Мышка для миллиардера (СИ) - Либрем Альма

За мрачными мыслями время ожидания пролетело, как одна секунда. Я опустила взгляд на тест и почувствовала, как земля просто уходит из-под ног.

Две полоски.

Беременна.

От Андрея.

Отчаянно хотелось плакать. Отличный же у меня выбор. Подставить отца собственного ребенка или предать Вешнева, человека, который никогда не прощает обид. Рассказать о запланированной схеме Павлу Григорьевичу, услышать от него радостное «хорошая девочка» и получить возможность и дальше спокойно наслаждаться жизнью — при условии, что он не узнает о нашем с Андреем бурном романе…

Или скрыть от Вешнева правду и постоянно в страхе оглядываться, дожидаясь, пока он нанесет удар. Уничтожит меня или Андрея.

Или нашего ребенка, что хуже всего.

У меня было два отвратительных решения.

И я собиралась найти третье. Даже если у меня в запасе осталась всего несколько ночей на раздумья.

Я что-то придумаю.

Обязательно.

Я сделаю так, что никто не пострадает.

Глава семнадцатая

О беременности я Андрею так и не сказала. Пообещала себе, что сделаю это позже, когда разберусь с договором. Сейчас не время. Мне надо было убедиться в том, что я смогла отыскать то самое Соломоново решение.

Вешнев со своим помощником уже пришли; они заняли своё место в презентационном зале, явно дожидаясь, когда им вынесут документы. Павел Григорьевич, как мне показалось, даже не сразу признал меня в столь эксцентрично мышином образе; впрочем, он мог просто притвориться, чтобы случайно не выдать, что мы знакомы.

Мы с Андреем стояли у самой двери; я прижимала к груди документы, прокручивая в голове слова презентации будущего проекта, а Ледянский, кажется, просто сгорал от нетерпения, не в силах сдержать отчаянное желание поскорее подписать документы.

— Не переживай, — шепнул он мне на ухо, прежде чем отправиться к Вешневу. — Ты — гений, Мышка. Ты со всем справишься. Хотя могла доверить презентацию и мне.

— Я это придумывала, — решительно возразила я. — Знаю, как лучше. Всё в порядке, я понимаю, что надо делать… Почти не переживаю.

На самом деле, мне всё ещё было не по себе. Но мысль о ребёнке почему-то придавала уверенности и позволяла отбросить в сторону все сомнения. Ради будущего малыша множество матерей готовы на всё, даже на самое страшное, и я, наверное, в этом плане не была исключением.

Андрей улыбнулся мне напоследок, потом постарался придать лицу серьезное выражение и зашел в презентационный зал. Я вспомнила о круглом столе, о проекторе, о собственной презентации — и подумала, что, наверное, сейчас совершаю нечто просто сумасшедшее. Но отступать было некуда. Я ещё раз открыла папку, к которой никак не хотела подпускать Ледянского, сверилась с лежавшими внутри документами, выдохнула — и тоже толкнула дверь.

Презентации я вести умела. Даже преобразилась сразу; впрочем, тут мне не перед кем было представляться серой мышкой. И Вешнев, и Андрей знали о том, какая я на самом деле, а помощник Павла Григорьевича был приходящим и женатым; его Мышки не интересовали.

— Добрый день, господа, — промолвила я хорошо поставленным голосом, который не могли уничтожить ни очки, ни дурная одежда, ни показательная сутулость, ни даже моё волнение. — Сегодня я готова представить вам проект от нашей корпорации…

Слова лились потоком. Я предоставила присутствующим нужные документы, сама — заливалась соловьём, стараясь не умолкать даже под холодеющим взглядом Андрея. Сначала он хотя бы пытался казаться равнодушным, но со временем — буквально позеленел от злости.

Он понял.

Я несколько суток напролет, не щадя своё здоровье, просидела над новым бизнес-планом. Выгодным для двоих — и кристально честным.

Теперь я могла сказать Вешневу правду: здесь не было ни малейшего подвоха. А Андрей… Андрею я поясню потом. Если правда любит, должен понять.

