Последний бой - Уоррен Мерфи

– Это Холи Бардвел. Его жена работает в банке, и он беспокоится за ее жизнь. Приходит сюда каждый день после этого случая. Холи, это мистер Римо Слоут, журналист.

Бардвел протянул Римо огромную ручищу и впился взглядом в его запястье. У Бардвела была стальная хватка, но Римо так расслабил мышцы своей кисти, что она выскользнула из этих тисков.

– Не беспокойся за супругу, Холи. Кто бы это ни сделал, он уже далеко отсюда, – сказал заместитель начальника полиции.

– Думаю, вы правы, – заметил Бардвел, улыбаясь.

– Могу я увидеть тела? – спросил Римо.

– Двоих уже похоронили, согласно их религиозным обычаям. Остальные все еще в ритуальном салоне. Похороны завтра.

– Хотелось бы взглянуть на них.

– Ну, это дело довольно деликатное. Их собираются хоронить в закрытых гробах. Но у нас в полиции есть фотографии.

– Это совсем не то же самое, что тела в натуре.

– Я близкий друг семьи одного из убитых, – сказал Бардвел. – Может быть, я смогу помочь.

– А я не знал, – заметил полицейский.

– Да, – сказал Бардвел. – Это было до моего увольнения, до того, как все перестали знаться со мной.

– Я – за тебя. Холи. Ты ведь просто творил чудеса. Я всегда был на твоей стороне.

– Что-то я не замечал.

– Ну, конечно, не при всех. Я же на работе.

– Да, – сказал Бардвел, – Пойдемте, мистер Слоут, – обратился он к Римо. – Я покажу вам тела тех, кого еще не похоронили.

– Не принимай близко к сердцу, Холи. Найдешь другую работу, – сказал заместитель начальника полиции.

– Надеюсь, – ответил Бардвел. По дороге в ритуальный салон Макалпина он объяснял Римо, что нападавших была, должно быть, целая дюжина, так как тела банкиров страшно изуродованы.

– Ага, – кивал Римо.

Ритуальный салон представлял собой обычный частный дом, умело перестроенный и внутри устланный черными коврами.

– Ночью они работают, а днем здесь никого нет, и нам не помешают осмотреть тела, – сказал Бардвел.

– Я думал, что вы знаете семью кого-то из убитых.

– Это я так сказал заместителю начальника полиции. Он всего боится.

Пепельно-белый гроб был отполирован до блеска, и Римо подумал, что вся эта роскошь предназначается тому, кого уже ничто не волнует. В комнате стоял запах свежих сосновых досок. Они прошли мимо рядов черных складных кресел, и Бардвел открыл гроб. Лоб покойника был умело загримирован подкрашенным воском и присыпан пудрой. Римо надавил пальцем на воск, чтобы проверить, насколько глубоко проломлен череп. На пальце осталась пудра, и он стер ее.

– Я слышал, пришлось вынуть часть мозга, чтобы заделать череп, – сказал Бардвел.

Римо заметил у него на лбу капли пота, в уголках рта скопилась слюна.

– Говорят, у некоторых были повреждены плечевые суставы, – сказал Римо. – Об этом писали в газетах. Сначала их лишили возможности действовать руками, а потом убили.

– Да-а, – ответил Бардвел, его дыхание участилось. – А что вы думаете об этой голове? Видели когда-либо что-нибудь подобное?

– Нет, – сказал Римо. – Лучше бы этому типу стрелять из ружья, а не пользоваться руками. Если он и дальше собирается работать руками таким образом, то с тем же успехом можно использовать что-нибудь столь же неточное, как ружье.

– Неточное?!

– Проломить лоб – дело нехитрое. Ведь рука, судя по всему, вошла по самые костяшки. Для мгновенной смерти достаточно проломить кость и надавить на мозг. А здесь – грязная работа. Орудовал, наверное, какой-нибудь подвыпивший идиот-каратист.

– Но разве не фантастика, что кто-то голой рукой смог сотворить такое? А? – спросил Бардвел.

– Ничуть, – ответил Римо, заметив, что Бардвел улыбнулся и слегка изменил позу. И тут, будучи натренирован до автоматизма, Римо допустил оплошность. Бардвел правой рукой нанес Римо удар. И он среагировал на него, но тут же почувствовал, как что-то врезалось в его левое плечо. Это Бардвел нанес второй удар – достигший цели, но самоубийственный по сути. Удар отточенный, но Римо не слышал, чтобы кто-то тренировался таким образом. Применять такой удар при встрече с хорошо подготовленным соперником – чистое самоубийство.

