Хоупфул - Тарас Владимирович Шира

обижаться на человека, который, сдув выбившуюся прядь волос со лба, говорит: «Ладно, тащи свою черную задницу к столу. И твой полоумный папаша опять утопил в супе свою вставную челюсть».

Здесь же не было ничего смешного. Жене хотелось отвести взгляд – казалось, он наблюдает за чем-то постыдным. Сосед напоминал огромного двухметрового карапуза, у которого отобрали соску. Он не закрывался от ударов, только чуть отводил голову назад и щурился, как от яркого света.

Семейная драма длилась минут 15.

Если коротко – в этот вечер сосед клялся, что больше никогда не будет пить.

Скорее всего, он даже ее не обманывал. Вернее, завтра он тоже напьется – это было ясно как божий день. Но в данную минуту сосед действительно ненавидел водку. Это мог бы подтвердить любой полиграф, а свои показания сосед был готов подтвердить под присягой на любом Страшном суде.

И наверное, в этот момент ему было действительно жаль – отчасти жену и проснувшегося ребенка, орущего из комнаты, но в большей степени ему было жаль себя самого.

Вообще, жизнь хоть и гораздо прозаичнее, но как правило, куда страшнее любой драмы – Женя вспомнил об этом, когда наводил порядок и наткнулся на лежащие на полке книжки про того самого Гарри Поттера. Он решил выбросить старый стеллаж и заодно избавиться от книг – читать он бросил уже давно. Взяв последнюю книгу из серии, он перелистнул несколько последних страниц в надежде уловить ностальгические нотки. Когда-то концовка саги о парне с зигзагом на лбу казалась ему пиком драматургии – сейчас же вызывала лишь усмешку и ощущение ненастоящего хеппи-энда. Все же Джоан Роулинг надо было отдать дописывать концовку какому-нибудь другому писателю – например, Сергею Минаеву. В его исполнении никакого финального побоища бы не было – Гарри Поттер втерся бы в доверие к Волан-де-Морту еще в четвертой части книги, замочив парочку неугодных тому добрых колдунов. Аккуратно плел бы интриги и в конце концов подсидел б Темного лорда – тот бы даже своим змеиным носом не повел. Интриганство, может, вещь и не самая благородная, но оттого не менее изматывающая и нервная – в процессе плетения интриг Гарри Поттер неминуемо подсел бы на какие-нибудь магические порошки, делающие его волшебную жизнь еще волшебнее. Ведомый паранойей, он обвинил бы своих друзей в заговоре и послал бы куда подальше. Купил бы самую дорогую метлу и не обращал бы никакого внимания на ограничители скорости, а вдобавок осчастливил бы несколько молодых третьекурсниц – в общем, делал бы то, что на его месте делал бы любой уважающий себя избранный. В конце, правда, он бы раскаялся, прошел курс усиленной реабилитации от магически-наркотической зависимости, извинился перед друзьями и устроился в Хогвартс простым учителем.

Не нравится Сергей Минаев – пожалуйста, пусть отдаст концовку Ирвину Уэлшу.

Тогда бы все закончилось еще проще – на подлете к Хогвартсу Волан-де-Морта с его компанией скинули бы с метел и помяли фанаты-околофутбольщики. За невнятный прикид самого Волан-де-Морта и его свиты. Авада Кедавра – это, конечно, стильно и смертоносно, но как показывает практика, розочка из бутылки при должном обращении обладает всеми теми же свойствами. Да и чем «улыбка Глазго» не заклинание Круцио?

Но старина Уэлш не был бы собой, если бы под конец не раскрыл бы личность и прошлое самого Волан-де-Морта. Оказалось бы, что все его наполеоновские – а вернее, гитлеровские – планы по захвату мира возникли неспроста: в приюте тот подвергался домогательствам беспризорников постарше, а директор эксплуатировал детский труд. Такая нездоровая среда не могла не превратить перспективного волшебника в не менее перспективного злодея. Чтобы остановить порочный круг из растления и неоплачиваемого детского труда, миловидный колдун отрезал себе нос и спалил брови, поклявшись отомстить всему миру и не волшебному сообществу. В общем, годился любой вариант концовки – но уж никак не роулинговский.

Секунду посомневавшись, Женя отправил книги в большой 15-литровый мусорный пакет из «Ашана». Туда же отправилась серия энциклопедий «Аванта +». Выкладывать их на «Авито» Жене было лень.

Хотя, по Жениному мнению, были книги и похуже – больше всего его раздражали пособия в духе «как изменить восприятие, мыслить позитивно и сделать свою жизнь лучше – за год, за вечер, за 5 шагов». Отсутствие смысла маскировалось неубедительной мотивацией и модными терминами. Взятые из английского языка, да и просто модные словечки имеют свойство преувеличивать важность того, что они на самом деле означают. А зря. В конце концов, профессия «ассенизатор» тоже звучит весьма престижно.

