Проверено: мин нет! - Сергей Самаров

Расстояние не требовало длительного прицеливания. Винтовка прапорщика Денисова высунулась из-за укрытия. Деловито и коротко прозвучали один за другим два выстрела, и тут же ствол перенацелился на другой конец улицы. Два новых выстрела сменились криками ярости и женскими воплями.

– Местные красавицы своих мужей оплакивают… Парни своих жён с детьми гоняли… – сказал прапорщик в спину командира. Голованов не обернулся.

– Там в кустах шевеление… – заявил старший лейтенант Голованов и поднял гранатомёт.

– Поливай… – прозвучала команда.

РПГ-7 имеет звучный голос. От этого голоса кровля содрогнулась. А кусты, в которые граната попала, просто растерзало осколками. Как и двоих людей, что в кустах прятались. Третий, уцелевший только потому, что на пути осколков остался его товарищ, отскочил в сторону, но слишком далеко от забора и потому попал в поле зрения человека, прятавшегося за окном второго этажа. Пулемётная очередь прозвучала непривычно коротко, потому что обычно пулемётные очереди в отличие от автоматных бывают более длинными. Но тут же раздалась и длинная очередь, рвущая кусты в клочья и подсекающая крепкие стволы яблонь.

– Нормально… – сказал Голованов. – Кто так вовремя включился?

– Это рядовой Вася, – сообщил капитан Трегубенков. – Он твою заслуженную похвалу не слышит. Я передам… Вася, командир твоё поведение одобряет…

Тем временем из соседнего сада в сторону дома убегал ещё один человек. Его тоже зацепила пуля. Но стрелок с БМП убегающего заметил и сломал его новой очередью пополам.

Но тут же из разных мест соседних садов, окружающих дом с трёх сторон, раздались автоматные очереди. Громко выстрелил одноразовый гранатомёт «Муха», и содрогнулась стена дома. Содрогнулась, но выстояла…

– Отвечаем аккуратно. Демонстрируем желание поберечь патроны… – дал команду Голованов. – «Трёшкин», рядовому Васе объясни…

Пулемёт замолчал…

– Понятливый Вася… – одобрительно сказал Голованов.

– Вася убит… – тихо пояснил капитан Трегубенков. – Слишком увлёкся стрельбой, не сменил вовремя позицию…

* * *

Активная стрельба в селе казалась чем-то далёким и несерьёзным. Так всегда бывает, когда слышишь бой издали и пули не над тобой свистят. Перестрелка казалась далёкой. И только звучные выстрелы из гранатомёта напоминали четверым спецназовцам, что бой начинается нешуточный. Но этот же недалёкий бой одновременно помогал группе. Противник наверняка к звукам прислушивается, следовательно, не так внимательно относится к происходящему рядом…

Сами же спецназовцы умели отключаться от окружающих помех, когда следовало это сделать. Довольно быстро они нашли место, где бандиты выходили из села в кусты. Место неприметное, ничем, кажется, не отличающееся от всего окружающего, кроме трёх деревьев, растущих треугольником. Деревья какие-то южные, горные, и никто из офицеров не знал даже, как они называются. Но им и знать этого не надо было. Ориентир был заметен.

– Ещё десять шагов… – сказал капитан Рукавишников.

– Двенадцать или тринадцать… – серьёзно поправил его старший лейтенант Лукоморьев.

Капитан Сидоренков глянул на старлея с лёгким удивлением, не видя причины для спора. Он был новым человеком в группе, принимал участие всего лишь во второй операции и потому не привык ещё к постоянной пикировке двух офицеров. Старший лейтенант Прокрустов только тихо посмеивался.

Рукавишников отсчитал десять шагов, преодолевая их гусиным шагом. Точно так же передвигаясь, отсчитал тринадцать шагов старший лейтенант. Между ними оказались Прокрустов с Сидоренковым.

– И куда дальше? – спросил Лукоморьев.

– В кусты… – решил Рукавишников. – Бандиты уходили в кусты, помнится мне…

Но бандиты уходили, пригнувшись, кусты скрывали головы, и наблюдателям их становилось не видно. В то, что каждый член банды прекрасно ориентируется без компаса, верилось с трудом. Значит, должен быть хороший ориентир. Все четверо спецназовцев дружно приподняли головы.

– Туда… – четыре руки одновременно показали направление.

Ориентир здесь был единственный и самый удобный, потому что постороннему человеку он не может показаться ориентиром. Далеко впереди виднелась двуглавая гора с седлом посредине. С седла сползал каменный язык, формой напоминающий указательную стрелку. Не заметить такой ориентир трудно.

– Цепью… – как старший группы и как заместитель майора Голованова, скомандовал капитан Решетников. – Дистанция три метра…

– Три метра двадцать сантиметров… – поправил старший лейтенант Лукоморьев.

