Билет на погост - Лоуренс Блок

Конечно, все это была полная чепуха — я понял это, как только опустился на колени у кровати и прислушался к ее ровному неглубокому дыханию, — однако мозг мой явно был перевозбужден. Я вновь отправился в гостиную, порылся в справочнике и снова взял в руки телефонную трубку.

...Слесарь появился что-то около десяти. Я объяснил ему, что необходимо сделать; мы обсудили детали, и он приступил к работе, начиная с двери в кухню. Когда из спальни послышалось шевеление, он работал уже в гостиной. Я зашел к Элейн.

— Что это за шум? — сонным голосом поинтересовалась она. — Ты что, пылесос включил?

— Это дрель. Я решил, что несколько дополнительных замков не помешают. Это обойдется примерно в четыре сотни долларов. Ты выпишешь чек?

— Лучше я расплачусь наличными. — Элейн порылась в тумбочке, вытащила из верхнего ящичка кошелек и, порывшись в нем, спросила: — Четыре сотни? Он что, нас замурует?

— У тебя будут полицейские замки.

— Полицейские замки? — удивленно приподняла брови Элейн. — Чтобы спрятаться от полиции? Или чтобы ее здесь прятать?

— Это на твое усмотрение.

— Здесь пять сотен, — сказала она, протягивая мне купюры. — Возьми у него квитанцию, хорошо?

— Слушаюсь, мэм.

— Не знаю, что скажет мой бухгалтер, но он в квитанциях собаку съел.

Элейн отправилась в ванную, а я пошел в гостиную помогать слесарю. Когда работа была закончена, я заплатил ему деньги, получил квитанцию и положил ее вместе со сдачей на кофейный столик.

Элейн появилась из ванной, облаченная в балахон родом из какой-то банановой республики и ярко-красную рубашку с короткими рукавами, эполетами и металлическими пуговицами. Я продемонстрировал ей, как действуют новые замки. В двери гостиной теперь стояли два замка, в кухонной — один.

— Я думаю, именно так ему удалось проникнуть к тебе двенадцать лет назад, — объяснил я. — Наверное, он попал в здание через служебный вход и поднялся наверх по запасной лестнице — так ему удалось миновать привратника незамеченным. В двери, которая ведет к черному входу, у тебя замок отменный, но, наверное, ему удалось справиться с ним. А возможно, у него был ключ.

— Я той дверью никогда не пользуюсь.

— А значит, и не знаешь, заперта она или нет.

— Нет, не совсем. Она ведет к служебному лифту и печи для сжигания мусора. В один прекрасный день я отправилась туда, но не смогла протиснуться между холодильником и целой горой мусора, так что пришлось выйти через главную дверь и добраться до мусорки в обход.

— Во время своего первого визита, — сказал я, — он мог побывать на кухне и отпереть эту дверь. А возможно, она оба раза просто была незапертой. Ты, наверное, иногда замечала, что она не закрыта на замок, но не придавала этому значения?

— Не знаю. Скорее всего, я подумала, что просто забыла закрыть ее в прошлый раз.

— В общем, ты больше не пользовалась ею. — Я продемонстрировал Элейн замок со стальной задвижкой. — Он отпирается и запирается вот этим ключом, но думаю, ты просто закроешь его и дверью пользоваться не будешь. Открыть его снаружи невозможно — там вообще нет замочной скважины. Ты ведь никогда не пользуешься этой дверью, не так ли?

— Никогда.

— Итак, эта дверь у нас постоянно остается закрытой, но тем не менее при помощи ключа ты всегда сможешь покинуть квартиру через нее, если это потребуется: Только в этом случае ты не сможешь запереть ее за собой. Точнее, сможешь запереть на старый замок, но не на новый.

— Я даже не знаю, сохранился ли у меня ключ от этой двери, — сказала Элейн. — Не волнуйся, я просто никогда не буду открывать ее; она всегда будет заперта на оба замка.

— Отлично! — удовлетворенно кивнул я. Мы вернулись в гостиную. — Смотри, здесь слесарь поставил два полицейских замка. Один из них установлен точно так же, как и на кухне, — ты сможешь открывать и закрывать его изнутри, но снаружи замочной скважины нет, и выломать его тоже не удастся. Пока ты внутри, а оба замка заперты, никто не сможет проникнуть к тебе, не подняв шума. Когда тебя нет, ты можешь просто запереть за собой второй замок. Вот его ключ, с выпуклостями. Замок защищен от взлома, а подделать ключ обычными средствами невозможно, так что смотри не потеряй его, а то и сама домой не попадешь.

— Ладно, хорошо.

— Теперь здесь достаточно безопасно, — сказал я. — Слесарь укрепил вокруг замка защитную пластину, а сам он сделан из сверхпрочного сплава, и рассверлить его невозможно. Я попросил его также установить такие пластины на все старые замки. Возможно, все это излишне, особенно если ты твердо решила ближайшим самолетом удрать на Барбадос, но ты можешь себе позволить это. Теперь у тебя приличные замки, а это никогда не помешает, даже если Мотли...