Если нет, то он никогда не узнает ни о ребенке, ни о том, что я на самом деле сделала для него. Я просто уйду. Найду, как сделать это правильно.

Я закончила. В зале воцарилась тишина, которую нарушал лишь шелест бумаги.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вешнев пробежался взглядом по документам, предложенным ему, и улыбнулся.

— Что ж, — промолвил он, — я не ждал, что вы настолько ответственно подойдёте к вопросу заключения нашего договора, Андрей Альбертович. Но приятно иметь дело с серьезным человеком.

Они посмотрели на меня оба, одновременно, словно каждый ждал ещё какого-то подвоха. Вешнев не сомневался: в предлагаемом ему плане должно быть что-то, за что он сможет уцепиться. Но я была спокойна.

Я придумывала это лично. Эта гениальная схема никак не подставляет Вешнева. И при должном умении деловых партнёров оба смогут получить свою выгоду. Если, конечно, пожелают играть честно, а не вновь попытаться воспользоваться услугами кем-то вроде меня.

— Проверь, — Вешнев передал бумаги своему помощнику.

Тот бросил быстрый взгляд на меня и вчитался в документы. Я знала, что работает он на заказ и очень редко. Если б там было, за что уцепиться, он бы нашел.

Вешнев подстраховался. Он не сомневался в том, что его попытаются кинуть.

— Всё в порядке, — промолвил тот, возвращая документы.

— Замечательно, — Павел Григорьевич холодно усмехнулся. — В таком случае, не будем оттягивать, — он поставил на договоре свою размашистую подпись и передал бумаги обратно Ледянскому.

Тот, конечно же, мог просто встать и уйти. Сделать вид, будто случилась какая-то ошибка, а он сам совершенно не собирался участвовать в переговорах. Однако, Андрею хватило ума так не поступать. Злить Павла Вешнева — точно не лучшая на свете идея.

Он оставил и свою подпись в нужной графе и выдавил из себя улыбку.

— Рад, что мы продолжим наше сотрудничество, — промолвил Ледянский, а потом бросил на меня уничтожающий взгляд.‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​

Глава восемнадцатая

Я вышла в приёмную, оставляя Вешнева и Ледянского за тонкой дверью. Ничего нового для себя я бы там не услышала; спокойные дежурные переговоры. Оба участника умели держать себя в руках. Если б Андрей был слишком глуп, он бы ни за что не сколотил в таком молодом возрасте себе целое состояние.

Другое дело, что рассчитывал Ледянский на совершенно другой результат.

Можно было уйти и вовсе из офиса, но я опустилась в своё рабочее кресло, включила ноутбук и взялась разбирать текущие документы. На столе уже красовалась немалая стопка бумаг, которым следовало немедленно уделить внимание. Мне пришлось бросить всё своё свободное время на проработку договора, точнее, сразу двух, было не до текучки.

Спустя полчаса двери наконец-то распахнулись. Павел Григорьевич вышел из кабинета первым; он растянул тонкие губы в улыбке, глядя на меня, и промолвил:

— Отличная работа.

— Спасибо, — коротко кивнула я, про себя отмечая, что он мог бы ничего не говорить.

Впрочем, Вешнев и так поступил… Неожиданно тихо, как для него. Я ждала худшего. А так — он просто скользнул по мне оценивающим взглядом, улыбнулся напоследок и жестом велел своему помощнику следовать за ним. Тот задержался только на секунду, чтобы спустить очки на переносицу и весело, ободряюще подмигнуть мне. Очевидно, пытался поддержать, прекрасно понимая, что мне предстоит нелёгкий разговор с собственным начальником.

Хорошо быть просто наёмным работником. Можно прийти, выполнить свою работу и уйти, а потом ни за что не нести ответственность. Финансовый консультант. Я, увы, в этой игре по уши, и только трясина смыкается над головой, показывая, что пути назад нет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ледянский проводил партнёров до лифта, попрощался с ними и вернулся. Я продолжала работать, почти предвкушая опасный разговор.

Андрей закрыл дверь на ключ, которым почти никогда не пользовались, подошел ко мне и уперся ладонями в столешницу. Я с трудом удержала свои эмоции в узде, продолжая работать над документом.