Отчаянные - Билл Болдуин

Я повел свой корабль вверх по широкой спирали. Вот оно! Первая группа из десятка торондцев рассыпалась веером и нырнула нам навстречу.

— Отворот влево и вверх! — скомандовал я и двинул газ до отказа вперед. «Звездный Огонь» откликнулся на это как породистый конь, взбрыкнув и до боли притиснув нас к спинкам кресел.

Первая волна нападавших состояла из «Ойггайпов» — возможно, лучших боевых кораблей из всех, построенных торондцами. Они почти не уступали кораблям облачников, но разница все же ощущалась. Мой «Огонь» поднимался почти вертикально шутихой на огненно-зеленом хвосте гравитационного выхлопа. Первая цепочка вражеских кораблей уже пикировала на Аталанту, не подозревая о нашем приближении, и тут мы свалились им на хвост.

Похоже, эти кретины не включали своих систем предупреждения — а может быть, они просто не давали себе труда смотреть на их индикаторы. Я одернул себя, напомнив, что они все равно опасны и что подавляющее превосходство в огневой мощи остается на их стороне.

Сблизившись с первыми «Ойггайпами» на дистанцию огня, я дал залп по их ведущему, и фюзеляж его осветился вспышками прямых попаданий. Сюрприз! Когда мы проносились мимо, Толберт успел изрешетить его выстрелами башенных орудий, и тот отвалил в сторону, оставляя за собой шлейф радиационного пожара.

Два других «Ойггайпа», наконец заметив нас, заложили крутой вираж, заходя мне в лоб, и их 326-миллиира-ловые орудия «Бредо-САФАТ» выплюнули длинные сияющие щупальца плазмы, промелькнувшие прямо под нашими понтонами. С моего мостика казалось, будто все небо заполнено кораблями, по большей части с опознавательными знаками Торонда: черные треугольники в окантовке из широкой желтой полосы.

Зато мы не испытывали недостатка в целях! Их было так много, что я скорее ощущал их массу, нежели видел их конкретные очертания в этом водовороте. Только время от времени мой взгляд все-таки выделял одного из них.

Как это случилось сейчас.

На этот раз это оказался «Дампьер», круживший в стороне от схватки, пока его рулевой высматривал цель. Я невольно ухмыльнулся: внезапность и малое число все еще работали на нас, и это дорого обходилось торондцам. Я поймал «Дампьера» в рамку своего прицела, но тут Толберт выпалил в другую группу «Ойггайпов».

Даже самый безалаберный торондец не смог бы не заметить этого. И он заметил. Он заложил крутой вираж, потом сделал попытку уйти на форсаже в открытый космос. Однако в спешке он забыл все правила управления гравитацией, не дав своим силовым блокам времени перестроиться для такого маневра. Тяжелая машина вдруг завертелась кувырком, потеряв управление, и тут Толберт не сплоховал. Мы с ним разрядили все шесть наших разлагателей одновременно, и цепочка разрывов прошлась по фюзеляжу «Дампьера» от носа до дюз. Он содрогнулся и начал распадаться на части. Гиперэкраны его мостика разлетелись мелкими осколками. В следующее мгновение его машинное отделение и дюзы исчезли в ослепительной вспышке — белом, красноватом по краям огненном шаре, от которого разлетались во все стороны раскаленные обломки. Чтобы избежать столкновения, мне пришлось заложить крутой вираж, и я успел еще увидеть, как его носовая часть, оставляя за собой шлейф радиационного пожара, огненной кометой падает в океан. Ни одного спасательного пузыря за ним не осталось.

Все это заняло не больше пары тиков — а торондцев еще оставалось более чем достаточно! Справа по борту один из наших «Огней» оторвался от строя, устремляясь за другим «Ойггайпом». Отразив несколько скоротечных атак, я спикировал за ним, чтобы прикрыть его. «Звездный Огонь» открыл стрельбу: шесть пульсирующих, сияющих пучков смертоносной энергии устремилось от него к вражескому кораблю. И в то же самое мгновение над моими гиперэкранами мелькнула тень. Я поднял взгляд — меньше чем в ста иралах над нами прошел раскаленным метеором «Дампьер». Он промахнулся по нам, но теперь заходил на новую цель.

Я инстинктивно убавил тягу генераторов, чуть довернул корабль, поймав «Дампьер» в прицел, и практически в упор открыл огонь из трех своих разлагателей, влепив заряд плазмы прямо перед его силовыми камерами. «Дампьер» дернулся, отчаянно вильнул влево, а потом фюзеляж его, рассыпав фонтаны искр, развалился пополам и почти сразу же остался у нас за кормой.

