Завещание фараона (СИ) - Митюгина Ольга

— Да никогда в жизни я эллинов не видала… — задумчиво поскребла в затылке Катути. — Но рыжие волосы сразу замечу, не сомневайся, господин мой!

Военный криво усмехнулся, скользнув взглядом по замершей чуть поодаль Агниппе. Та стояла под деревом, не смея поднять голову, и делала вид, что её крайне заинтересовало что-то на стволе. Солнце переливалось на её пышных рыжих волосах.

— А при ней мужчина лет пятидесяти, — как ни в чём не бывало, продолжал вельможа. — Её советник и воспитатель. Его легко опознать: шрам у него на виске.

— А-га… — задумчиво протянула Катути, прищурившись.

— Зовут этого человека Мена. Имя царевны, наверное, ты знаешь — Агниппа. Если увидишь вдруг кого похожего, скажи.

— А подумай ты… — восхищённо протянула женщина. — Страсти такие делаются на свете, а мы тут в глуши и не знаем ничего! Ой, спасибо, надоумил, господин мой! Век не забуду! Это ж столько золота за них обещают… Сколько ж я вешу, интересно? Это ж можно и дом новый, и от податей откупиться, и лошадку, и корову, и птиц, и поле прикупить… Можно…

— Да, — перебил её военный, тая усмешку в мягком голосе. — Да, Катути. Можно и дом… в Ниуте купить. С прислугой.

— Эвона хватил, господин мой, с прислугой! — отмахнулась крестьянка. — Чем я их кормить-то стану?.. Почитай, на городской дом все денежки и уйдут. Нет, мне б чего попроще, попривычнее. В деревне домик справный, хозяйство… И сыну, глядишь, непутёвому, на жизнь останется.

— Дело твоё, Катути, — улыбнулся мужчина. — Останется и на дом, и на корову, и от податей откупиться… пожизненно. Так, значит, не видела ты этих людей?

Катути в негодовании даже глазами сверкнула.

— Шутить изволишь, господин мой? Если бы я видела, разве ж не сказала б за такую-то награду?! Расспросить, что ли, моих постояльцев-то? — пробурчала она себе под нос. — Только так, чтобы они сами не догадались… Ведь это и дом, и корову, и…

— Ну, значит, не видела, — нетерпеливо прервал её собеседник. — Что ж, очень жаль. Прощай!

Он насмешливо взглянул на белую, как мрамор, Агниппу и пустил коня в галоп.

Катути, прищурившись, проводила его долгим взглядом из-под ладони и, резко развернувшись, почти бегом кинулась к Агниппе. Схватив её руку жёсткими холодными пальцами, она резко развернула девушку к себе.

Агниппа невольно вскрикнула и отшатнулась.

— Слышал ты?.. — с горящими глазами выпалила хозяйка. — Ты слышал? Столько золота, сколько сам весишь! Многим такие деньги и во сне не пригрезятся! Что молчишь? Понимаешь?

Царевна осторожно выдохнула и попыталась высвободиться из цепкой хватки.

— Да. Это очень много, — мягко ответила она, едва сдерживая дрожь в голосе.

— А попадись они таким вот бедным людям, как я, думаешь, многие поразмыслят, выдать али нет? Вот мне бы они попались, как думаешь? Смогла ли бы я корову, скажем, купить? Себе на достойное погребение что оставить да сыну на жизнь, чтобы людям не стыдно было в глаза глядеть?

От страха Агниппа не знала, что сказать. Не заплакать! Только бы не заплакать! Что подумает эта крестьянка?

— Да… — презирая себя за то, что голос срывается, пролепетала беглянка. — На такие деньги многое можно… купить!

И Катути отпустила её.

Она положила сухонькую ладошку на плечо девушки и ласково глянула в глаза.

— Вот и думай наперёд, госпожа моя. Эх, сердце доброе да чистое, вот и меряешь всех по себе… Сама по жёрдочке ходишь, а туда же — бедную тётю спасать! — Катути невесело покачала головой. — Видела, как этот коршун глянул на тебя? Видела?.. Опасный он человек, девочка.

— Я… — начала было ошеломлённая царевна.

— А ты и не говори ничего. Времени мало. Знаешь, куда он поскакал? Так я тебе скажу. За стражей. За своими людьми. Бежать вам надо, да поскорее! И лошади вам тут не помогут.

— Но…

— Молчи, девочка, молчи! Вот что, дам я вам лодку. До самого моря на ней справно доберётесь, и никаким шпионам глаза мозолить не будете!

