Микаэлла, помнишь Марко?

Миша тут же закивал: «Ну конечно, помню. Такого принца не забудешь. Как у него дела, кстати?».

– А, – махнул рукой Ваня. – Скоксился весь. Таскается с малолетками. Одна его даже обчистила. Прикинь, он потом на эту пидовку в «Мистери» наткнулся, а она вся в его шмотке, нарядна-а-я!

– Бедный Марко! – Миша прижал ладонь к груди. – Что ж он так неаккуратно?

– Да, представляешь, проститутка какая? Не-е-т, мы такими не были!

– Не были. Мы были бедными, но гордыми.

– Точно. Ой, б…ь, я, кажется, на красный проехал! Так послушно крался мимо этого мента, что не заметил светофора!

Миша зажмурился, сжав похолодевшие ладони в кулаки, и тут же услышал шепот Анны: «Чего ты боишься, у нас такая маленькая скорость, что ничего случиться не может». Он кивнул и отвернулся к окну, пытаясь отвлечься на рекламные щиты и пешеходов.

Когда-то, в уже далеком и удалявшемся с каждым днем новосибирском детстве сослуживец отца сбил одного вот такого пешехода, мальчишку. От того дня в памяти Миши остался лишь черно-белый ранец с желтым улыбающимся львенком на крышке, отлетевший от перекрестка к обочине, и боязнь транспорта. Пока отец и водитель хлопали дверями машины, бегали вокруг лежавшего неподвижно ребенка и объяснялись с милицией и скорой, Миша все смотрел на ранец, не отводя взгляда, и представлял себя лежащим на том перекрестке, на месте того мальчишки.

И сейчас, спустя уже лет двадцать, он боялся машин, боялся и ездить в них, хотя и понимал набравшимся знаний и опыта умом, что ситуация напоминает дешевый голливудский сюжет. Но он все так же отчетливо видел тот ранец и все не мог вытеснить картинку и ощущение холода в животе, которое она вызывала.

Его память, впрочем, всегда была такова: выхватывала деталь и помнила ее годами, уничтожая постепенно все подробности, кроме этой одной. Вот, например, щербинка на зубе одного из любовников. Сколько раз уже вспоминалась она, но кем был он? Как его звали? И где это было?

Миша нахмурился, пытаясь в какой уже раз вспомнить этого мужчину, а с ним и других, немалочисленных. В такие бессильные моменты он мечтал о поисковой машине для своей памяти, устроенной наподобие механизмов поиска в интернете – чтобы искать можно было по текстовым описаниям, картам, картинкам.

Удачно избежав пробки на Ленинградском проспекте и недолго поплутав за Солнечногорском, до дачи доехали часа за два. Там уже собирались – шумела у чадящего мангала хозяйка Рита с бокалом вина в руке, с ней спорили ее подруга и тощий, нездорового вида парень, в котором Миша, приглядевшись, узнал старого знакомого, Диму.

Дачей был двухэтажный бревенчатый дом с верандой и крутой крышей на участке, превышавшем размерами, как показалось Мише, заядлому горожанину, шесть соток. Вдали за забором, но в пешей досягаемости, виднелся лес – заснеженный, молчаливый и сдержанный. Соседние участки признаков присутствия человека не подавали, лишь из трубы дальнего по улице дома струился лениво сизый дымок.

За воротами на участке Риты снег был кое-как расчищен и затоптан, но в дальнем углу, там, где теснились голые деревья, он еще оставался чистым и глубоким.

Завидев их, Рита раскинула руки, плеснула на снег бордовым вином.

– Ого! Мишка и Ванька!

– Здравствуй, девочка моя, – повел пальцами приподнятой ладони Миша и наклонил голову. – Вы с Аней же встречались?

– Встречались, – кивнула Анна. – Привет. Чем помогать?

– Ой, не знаю! – воскликнула высоким голосом Рита. – У нас какой-то организационный бардак! Вы что привезли?

В этот момент к воротам подкатила вперевалку красная «восьмерка», и все повернулись к ней, ожидая появления пассажиров. Появились знакомые все лица, и перед домом тут же стало шумно от восклицаний, удивленных возгласов, целований и объятий. Обычно настроенный скептически, Миша вдруг искренне проникся всеобщим возбуждением, заулыбался довольно и благодушно. Когда радость встречи стала стихать, Рита по-хозяйски хлопнула в ладоши и объявила:

– Так, девочки! Давайте за работу, а то уже начинает темнеть, а у нас еще даже огонь толком не разведен!