Я едва успел оправиться от этого сюрприза, как мне на хвост сели целых шесть «Дампьеров», окруженных нимбами белых гравитационных выхлопов. Они неслись на меня полным ходом. Пока Толберт отстреливался от них из башенных разлагателей, я вел свою машину, повинуясь исключительно инстинкту. Сначала я двинул сектор газа вперед до риски «БОЕВОЙ ФОРСАЖ», потом назад, на «НОРМАТИВНАЯ ТЯГА», потом снова вперед до отказа до «АВАРИЙНЫЙ ФОРСАЖ». За всю свою жизнь я пользовался этим приемом всего несколько раз, но каждый раз с потрясающим результатом. И он не замедлил последовать. Мой «Огонь» устремился вперед с оглушительным ревом гравигенераторов, от которого содрогнулась несущая конструкция корабля. Как ни старалась гравитационная система, чувство было такое, будто меня размазали по спинке кресла. За считанные тики времени я удвоил скорость, оставив преследователей позади так резко, словно они разом налетели на невидимую стену. Ф-фу, наша жизнь действительно висела на волоске…

БАЦ! Корабль отчаянно дернулся, потом завалился влево так, словно в него врезался крупный метеор. Из динамика внутренней связи послышался чей-то захлебывающийся вскрик, оборванный вторым попаданием.

Ослепительные взрывы где-то прямо передо мной отшвырнули меня назад, едва не порвав привязные ремни. Уши пронзило острой болью, когда мостик разгерметизировался, и я инстинктивно попытался закрыть лицо руками… вот только левое плечо отказывалось меня слушаться. Хорошо хоть, оно пока не болело. Мой боевой скафандр с шипением загерметизировал пробоину, из которой вырвалось облачко замерзших кристалликов крови — моей крови!

Я попытался дотянуться до ручек управления, но меня снова ослепила боль. Я скосил глаза — у меня из плеча торчал острый обломок обшивки и левая рука наотрез отказывалась повиноваться. Я ощущал только, как струится из раны в скафандр горячая кровь, накапливаясь в левой перчатке. Чего я не знал пока — так это того, сколько еще времени пройдет, прежде чем потеря крови начнет сказываться. Стиснув зубы, вися вниз головой — забарахлила система искусственной гравитации, — я постарался не обращать внимания на боль, снова потянулся вперед — рука, казалось, весила мильстоун! — и на этот раз мне все же удалось дотянуться до пульта. Точнее, до того, что от него осталось. Какой-то разбитый индикатор свисал на проводе, и из-за него бойко сыпались искры, отдаваясь в моем шлемофоне треском статических разрядов. Впрочем, генераторы продолжали работать — по крайней мере какая-то часть их, — но и их мощности хватало только на то, чтобы не дать нам упасть. Я попробовал порулить, и корабль неохотно, но отозвался на мои движения.

Вспотев от боли и напряжения, я как-то сумел выровнять его, после чего осмелился оглянуться. Все были целы и невредимы, хотя смотрели на меня так, словно увидели привидение. Внутренняя связь не работала — по меньшей мере у меня в шлеме; похоже, основная часть разрушений пришлась на мой пульт. Принимать решения приходилось быстро — и это при полном отсутствии информации. Негоже колебаться, пока торондцы палят во все, что движется. Над головой блеснула вспышка, и мимо нас промелькнул, направляясь к поверхности планеты, рой полыхающих радиационным пожаром обломков. За ними осталось только два или три спасательных пузыря — почти весь экипаж погиб. «Огонь» или «Дампьер»?

К счастью для нас, торондцы вдруг решили, что с них довольно, и начали уходить обратно, в звездное небо. Самое время было идти на посадку, пока у меня оставалась еще возможность совершить ее на собственных генераторах. Одному Вуту было известно, куда делись остальные три моих корабля. Несколько циклов ушло у меня на то, чтобы снизиться и найти место для посадки, но и за это недолгое время я успел несколько раз отрубиться от потери крови. Спустившись до десяти тысяч иралов, я разглядел на горизонте городской холм Аталанты. Зрелище было отрадное, но тут то, что осталось от моих генераторов, взревело нехорошим голосом и в выхлопе дюз сначала возникли фонтаны искр, а потом и длинный тонкий язык радиационного пожара. Похоже, занялся сам корпус корабля. Дрянь дело. Я потянулся к блоку выключателей установок N-излучения в кормовой части корабля, но прежде чем я успел дотронуться до них, они вспыхнули желтым светом, докладывая о включении. Карен Келли, мой бортмеханик, успела сделать это раньше меня. Она же включила резервную систему внутренней связи:

— Радиационный пожар! Радиационный пожар в машинных отделениях! Аварийная бригада — быстро к месту аварии! — Тем временем огонь слегка притих, но тут же появился снова. По меньшей мере одно из двух машинных отделений получило прямое попадание! Это уже было слишком рискованна. Необходимо было спасать людей.