Тридцать четвертый мир - Борис Иванов

– Это уже ваши проблемы, Джастин... Решайте сами как проконтактировать с вашим протеже. Может, поумнеете и не станете больше навязывать мне на шею пентюхов со странностями. Я не задерживаю вас...

Перед дверью триста сороковой (люкс на одного) суперкарго призадумался. Людей со странностями он крепко опасался. Тем более в такой невыигрышной ситуации, когда обстоятельства заставляют практически вламываться в неприкосновенные покои таких чудаков. Можно заработать пулю, влипнуть в судебный процесс, на худой конец – напереться на труп, в чем тоже радости никакой.

Он минут пять давил на сенсор звонка, потом, тяжело вздохнув, достал из кармана универсальный ключ и осторожно отпер входной тамбур, потом – внутреннюю дверь. Громко вслух извинился и вошел. Момент был ответственный: можно было ожидать удара бутылкой по голове, приема каратэ, истерического крика и затяжного скандала, но не последовало ничего. Только аппаратура в углу крутила музыку – достаточно тихо, так, что и мелодию разобрать было трудно. Полумрак стоял в триста сороковой и терпкие, непривычные для космического судна запахи наполняли этот полумрак. Хозяина нигде не было видно. Джастин хорошо знал эти клятые люксы, сооруженные так, чтобы в минимальном пространстве создать иллюзию просторного лабиринта из бара, кабинетиков для отдыха и развлечения, мини-кинозала и даже микро-танцплощадки. Покружив в основном отсеке, он заглянул в рабочий кабинет, спальню и кухоньку – скорее символическую, чем настоящую, и, еще раз тяжело вздохнув, взялся за ручку входа в ванную. Там тоже никого не было. Как и в туалете. Чертыхнувшись, суперкарго опять внимательно обвел каюту глазами. От пряных запахов и тихого грохота там-тамов из высококачественных динамиков у него как-то все поплыло в голове. Он тряхнул ею – не полегчало. Зато сзади он услышал тихое посвистывание. Переливчатое такое – в такт там-тамам. Он обернулся и, ощущая, что пол уходит из-под ног (маневр начался, что ли?) увидел, что сзади никого нет. А насвистывание снова тихо-тихо раздалось опять за спиной. Впоследствии ему так и не удалось вспомнить, что же было дальше...

* * *

Гвидо не успел наскучить Федеральному Следователю за все три недели пути (три Скачка и уйма утомительных маневров в промежутках). Прежде всего потому, что не слишком мозолил глаза – он предпочитал тратить время пути на пребывание в отлично оборудованном спортзале, которым мог бы гордиться любой элитный клуб и на Земле – благо эта роскошь входила в стоимость билета, оплаченного казной. Правда, капитан контрразведки был слегка разочарован классом тренера-каратиста, но, несмотря на это, менее шести часов в день тренировкам не посвящал. Заглядывал в спортзал и Кай, но не более, чем на пару часов, разве что задерживался в тире. Основное свое время он тратил в тихой и почти никем из пассажиров не посещаемой читальне, расположенной на восьмой палубе «Проциона», прорабатывая запрошенную по Универсальной Сети текущую продукцию средств массовой информации Гринзеи и сводки Управления по состоянию дел в Колонии. Удовольствие было не из дешевых, учитывая тарифы подпространственной связи, но – Федеральный Следователь знал это не понаслышке, – благодарное. Кроме тренировки одрябшей от постоянных подсказок компьютеров и высокого класса консультантов памяти, это прокачивание через мозг бесконечного количества фактов, имен, дат оставляло в его извилинах бесценный осадок, который иногда взрывался неожиданным озарением в те самые моменты, когда тупик расследования казался унылой неизбежностью... Сознание этого, конечно, не исключало и той – гораздо более вероятной – возможности, что ничего кроме головной боли в данном конкретном случае его упражнения не принесут. Сегодня, к вечеру эта мысль очередной раз одолела его. Пора было дать подсознанию немного поработать без его, лично Кая Санди, помощи.

Федеральный Следователь сложил в папку сделанные за день распечатки и записи, выключил дисплей и спустился в почти пустой бар шестой палубы. Народ побогаче еще не начал вечерние забавы, а странствующие по казенной надобности служащие уже выпили свое пиво, съели ужин и начали вахту у телеэкранов или продолжали корпеть над терминалами. Кай получил из оформленного под старину раздатчика кружку пива и, подняв глаза от приятно искрящейся пены, нос к носу столкнулся со своим коллегой – по другую сторону столика, вооруженным точно такой же, только наполовину опустошенной кружкой, старомодными очками, которых в жизни никогда не носил, и светлой, нордической шевелюрой, сменившей его натуральную – рыжую, курчавящуюся шевелюру. Из чего следовало, что коллега находится при исполнении и законспирирован. Узнавать его в таком разе не следовало, и Кай ограничился тем, что понимающе – почти только одними глазами улыбнулся старому знакомому.