Почти без споров разделив обязанности, занялись приготовлениями – шашлыки, салаты, закуски, напитки. Миша отвечал за коктейли, и пока готовилось мясо, он то обносил гостей, как заправский дворецкий, авторскими сочетаниями, то готовил джин-тоники и куба-либре по заказу. Подошел с пустым стаканом Лешка – с ним немало когда-то было выпито и натанцовано – поинтересовался делами.

– Да неплохо, – отозвался Миша.

– А личная жизнь? – игриво прищурился Лешка, и Миша сразу вспомнил, как раздражает его гипертрофированное кокетство Лексы. – Замуж не вышла?

– Что ты! У меня еще вся жизнь впереди, успеется. Ну а ты, старушка?

Лекса обнажил в псевдоулыбке зубы, желая показать неуязвимость, но все же не удержал маску, обижено поджал губы.

– Ты слышал про Димку? – спросил он, понизив голос и наклонившись к Мише.

– Что его мужик умер? Слышал, – также тихо ответил Миша, хотя в комнате никого, кроме них двоих, не было.

– Не только это. Мужик умер от скоротечной пневмонии, понимаешь? А Димка теперь, посмотри, какой худой! – Лекса качнул все еще пустым стаканом в сторону окна, за которым вырисовывалась группа ответственных за шашлыки.

– Ты думаешь…

– Ну да! Я слышал, он собирается на лечение в Германию с этой бабой, которая с ним сегодня.

– А она кто такая?

– Одноклассница, что ли. Там такая история, ошизеть. Родственники мужика Димку, конечно же, оттерли – ни квартиры, ни машины, вообще ничего. Прикинь, шесть лет прожили вместе, и хоть бы что-нибудь получил! Ну, ему даже жить негде было, и эта баба его подобрала. Она, типа, со школы его любила и все такое. Теперь вот помогает ему с Германией. Типа там можно хоть какое-то лечение организовать. Хотя такое уже не вылечишь…

Он вздернул подбородок, явно довольный тем, что его рассказ стал для Миши новостью.

– Романистка ты, Лекса! – воскликнул Миша. – Откуда ты все это взяла?

– От друзей! Я, в отличие от других, друзей не забываю!

– Ага, я смотрю, тебе та-а-к не хватает моего общества, – ухмыльнулся Миша. – До меня, знаешь ли, тоже слухи доходят.

Взгляд Лексы заметался по Мишиному лицу, пытаясь разведать, какие именно слухи до него дошли. О нем ведь пересказывалась далеко не одна история.

– Ой, ладно! – махнул он ладонью, резко сложив ее в тонком запястье. – Люди наговорят! Я и про тебя слышал, но не верю бреду этому. Что же я, тебя не знаю, что ли?

Тут Лексу позвали строгим голосом из кухни резать колбасу, и он сразу удалился, явно обрадованный возможностью прекратить разговор. Миша в комнате тоже не остался – накинул куртку и вышел на веранду, где Ванька разговаривал с одним из пассажиров красной «восьмерки», Сашей.

– Да он вообще свихнулся! У него теперь бзик – волосатая грудь. Я, представляешь, захожу как-то на доску знакомств, а там наша болтается – ищу, дескать, актива-офицера с волосатой грудью, – частил Саша. – Теперь у нее к офицерам еще волосищи добавились. Ну что за дура!

– Вы про кого? – поинтересовался Миша, просовывая руки в рукава куртки. – Блин, что-то я все пью-пью, и никак не согреюсь.

Саша повернулся.

– Привет, Мишка. Да про Лексу! Она с иранцем спала. Ужас!

– Фу-у-у, – закивал Иван. – Хотя я слышал, что это был турок… О, кстати, о Турции. Мы как-то летали компанией в Анталию, и я купил себе в дьюти фри ланкомы-биотермы, ну, всякую свою обычную косметику, вы знаете. Так Лекса заявила, что это все пустая трата денег. Дескать, на фиг переплачивать? Я вот жемчугом Сибири, или какой-то там еще херней, пользуюсь, и посмотри, у меня кожа такая же, как у тебя! – подделываясь под Лексу, протянул Иван.

Миша приблизился поближе, заинтересовавшись историей.

– Ну вот, потом заселились в номер, – продолжал Иван, – и я как-то утром встаю, иду в ванную. А там наша красавица, блин, экономная мажет на свою рожу мой ланком! Конечно, зачем переплачивать? Можно же и на халяву пользоваться!

Миша вздохнул, почувствовав вдруг скуку и разочарование – всегда-то одно и то же на этих сборищах. Каждая новая встреча со старыми партнерами по вечерникам и тусовкам давала ему доказательства того, что он уходит от них все дальше и дальше.