Книжные магазины просто пестрели подобной беллетристикой. Половина из них учила, как заработать миллион, вторая половина утверждала, что этот миллион тебе не нужен. Женя все порывался посмотреть, не один и то же ли автор писал все эти пособия. Если с теми, что про «заработать миллион», еще что-то можно понять, то со вторыми все обстоит сложнее. Несмотря на то что они переведены на русский, для россиян они так и остаются написанными на иностранном языке.

Фабула и завязка у них проста и по большей части одинакова – последняя из прочитанных Женей книг была о том, как какой-то миллиардер, разочаровавшийся во всеобщей меркантильности и стяжательстве, задумался о душе и здоровой жизни, отказавшись от быстрых машин и быстрых углеводов. На этом он не остановился – поддавшись порыву, он раздал все свои миллиарды, ролс-ройсы, дома и ушел в монахи.

Читатели в недоумении. Все потому, что у «них» это называется «нашел себя», у «нас» же это зовется «ну совсем тронулся на старости лет». Когда на 60-й странице автор открывается читателю и рассказывает, какие чувства он испытал после того, как вдохнул аромат горного цветка, найденного где-то в Тибете, у большинства читателей еще не выходит из головы его рассказ про трехэтажный коттедж и бассейн с десятой страницы. По-хорошему бы надо переставить эти книги из раздела «Психология и мотивация» в раздел «Фантастика». Всунуть куда-нибудь между «Игрой престолов» и произведениями Толкина.

Далее по сюжету автор-миллиардер познал нирвану, оставил монастырь, построил лачугу и предался хобби, которому мечтал посвятить всю свою жизнь. А мечтал он вывести свой сорт не то яблок, не то помидор – оказалось, бывший СЕО огромной компании с миллиардными оборотами, приближающиеся шаги которого в свое время ввергали в ужас подчиненных и отдавались у них в ушах похоронным маршем, все это время видел себя на грядке, с лейкой и в смешных кроксах. А еще он любил мастерить табуретки и отдыхать на них в свободное от земледелия время – по-видимому, сказывалось чувство вины за то, что последние 25 лет он провел на кожаном стуле за тысячу долларов.

Жена его поняла и приняла, а это вселяло в Женю уверенность в том, что автор лукавит. Почему жена добровольно согласилась страдать от мужниных поисков смысла жизни – неизвестно. Вряд ли, возвращаясь из спа-салона, она думала о том, что через каких-то полгода вместо глины косметической она будет вымазана в глине строительной после совместной постройки избушки на отшибе мира.

Приехавшие коллеги бывшего директора щупали ему лоб, проверяли давление и наперебой обещали подобрать самого лучшего психиатра и самую лучшую клинику от избавления от наркотической зависимости. Лишь бы он вернулся в строй.

Но экс-миллиардер лишь одаривал их своей просветленной улыбкой и признавался, что все это время он из-за деревьев не видел леса. Посему он остается здесь, а коллегам желает счастья и здоровья.

Эти самые коллеги непонимающе хлопали глазами, брали протянутые им яблоки неизвестного сорта и в поисках ответа вопросительно смотрели на его жену – но та лишь пожимала плечами.

Тогда они, аккуратно ступая между свежевырытыми грядками, стараясь не запачкать брюки от Brooks Brothers, перешептывались и пятились к воротам. А потом уходили. Навсегда. Вот и сказочке конец. А кто слушал – тот доверчивая домохозяйка. Поиск морали, мотивы главного героя, да и сам он целиком и полностью отдаются на растерзание читателям.

ГЛАВА 6

reprobation [reprəʊbeɪʃn] сущ. – осуждение, порицание

trustfulness [trʌstfəlnəs] сущ. – доверчивость, легковерие

concern [kənsɜ { } n] сущ. – забота, опасение

Хлопнула подъездная дверь. Вечерний Екатеринбург встретил Женю небольшим туманом и накрапывающим дождем, едва проступавшим мелкой рябью на лужах. Далеко на горизонте виднелись свинцовые грозовые тучи.

Застегнув молнию до самой шеи и подняв ворот пальто, Женя вышел из-под подъездного козырька.

Он жил в старой, но аккуратной пятиэтажке – пару лет назад местное ТСЖ постаралось и превратило этого архаичного кирпичного динозавра в этакий ретродом с закосом на добродушное гостеприимство. Жителей подъезда – а это в основном пенсионеры – у входа встречал ковер, а вернее, целых два: один, поменьше, прямо за подъездной дверью и второй, побольше,