– Двадцать два сантиметра с половиной… – усмехнулся Решетников и пошёл первым.

Цепь раздвинулась. Шагов офицеров слышно не было. Здесь уже можно было не идти «гусиным» шагом, потому что кусты стали выше. Здесь можно было просто пригибать голову.

И уже через десять метров пути в наушниках раздался голос Лукоморьева:

– Я – «Пушкин»… Нашёл свежий след крови… Несколько капель… На листве… Раненого несли, кровь брызнула… Или ветка задела рану… Нет, скорее, брызнула… Капли не смазаны… А… Понял… Вижу след… Первый из носильщиков споткнулся, второй раненого к нему придавил, согнул, рана открылась, кровь брызнула…

– Нормально… Идём правильно… – согласился Решетников. – «Голован»… «Голован», слышишь меня?

Майор Голованов не отзывался.

– А ты покричи… – посоветовал Лукоморьев. – Здесь не так далеко… А глотка у тебя лужёная… Я помню, как ты когда-то взводом командовал… Кричи, не стесняйся…

– Там стреляют… Там не услышат… – по-своему пошутил старший лейтенант Прокрустов. – И сильно же, подлюки, стреляют…

Стреляли в самом деле сильно. Настолько сильно, что всем четверым было ясно, что бандиты стараются не дать спецназовцам высунуться для ответного огня. И патронов не жалеют, как не жалеют дом Расула Магометова по прозвищу Щипач…

* * *

Первая потеря щемила грудь майора Голованова. Конечно, можно было бы обойтись и без помощи солдат. Эти солдаты – простые мотострелки и не имеют подготовки даже солдат-спецназовцев. И не имеют боевого опыта. Казалось бы, должен был пулемётчик понять, что длинные очереди точно указывают гнездо, из которого они исходят. Использовал пулемёт с пользой, и спрячься на время. Но здесь, видимо, сказалась специализация солдата-контрактника Василия Коновалова. Он был стрелком в башне БТРа. В бронированной башне БТРа. И его пулемёт встречных выстрелов не боялся. Так Коновалова учили, видимо. Но здесь не БТР, и учесть это должен был не рядовой Коновалов, а в первую очередь майор спецназа ГРУ Голованов, командующий группой. А он не учёл. Вот и результат…

– Магистр», «Славич»… – напомнил командир своим бойцам. – Внимательнее тут… Вскоре попробуют кровлю обрушить… Я вниз сбегаю…

Кровлю и без того постоянно дырявили автоматами. И на голову сыпались крошки и щепки. Около лестницы майор обернулся. Прапорщик Денисов отодвинулся от стены, чтобы его не доставали пули, и пока отдыхал. Но с внешней стороны и так почти не стреляли. Вот со стороны противоположной чердак становился всё светлее и светлее, потому что добавлялись новые дыры и в стене, и в кровле. Старший лейтенант Бахвалов несколько раз выглядывал из окошка на долю секунды. Потом взял в руки подготовленный гранатомёт, быстро поднялся, и выпустил осколочный заряд в заранее определённую цель. И тут же снова спятался, даже не интересуясь результатом своего выстрела.

На лестнице на голову майору снова посыпался мусор. Очередная очередь прошила кровлю. Впечатление складывалось такое, что автоматчики ощупью отыскивали стропильные балки…

Рядового контрактной службы Василия Коновалова вынесли на середину комнаты. Капитан Трегубенков положил солдату ладонь на лицо. Он старался закрыть веки, которые никак не хотели закрываться. Майор Голованов остановился рядом, глядя на короткие рыжие волосы солдата. Почему-то вдруг вспомнился бодрый смешливый голос Коновалова, его забавная манера подпрыгивать, и показалось, что Коновалов, которого они совсем почти не знали, был хорошим парнем.

– БТР взрывался, он смеялся… – грустным тоном вспомнил старший прапорщик Киршин.

– Был такой святой – Василий Великий, – вспомнил вдруг Голованов. – Этот Василий Великий делил всех людей на мух и пчёл. Говорил, что пчёлы и в дерьме мёд найдут, а мухи в золоте дерьмо ищут… Наш рядовой Василий был из пчёл… Он не унывал…

Дважды в одно и то же место в стене выстрелили из «подствольника».

– Стену проломить пытаются… – заметил старший прапорщик.

– Так объясни им, что стены ломать нехорошо… Строить – хорошо, а ломать – не надо…

Киршин хмыкнул, сдвинулся со своим пулемётом к окну, закрытому мешками с мукой, и, не высовывая полностью ствол, дал несколько очередей.

– Молодец, хорошо стреляешь… – сам же себя и похвалил. – Двоих «завалил»…