— Кстати...

— Он жив и сейчас на свободе.

— Когда он вышел?

— В июле. Пятнадцатого числа.

— Какого июля? — Элейн посмотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Этого? Ему дали десять лет, а он отсидел двенадцать?

— Думаю, тюремному начальству пришлось с ним намучиться. Вряд ли он был образцовым заключенным.

— Неужели человека могут продержать в тюрьме больше максимально возможного срока за совершенное преступление? Разве это не нарушение правил?

— Нет, если он ведет себя очень плохо, а подобное случается сплошь и рядом. Можно сесть в тюрьму на девяносто дней, а выйти лишь через сорок лет.

— О Господи! — с чувством сказала она. — Наверное, тюрьма его не перевоспитала.

— Вероятно.

— Значит, он вышел в июле. У него было достаточно времени, чтобы выяснить, где теперь живет Конни, и...

— Да, вполне достаточно.

— А также для того, чтобы отправить мне это по почте. А потом наблюдать, как я схожу с ума от страха. Ты же знаешь, он любит запугивать жертвы.

— Возможно, это просто совпадение.

— Как это?

— Я же объяснял тебе. Ее друзья могли узнать, что вы дружили с Конни, и решили поставить тебя в известность о случившемся.

— И не послали никакого письма? И даже обратного адреса не указали?

— Иногда люди не хотят привлекать к себе внимание.

— И опустили этот конверт в почтовый ящик уже в Нью-Йорке? Помнишь штемпель?

Да, это и в самом деле было уж слишком. Я уселся на кушетку, устремив взгляд на силуэт Сити Лонг-Айленда.

— Возможно, у них не нашлось твоего адреса. Возможно, они переслали газетную вырезку своим друзьям здесь, в Нью-Йорке, чтобы те разыскали тебя и сообщили о случившемся.

— Тебе не кажется все это слишком надуманным?

Сначала это казалось вполне правдоподобным, но теперь уж и я засомневался в этом.

Часом позднее, когда я вернулся к себе в отель, мои сомнения получили подтверждение. В почтовом ящике никаких посланий не оказалось, но затем я принялся просматривать почту, которую забрал накануне вечером, но просмотреть так и не удосужился. Там было несколько писем, счета; среди них я обнаружил конверт без обратного адреса. Мое имя и адрес были написаны крупными печатными буквами.

Внутри находилась та же самая газетная вырезка. Записки внутри не оказалось, на полях тоже никаких приписок я не обнаружил. Что-то заставило меня прочитать всю статью целиком, слово за словом, как будто я смотрел старый фильм ужасов, втайне надеясь, что на этот раз конец будет счастливым.

Глава 5

Самолет «Юнайтед Эйрлайнз», выполнявший прямой рейс до Кливленда, вылетал из Ла Гардии в 1.45 и прибывал на место в 2.59. Я бросил в чемодан чистую рубашку, пару носков и смену белья, а также книгу, которую пытался читать, и взял такси в аэропорт. Когда я прибыл туда, до вылета еще оставалось время, которое я скоротал в кафетерии за проглядыванием «Таймс»; я также позвонил Элейн и предупредил ее, что вскоре вернусь.

Вылетели мы точно по расписанию, а в аэропорту имени Гопкинса сели на пять минут раньше. У «Герца» я взял напрокат заказанный заранее «форд-темпо»; клерк дал мне местную карту, на которой желтым маркером был отмечен путь до Массилона. Дорога туда заняла у меня менее часа.

Вождение машины — одна из тех вещей, разучиться делать которые почти невозможно. В последние годы мне нечасто доводилось этим заниматься — больше года прошло с тех пор, как я последний раз сидел за рулем. Прошлым октябрем мы с Джен Кин взяли напрокат машину и отправились в деревню Амиш под Ланкастером, штат Пенсильвания, чтобы насладиться листопадом, прелестями деревенской жизни и датской кухни. Все начиналось очень хорошо, но мы уже тогда столкнулись с некоторыми проблемами, и, по-видимому, эта поездка была попыткой разрешить их, но, как выяснилось, пяти дней в деревне для этого недостаточно. Вернулись в город мы сердитые, мрачные и по горло сытые друг другом, понимая, что закончилась не только чудесная прогулка. Можно сказать, что то путешествие достигло ожидаемой обоими, но не желанной цели.

* * *

Полицейское управление Массилона располагалось в современном здании на Тремонт-авеню. Оставив свой «темпо» на стоянке, я спросил у дежурного офицера, как мне найти лейтенанта Гавличека. Тот указал на высокого мужчину с коротко подстриженными светлыми волосами, с волевым подбородком и, вероятно, таким же характером. На нем был коричневый костюм и галстук в коричневую и золотистую полоску; на одной руке — обручальное кольцо, на другой — масонский перстень. Мы прошли в его кабинет, одна стена которого была увешана рекомендательными письмами и отзывами; на столе стояли фотографии жены и детей. Гавличек поинтересовался у меня, какой кофе я предпочитаю, и принес две чашки.