— А как же ты, Катути?.. — еле смогла вымолвить девушка. — Они же накажут тебя!

— За что, помилуй светлый Гор? — лукаво ухмыльнулась женщина. — За то, что я путешественникам лодку отдала в обмен на двух прекрасных коней?.. Так сделка выгодная, что ж тут подозрительного? А дурочкой я исправно умею прикидываться!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но они заберут их!

— Коней-то? — хмыкнула Катути. — Конечно, заберут. Не волнуйся, госпожа моя! Не о том ты думаешь, не во гнев будь тебе сказано, о пресветлая. Всё, хватит!

Она снова схватила царевну за руку и потащила к дому.

Сын Катути, всё ещё дуясь, сидел за столом и за обе щёки уплетал остатки завтрака. Мена, стараясь скрыть волнение, мерил шагами комнату из угла в угол. Завидев Агниппу, советник непроизвольно двинулся ей навстречу, но замер, завидев её встревоженное лицо.

— Что?.. — начал было он, но Катути не дала ему закончить. Она подошла к сыну и положила ладонь ему на плечо.

— Послушай, выводи-ка лодку да свези наших гостей до моря.

— Чего-о?.. — протянул сын, поднимаясь с табурета и уставившись на мать. — Ещё что придумаешь? Эка хватила, до моря!

— А ну, не дерзи матери! — упёрла руки в бока Катути. — Делай что сказано!

— А с какой радости?

Женщина вздохнула.

— Послушай, — мягче сказала она. — Клянусь богами, в конце пути эти люди дадут тебе денег на вино, и, Исида свидетельница, это вино я не отниму у тебя!

Верзила хмыкнул, пытаясь скрыть довольную улыбку.

— Ну… Раз Исидой клянёшься… Пойду отвязывать.

— Я помогу, — живо поднялся Мена, которого крестьянка не осмелилась просить.

Мужчины вышли.

Агниппа со слезами на глазах взглянула на свою спасительницу.

— Как я могу отблагодарить тебя?.. — прошептала она.

— Не ты меня, а я тебя должна благодарить, моя госпожа, — серьёзно ответила женщина. — Если бы не ты, этот негодяй угнал бы нас с сыном в рабство.

— Нет… — покачала головой Агниппа. — Ты бедная, простая женщина, ничего не знаешь о нас. Тебе рассказали про ужасный заговор. Выдай ты нас, царица озолотила бы тебя… А ты рискуешь…

— Э-э, госпожа моя, — невесело улыбнулась Катути. — Над царями боги есть, и не всё в мире на золото меряется. Нешто я не понимаю, что все эти россказни о заговоре — выдумки от начала до конца? Невинное дитя и старик, который души в нём не чает! И заговорщики?.. Ох, вразуми твоих брата с сестрой светлый Гор… Нельзя так наветам верить! А я не могла поступить иначе, моя госпожа. Не могла — и всё тут. Пойдём.

— Погоди! — Агниппа со слезами благодарности смотрела на Катути. — Погоди… Я тоже могу награждать по-царски. Вот… — Девушка раскрыла сумку, и глаза Катути невольно расширились при виде драгоценностей, лежавших там. — Возьми! — Царевна протягивала своей спасительнице золотой браслет тонкой чеканки, украшенный редкими, прозрачными фиолетовыми аметистами. — За одни камни дадут сикль[2] золота.

— Царевна! — ахнула Катути.

Агниппа замотала головой.

— Твоя доброта стоит много больше! Прими это не как царский дар благосклонности, а как человеческий долг благодарности!

— Не могу, — покачала головой крестьянка. — Если меня будут обыскивать и, не дайте боги, найдут эту безделушку… Мне не поздоровится.

— А ты зарой его! Не в доме, а во дворе, Катути. А потом…

— А потом как я объясню, откуда у простой крестьянки взялось богатство? — снова улыбнулась женщина. — Нет, вам он нужнее. Оставь себе. И поспешим, поспешим, во имя богов!

Агниппа опустила голову и смахнула с глаз непрошеную слезинку.

— Значит, я ничем не могу тебя отблагодарить? Мне ничего не остаётся, кроме молитв великому Амону? Да, я буду молить его за тебя!

Катути покачала головой.

— И это немало, моя госпожа. А я буду молиться за тебя Исиде и Хатор. Они, даровав тебе красоту, не допустят, чтобы она отцвела напрасно. Ты ещё будешь счастлива, Агниппа, ты встретишь человека, полюбишь его, выйдешь замуж… У вас будут дети. Всё будет хорошо, но поспеши сейчас. И уповай на милосердных богов.