Время - Максим Сергеевич Евсеев

и вообще на всё, что мог видеть Максим.

И вдруг, сквозь жужжание, он начал различать голоса. Голоса были мужские и женские, старые и молодые. О чем они говорили было непонятно, но в них угадывалось удивление, и удивление это было связано с именно с его, Максима, присутствием в космосе. Голоса приближались вместе с оранжевыми верёвками, а сами верёвки летали все ближе и ближе.

– Эй, вы чего? – испугался Максим. – Эдак вы меня задушите. Не толкайтесь – это же космос, тут всем места хватит.

Но верёвки не желали слушать или не понимали его. Тогда он стал изо всех сил махать руками и ногами, чтобы не дать оранжевым линиям его опутать. И в этот момент, он стал отчётливо различать человеческую речь.

– Смотрите, оно двигается.

– Я не оно! – прокричал Максим во весь голос. – Я – Максим. Я – житель земли…

Он шевелил руками и ногами, вертел головой и извивался не хуже змеи.

–Заметьте же меня! Я – живой человек, а не какая-нибудь тряпка или старая газета!

И космос стал пропадать. Как с наступлением утра, ночная темнота становится серой, так и это черное пространство вокруг стало терять бесконечную глубину и сквозь неё начали проступать контуры и очертания. Он увидел бесчисленное множество миров. Эти миры были вокруг, они были везде, они и были тем космосом, в котором он плавал.

– Ох, мамочки! – сказал Максим тихо.

Замки, единороги, космические корабли и пещерные люди – все это существовало одновременно, всё это видели его глаза. Динозавры поедали друг друга справа от него, и танк давил людей в военной форме слева. Огромный метеорит врезался в землю над его головой, и строился стеклянный тоннель в космос, под его ногами. А совсем близко, там же где находился он сам, появилась фигура мальчика. Потом он разглядел ещё одну, и ещё, и ещё… Они выстроились в огромную очередь, как сотни отражений, как если бы сам Максим встал между двумя зеркалами и размножился в них несчётное количество раз. Только с каждым отражением мальчик становился всё старше в одном зеркале и младше в другом. И в начале этого построения отражений, он был грудным младенцем, лежащим на руках у матери, а в конце пожилым мужчиной.

"Это же я!" – понял он наконец: "Это вся моя жизнь от рождения до смерти."

Надо было только посмотреть на любую из фигур внимательно и рядом с ней появлялись окружающие люди, деревья или стены квартиры. Можно было увидеть где находился в этот момент Максим, чем он был занят и тех кто был рядом. Вот он играет в песочнице, вот идёт в школу, вот едет в лагерь, а вот он бьет Стаса по лицу. Но это всё было не интересно, это всё он знал и так. А вот посмотреть на своё будущее, посмотреть на того кем он станет, было гораздо важнее. Не отвлекаясь больше на все остальные фигуры, он сфокусировал свой взгляд на самой последней: она стояла к нему спиной и была изогнута назад, как будто у последнего Максима прихватило поясницу. Этот последний вывернул голову так, чтобы увидеть кого-то, кто находился сзади. Всего лица рассмотреть было нельзя, но создавалось такое ощущение, что этому Максиму было больно. И ещё он был вроде как чем-то удивлён…

– Остановите его! – закричал кто-то совсем рядом. – Он же видит. Он видит карту времени!

И Максима, будто бы ударили по лицу. Он почувствовал сильный толчок и от этого толчка его тело сорвалось с места и полетело вниз к земле.

"Сейчас я разобьюсь и это будет очень-очень больно" – понял Максим.

Было конечно больно, особенно в колене, но он ожидал худшего. Кто-то продолжал бить его по лицу, и трясти за плечи.

– Что с ним? Он дышит? Люба, прекрати его бить! Аркадий Матвеевич, дайте я – спросила одна из верёвок голосом пионервожатой Вики.

И голову Максима подняли над землёй и положили на что-то мягкое и тёплое.

– Вика, позвольте я возьму его на руки?

– Я уже вам однажды позволила с ним заниматься и вот чем это кончилось.

"Кажется оранжевые шнурки ссорятся." – подумал Максим: – " И, по-моему, ссорятся из-за меня. Мне кажется в космосе я популярен"

– Давайте сейчас не будем выяснять кто виноват, а просто отнесём его ко мне в медпункт, тем более что он уже пришёл в себя. – произнёс незнакомый Максиму голос.

К этому моменту, Максим и в самом деле открыл уже глаза и с удивлением смотрел на пионервожатую, Аркадия Матвеевича и медсестру Любу.

– А я в космосе был. – сказал он с гордостью и улыбнулся.

Вика почему-то от этих слов расплакалась и ушла вперед, а начальник лагеря поднял Максима на руки и не говоря ни слова понёс в медпункт.

Глава шестая

Из приемного покоя доносились голоса медсестры Любы и начальника лагеря.

– Перелома кажется нет, но на всякий случай нужно сделать рентген.

– Спасибо, на рентген завтра отвезём на машине, тут недалеко травмпункт есть. Насчёт машины, я распоряжусь.

– Надо будет позвонить родителям. Вы сами это сделаете Аркадий Матвеевич?

– Да, Люба. Завтра будет рентген и по результату я сообщу его матери. Как он?

– Температуры нет, ссадины я перевязала. Думаю, ничего страшного.

Максим лежал на кровати в медпункте и ему было очень стыдно, что из-за него трое взрослых людей вынуждены были заниматься такой ерундой, как жалкая ссадина на колене.

– Зачем ты это сделал? Скажи на милость. – Вика сидела у него на кровати и взгляд у неё был сердитый.

– Я думал, что убил его? – ответил Максим. – Ну и решил бежать.

– Кого ты убил? Что ты несёшь? Кого ты вообще можешь убить? Ты бы в зеркало на себя хоть иногда смотрел! – она провела рукой по волосам. – Может и причесывался бы хоть иногда, телёнок лохматый.

– Я постригусь, честное слово! Как Аркадий Матвеевич.

Вика вздохнула так тяжело, что Максиму стало ещё стыднее.

– Ладно, спи давай. Я завтра с тобой поеду в травмпункт рентген делать. Посмотрим, что с твоей ногой.

Но как тут уснёшь, если за один день с тобой произошло столько всего? Максим прокручивал последние события и пытался их анализировать. Всего только за один вечер; его поколотили, он увидел время, побил своего главного врага, и эта была его первая драка в жизни, удрал из лагеря и оказался в медпункте. С одной стороны, ему было чем гордиться и будет что рассказать в школе, с другой стороны, на душе было неспокойно. И поводов для этого