В боях за Карпаты - Борис Венков

В одну из летних ночей, когда авиаторы крепко спали, над лагерем прозвучала команда:

—   Боевая тревога!

На аэродроме все пришло в движение. Вмиг надев гимнастерку и застегивая ее на ходу, Бутелин побежал к самолету. Возле стоян­ки Леонида догнал запыхавшийся Владимир Ардашников, земляк и друг:

—  Неужели, Леня, война?!

—   Похоже, да...

Бутелин вскочил в кабину истребителя, запустил двигатель и стал ожидать команду. Гул в воздухе нарастал. Глухо ухали взрывы бомб. Усиливался рокот моторов. Было слышно: идут чужие самолеты. Со­мнения нет — война!

Самолет Бутелина, оторвавшись от земли, стал набирать высоту. Взлетели и другие истребители. Часть боевых машин осталась на сто­янках. Вражеские самолеты уже подходили к аэродрому. Вот-вот начнут сбрасывать бомбы.

Техники и механики, отправив машины, с волнением смотрели в небо. Владимир Ардашников старался держать в поле зрения само­лет, пилотируемый его другом. Владимир видел, как истребитель Бу­телина приблизился к вражескому бомбардировщику. В тот же миг на «юнкерсе» вспыхнуло пламя. Бомбардировщик резко наклонился и, словно комета, волоча за собой длинный дымный хвост, упал не­далеко от аэродрома.

— Молодец, Леня! — ликовал Ардашников.

Тем временем Бутелин, сделав вираж, выровнял машину. Снова показался «юнкерс», державший курс на аэродром. Бутелин, не долго думая, развернул истребитель и ринулся на врага. К машине фа­шиста уже рукой подать. Бутелин нажал гашетку, но пулеметы мол­чали. Кончились боеприпасы! Фашист, успокоенный молчанием пуле­метов истребителя, шел своим курсом.

Бутелин прибавил обороты мотора и догнал вражеский бомбарди­ровщик. Миг — и винт истребителя рассек хвостовое оперение фа­шистского самолета. Бомбардировщик повалился на крыло, «клюнул носом» и, кувыркаясь, грохнулся на землю.

Вслед за бомбовозом упал и краснозвездный истребитель.

К месту падения нашей «чайки» спешили летчики, авиационные специалисты. Самолет лежал в мягком болотистом грунте. С трудом открыли кабину. Из окровавленной гимнастерки Бутелина комиссар достал комсомольский билет. Притихшие авиаторы обнажили головы перед мужественным человеком, отдавшим жизнь, защищая родную землю.

Свой подвиг Леонид Бутелин совершил в 5 часов 15 минут 22 июня — в первый день Великой Отечественной войны.

*     *     *

Прошли годы. Заросли окопы и траншеи, шумят сады на местах, где шли бои. Но не меркнет слава героев Великой Отечественной. Не за­быт и подвиг комсомольца Леонида Бутелина.

Прах Леонида Бутелина из с. Нимшина, где он был вначале похо­ронен, перенесли в Галич. Здесь его именем названа одна из улиц. Имя отважного летчика носит и Нимшинская сельская школа. О сво­ем мужественном земляке — летчике комсомольце Бутелине — помнят и в Белоруссии. Из уст в уста передается рассказ, ставший ле­гендой, о воздушном таране советского летчика-богатыря Леонида Георгиевича Бутелина.

БАТАЛЬОН ВСТУПАЕТ В БОЙ

А. А. СВИРИДОВ, бывший командир 144-го отдельного разведывательного батальона, генерал-лейтенант, Герой Советского Союза

В первых числах июня 1941 года на р. Пруте 164-я стрелковая диви­зия сменила пограничников. Наши части быстро заняли предназна­ченные рубежи, окопались, выставили дежурные огневые средства и приступили к повседневной боевой учебе. Сдавая нам государствен­ный рубеж, пограничники предупредили, что противоположный берег реки забит войсками боярской Румынии: «Смотрите в оба!» А вчера зарубежное радио сообщило, что на румынскую границу прибыли че­тыре немецкие дивизии. Что это? Маневры или стратегическое раз­вертывание вооруженных сил?

Любая граница требует бдительности. А западная сорок первого года особенно беспокоила нас. Поэтому, когда коновод Андрей Кур­дюков доложил, что заметил в районе Сырой балки двух подозритель­ных людей с мешками за спиной, я немедленно организовал поиск.

Через пятнадцать минут собака Лера уже взяла след. Сначала она привела красноармейцев в балку, где неизвестные спрятали взрывчат­ку, а потом настигла и самих диверсантов. Возможно, вооруженные нарушители границы решились бы оказать сопротивление, но опыт­ная овчарка подкралась к ним незаметно и так гаркнула, что они побоялись даже руками шевельнуть.

Один из диверсантов плохо, но все же говорил по-русски. Он много лет жил в Бессарабии. Его каменный дом и обширный участок с ви­ноградником достался молдавским колхозникам. Офицер войсковой разведки 3-й румынской армии, которая занимала правый берег Пру­та, сказал ему: «Если хочешь вернуть свой дом и виноградник, помо­ги нам в одном деле...»

Диверсанты подтвердили, что к ним в Румынию прибыли гитлеров­ские соединения   и  что  их  солдаты  прямо  говорят о «неизбежной драке с русскими». Диверсантам было поручено создать на советском берегу склад взрывчатки, а в момент вторжения парализовать желез­нодорожную ветку Черновцы — Липканы, не дать русским быстро подвезти резервы, сорвать маневры и эвакуацию материальных цен­ностей.

Случай с диверсантами рассматривался нами как обычное проис­шествие на границе.

По-прежнему, не меняя ритма, мы продолжали укреплять рубеж, нести его охрану и совершенствовать боевую выучку. А с западного берега Прута доносились лязг гусениц, шум моторов. Слышался и плач — крестьян выселяли подальше от границы. Трудно было поверить, что наши «мирные» соседи готовились к большим маневрам, как сообщала зарубежная печать.

Наш 144-й отдельный разведывательный батальон 164-й стрелко­вой дивизии, которым я командовал, располагался на самой границе. Мотострелковая рота лейтенанта П. Романенко находилась в полевых сооружениях, танковая рота лейтенанта А. Тихонова укрылась в ро­ще восточнее погранзаставы, кавалерийский эскадрон соседствовал с нею. Бронерота находилась в тылу.

21 июня побывал в подразделениях, расположенных на границе. Вечер провел с бойцами. Вместе с ними смотрел картину «Тракто­ристы». На экране тарахтели колхозные машины, а мне чудилось, что за спиной рокочут вражеские танки...

Ночью не раз просыпался, вслушивался. По дорожке возле штаба мерно вышагивал часовой. Время близилось к рассвету. Вдруг всполо­шилась листва на деревьях, и палатку заполнил густой, сварливый гул самолетов. Они шли с запада. И опять надежда: «Может, прово­кация? »

Нет, это уже не провокация! С противоположного берега ударили пушки. Сначала снаряды рвались на укрепленной полосе, затем заде­ли и наш лагерь.

Я схватил телефонную трубку. Связи нет! Фашисты бомбили спя­щие города. Дым и зарево взвились над Черновцами, Хотином, Каме­нец-Подольском.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});