Седьмой сын - Дж. К. Хатчинс

Перейдя в среднюю школу, Джон по-прежнему оставался отличником. Здесь он познакомился с другими расами и религиями. Ему понравилось учиться в государственной школе — понравились споры, смесь языков и столкновения интересов у людей с различными оттенками кожи. Его приняли в младшую школьную сборную по баскетболу. Он выступал на соревнованиях по бегу с барьерами. Через несколько лет Джон влюбился в девочку, и как-то раз в октябрьский вечер, когда они возвращались домой после календарной игры, он получил свой первый поцелуй. Они начали встречаться, если только коктейли в «Макдоналдсе» после школьных занятий можно было назвать любовными свиданиями. Вскоре он игриво сказал матери, что хочет жениться на Пэтти Росс. Дания попросила его быть более осторожным в выборе и оценке будущего. Многое могло случиться в промежутке между настоящим и будущим, предупредила она.

На следующий день родители Джона погибли в аварии.

Семья отправилась на вечерний просмотр фильма о Робин Гуде — короле разбойников. Джонни помнил, как сел в машину и как отец свернул к кинотеатру на Линстром-лейн. Затем он увидел фары несущегося на красный свет грузовика и услышал, как отец нажал на клаксон… Все утонуло в реве мощного мотора… и криках его матери.

Через два года он открыл глаза и впервые увидел дядю Карла и тетю Жаклин. Они рассказали ему, что увезли его в другой город, что свои пятнадцатый и шестнадцатый дни рождения он провел в коме.

Первым нарушил молчание морской пехотинец:

— При всем уважении, сэр, я хотел бы понять, откуда вам известно о таких интимных подробностях моего детства? Как вы узнали о мотиве «Roll over» и…

— Вашего детства? — спросил Джей.

Это был худощавый мужчина, который час назад упал в обморок. Он даже не пытался скрыть своего недоверия.

— Но тут говорили о моем детстве. Моем!

Толстяк захихикал и ударил ладонью по столу.

— Вы ошибаетесь! Моем!

Доктор Майк, хорошо одетый психолог, и Джек, бородатый генетик, в унисон добавили:

— И моем!

Пока они ошеломленно разглядывали друг друга, Джон повернулся к Кляйнману. На какой-то миг — или, точнее, на какую-то вечность — он почувствовал, что его глаза помутились от слез. Кляйнман ответил ему мягкой улыбкой.

«Это просто кошмар, — подумал Джон, — беспокойный сон после секса с Сарой».

Он сейчас проснется, встряхнет головой и закурит. В пачке должна была остаться еще одна сигарета. В любую секунду сон мог оборваться. В любую секунду…

Священник Томас сжал в руках четки и тихо застонал. Кошмар продолжался.

Кляйнман снял очки и осмотрел по очереди семерых «близнецов». Джон с конским хвостиком — долговязая «черная овца». Майкл, морской пехотинец, — олицетворение идеальной фигуры. Килрой 2.0, тучный очкастый психованный хакер. Отец Томас, гордость оклахомского прихода. Джек, толстый бородатый генетик. Доктор Майк, преуспевающий психолог-криминалист на пике своей микрославы. Джей, гуманитарий из ООН.

Кляйнман обратился к ним с речью:

— Мы приступаем к самой трудной части объяснений. Вам будет не просто поверить в нее. Но вы должны это сделать, потому что у нас нет времени на долгие споры и уговоры. Шестнадцать лет назад никто из вас не попадал в аварию. В тот вечер Джонни Смита усыпили лекарствами. Ему подсыпали снотворное во время ужина. Авария была уловкой — ложным воспоминанием об опасности. Она создала «расщепление» в континууме времени — момент, к которому он мог вернуться в последующей жизни; глубокую зарубку в памяти. Родители отдали его команде Индианаполиса, после чего Джонни привезли сюда — на нашу базу в Виргинии.

— Я никогда не поверю в эту чушь, — проворчал доктор Майк.

— Молчать! — рявкнул Хилл.

— Возможно, это прозвучит неправдоподобно, — продолжил Кляйнман, — но воспоминания Джона Смита, включавшие в себя все события и эмоции, пережитые им за первые четырнадцать лет, были записаны и загружены в гигантский суперкомпьютер, который располагается на нижних уровнях нашего подземного комплекса. Я имею в виду каждую мысль и фантазию, каждый сон и миг переживания. Мы преобразовали воспоминания Джона Майкла Смита в электронный вид и записали их в банки памяти, где они хранились два года. Затем был начат проект бета-фазы.

— Какого черта вы нам тут втираете… — попытался вставить доктор Майк.

— Я велел вам заткнуться! — рявкнул генерал.

— Благодаря образцам крови, взятым за годы исследований, мы выделили ДНК Джона Смита, — продолжил Кляйнман. — Весь геном! Все хромосомные цепочки! Это позволило нам клонировать его. Создать вас семерых. Одновременно в семи биорезервуарах. В течение двух лет, не сохранившихся в вашей памяти — которые вы якобы провели в коме, — мы выращивали семь клонов. Используя процесс ускоренного роста, наши инженеры создали семь особей в возрасте шестнадцати лет. Их пустые умы не имели никакого содержания. Никакого жизненного опыта. Мы «загрузили» в них детские воспоминания Джона Смита.

В комнате послышались недовольные возгласы.

— Как видите, вы, клоны, обладаете не только генетическим сходством. Вы стали интеллектуально идентичными. Эмоционально идентичными! Нам удалось создать идеальные копии Джона Альфы. Одни и те же воспоминания! Один и тот же дух, если вам так угодно. На следующей стадии эксперимента каждый из бета-клонов очнулся в новом городе — на достаточном удалении от Индианаполиса. Каждому Джону Смиту было сказано, что его родители погибли. Каждый из вас получил дядю Карла и тетю Жаклин, которые вырастили вас, материально обеспечили вашу жизнь и помогли вам вернуться в общество. Ссылки на коматозное состояние неплохо объясняли мышечную атрофию после вашего пребывания в биорезервуарах.

Ученый вновь обвел взглядом притихших людей.

— Так какова же цель проекта? Мы хотели, чтобы каждый клон выбрал для себя особую профессию. Чтобы у каждого из вас была своя карьера.

Какое-то время «близнецы» пребывали в молчании, усваивая сказанное. Наконец бородатый толстяк задал краткий вопрос:

— Зачем вам все это?

— По многим причинам, Джек, — ответил Кляйнман. — Вы, как генетик, могли бы и сами понять. Конечно, в первую очередь мы разрабатывали и опробовали современные технологии клонирования и записи воспоминаний. Нам хотелось понять, насколько хорошо они будут работать. Однако многие из нас рассматривают этот эксперимент как решение философской дилеммы. Что больше влияет на человека? Природа или воспитание?

— Мои родители. Скажите… они живы?

Это был отец Томас.

— Люди, которых вы помните как своих родителей, действительно живы, — ответил Кляйнман. — И ваша мать, и ваш отец. Кстати, Хью сейчас находится на базе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});