«Старина Стив при деле, – подумал он. – А дело, стало быть, на корабле или в Колонии. Черт возьми, уж не запараллелили ли нас господа начальники?» Подобных вещей он не любил – не раз при подобном раскладе успешные действия двух и более следственных групп, которым по мысли руководства Управления не следовало подозревать о существовании друг друга, успешно взаимно парализовывали ход дел, простых как ограбление приходской кассы сиротой-клептоманом.

«Судя, однако, по камуфляжу, объект находится где-то на борту, если, конечно, дотошный Стив не входит в роль загодя», – решил Кай. Еще в училище – а они были одногодки, только специализация была по началу разная, он привык выслушивать советы типа «Посмотрите, как тщательно прорабатывает материал кадет Клецки! Вот вам бы всем так...»

«Я уже почти и забыл, что старина Стив носит эту смешную фамилию – Клецки» – с улыбкой подумал Кай и неожиданно призадумался. Одна из мыслей, пришедших ему на ум, состояла в том, что очень забавно будет встретить на борту этой громадной посудины еще одного своего старого знакомого.

* * *

Это было бы действительно забавно. Однако в отношении того, что встреча эта ему еще предстоит, Федеральный Следователь, вообще говоря, заблуждался. Потому что тот самый громадный мужик в пятнистой форменке Легиона, который четыре часа назад попался ему на глаза, будучи вооружен исполненным в стиле «ретро» громадным газетным листом из тех, что для украшения были разложены на столиках в читальне, и был тем самым его старым знакомым, надежду на встречу с которым Кай оставил еще на ступенях планетарного терминала в Женеве. Нет, ему ничего не показалось – он просто не принял всерьез мимолетную ассоциацию. Его еще позабавило присутствие легионера в читальне – корова в Божьем Храме смотрелась бы куда естественнее – и то, что профессиональный громила принял всерьез чисто декоративный лист бумаги и пытался что-то вычитать в нем. Впрочем, заняв свое место перед терминалом, он тут же забыл про этот курьез.

Чего нельзя было сказать о Дмитрии Шаленом, который еле успел схватить со стола проклятую копию «Гардиан» конца двадцатого века и загородить ею свою физиономию от как снег на голову свалившегося «крестного». Шышел-Мышел с самого начала рейса облюбовал этот тихий, вечно пустой отсек с мягкими креслами и приглушенным светом для того, чтобы не слишком светится в разношерстной, но одинаково беспробудно тупой массе легионеров. В его планы не входило ни с кем из них делиться своим прошлым и, тем более, своими планами на будущее. Вообще, свое пребывание в рядах наемного Галактического воинства он рассматривал не более, как забавный эпизод, имеющий целью задарма – за счет вербовщика то бишь, доставить его – Шышела-Мышела к месту дислокации треклятого Барсука Беррила. После первых же шагов по грунту Гринзеи, Шаленый намерен был распроститься с крепко пошитым, но имеющим неприятное свойство – быть мишенью для противника – нарядом легионера и тихо нырнуть в криминальное подполье Колонии, где искать его, как и сотни других дезертиров Легион может до Второго Пришествия – благо не он один ищет Шышела-Мышела... Подмогой в этом деле Шаленый мыслил мил-друга Джакомо Якопетти, который избрал – и по его словам не в первый раз такой непыльный способ преодолеть маршрут Солнечная Система – Колония Гринзея-2. К нему-то он и направил теперь свои стопы, осторожно определив за спинку кресла проклятую шуршащую «Гардиан» и обливаясь холодным потом при каждом шаге, сделанным за чуть сутуловатой спиной Федерального Следователя...

«Неужто со мной как с мышом играть вздумал, хитрован чертов, – прикидывал Шаленый варианты поведения Следователя. – На нервы давит, гад... Хотя, может и просто по следу добрался и того не подумал, что Шаленого в красный уголок занести может... Быстрей всего так – потому – не с руки ему Шаленого спугнуть... Ну что ж, друг дорогой, недорезанный, мы с тобой еще в игру поиграем, мы с тобой в кошки-мышки набегаемся...»

Мил-друг Якопетти оказался на месте – в переделанном в бар трюме, что командование Легиона арендовало на пропой души личного состава. Это, собственно, и был его образ жизни и постоянное ремесло – кемарить за столиком в углу и обделывать текущие дела. Сейчас он принимал ставки – на очередные раунды борьбы тараканов-телепатов с Большой Струги и – от новичков – на то, кого первым будут хоронить на Гринзее. Это последнее пари было не лишено человечности – треть призового фонда традиционно отчисляли семьям – буде такие имеются – тех, кому не повезло. А коли нет – так на помин души в «Зеленой ржавчине» – единственном месте на Гринзее, о котором, благодаря его дурной славе знали, пожалуй в любой части Обитаемого Мира.