Удар повредил Римо плечо, но в то же время лицо, голова и шея Бардвела были открыты для ответного удара справа. Это была лишенная защиты, самоубийственная атака, так как рука Римо находилась всего в полуфуте от Бардвела и молниеносно пробила его трахею и переломила шейные позвонки. Бардвел подставил себя под смертельный удар ради дешевого эффекта. Римо чувствовал боль в левом плече и пошевелил пальцами. Пока работают, но рука почти не поднималась.

У Бардвела уже ничего не поднималось. Он лежал у постамента, на котором стоял гроб, с вывалившимся изо рта языком.

– Дерьмо! – выругался Римо. Он нашел человека, который мог рассказать о смерти Уильяма Эшли, и убил его, благодаря своей молниеносной реакции. Казалось, что этот тип нарочно подставил себя под удар. С его гибелью Римо не только лишился возможности что-либо узнать, но должен теперь избавиться от трупа. А действовать придется одной правой рукой, чтобы не тревожить болевшее левое плечо.

Под телом управляющего, под белым шелком покрывала и пахучими розами был матрас, в котором покойный меньше всего нуждался. Римо быстро снял пепельно-белую крышку гроба, правой рукой схватил тело за пояс и переложил внутрь крышки. Затем остановился и прислушался. Стояла тишина, поблизости никого не было. Он принялся насвистывать трогательную мелодию песни Ареты Франклин, из которой помнил только слова: «Ты мне нужна, крошка, нужна, нужна».

Он вытащил расшитую белую шелковую погребальную пелену со дна гроба и обнаружил под ней дешевые картонные подпорки. Он отдирал их до тех пор, пока не показались грубые доски основания гроба.

Римо впился пальцами в мускулистый живот Бардвела, поднял тело и уложил его на голое дно гроба. Чтобы не выпирали грудь и голова, Римо пришлось сделать их более плоскими, не повредив при этом кожу. Заполнив пустоты вокруг тела Бардвела обрывками картона, он накрыл его белым шелком, тщательно подоткнув края.

– Сойдет, – пробормотал Римо. – «Ты мне нужна, крошка, нужна, нужна».

Он поднял тело управляющего банка «Тенафлай траст» с крышки гроба и осторожно уложил на место его последнего успокоения. Потом отступил на шаг, чтобы оценить свою работу.

– Хреново.

Тело управляющего было дюйма на три выше, чем требовалось. Пришлось сломать покойнику позвоночник и посильнее надавить на живот, так как нижняя часть тела управляющего была довольно объемистой. В тех местах, где Бардвел был худой, управляющий был толстый, и наоборот. Так что все получилось, как надо.

Римо снова отошел на шаг.

– Годится.

Конечно, к тому времени, когда начнется траурная церемония и придут желающие отдать последний долг покойному, манипуляции с телами дадут о себе знать, обязательно появится запашок. Но это будет позже. А сейчас Римо услышал чьи-то шаги и быстро поправил грим на лице ушедшего в мир иной управляющего банка.

– «Ты мне нужна, крошка, нужна, нужна», – напевал Римо, когда голос позади произнес:

– Эй, что это ты тут делаешь с покойником?!

Римо обернулся и увидел человека в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке, с очень бледным лицом, потому что он пользовался той же пудрой, какой покрывал и покойников.

– Я друг усопшего.

– Траурная церемония начнется вечером. Я знаю, кто ты. Видал таких. Если ты забавлялся с половыми органами покойника...

– Что? – спросил Римо.

– Псих, – сказал человек. – Все вы больные!..

– Я прощался с покойным другом.

– Извращенец! Я видал таких. Слоняются вокруг ритуальных салонов, надеясь поразвлечься. Но здесь у меня ничего не выйдет. Знаешь почему? Потому что ты псих. Вот почему.

– Ну, если вы так считаете... – сказал Римо.

– Хорошо, что застукал тебя, пока ты еще ничего не натворил.

– Благодарю, – отозвался Римо, воспринимая это как похвалу своей работе.

В банке он опять встретил заместителя начальника полиции, который представил его старшему кассиру, а тот указал на Линетт Бардвел. У нее было энергичное красивое лицо с серыми миндалевидными глазами и пышные светлые волосы с темноватым отливом. Полные губы казались влажными, а фигура была исполнена спокойствия. Под форменной белой блузкой и твидовой юбкой угадывались красивые формы. «И что она нашла в Бардвеле?» – подумал Римо.

Он подождал, пока банк закроется для посетителей, и с разрешения старшего кассира попросил ее пройти вместе с ним в один из кабинетов, где находились персональные сейфы клиентов.

– Почему вы решили поговорить именно со мной? – спросила Линетт. Ей было немногим более двадцати, и тем не менее она выглядела спокойно для человека, дающего интервью.

– Потому, что ваш муж и есть тот человек, который убил этих банкиров.

Линетт Бардвел зажгла сигарету, затянулась и выдохнула дым.