Зелёный шум - Алексей Мусатов

У кучера Савелия Покатилова кончилась тихая, покойная жизнь: теперь он возглавлял бригаду возчиков, которая за плату доставляла для сельпо товары из города.

Шофёр Сёма Пыжов на отремонтированном грузовике совершал по нескольку рейсов в день, перевозя со станции грузы для совхоза.

В колхозную кассу стали поступать первые денежные доходы.

Видя, что к их советам прислушиваются, колхозники всё чаще и чаще обращались к новому председателю.

По их подсказке Николай Иванович организовал в артели бондарную мастерскую, в которой делали на продажу кадки, ушаты, бочки. Потом председатель продал заржавевший инвентарь, купил испорченную пилораму, пустил её в ход, и она за первые же недели работы принесла колхозу несколько тысяч рублей дохода.

Как-то раз Николай Иванович зашёл на свинарники Александре и Ульяне, осмотрел поросят и сказал, что правление будет выплачивать им дополнительную оплату за каждого поросёнка, который перезимует.

— Были такие посулы и раньше, — заметила Ульяна. — А из каких доходов, спрашивается?

— Есть кое-какие доходы для начала, да и государство нам ссуду даёт, — сообщил Николай Иванович. — А теперь всё от вас самих зависит, от вашего старания. Главное, чтоб молока да мяса в колхозе побольше давать, животноводство вытянуть. — И Николай Иванович сообщил, что правление решило прикупить поросят в соседних колхозах, распродававших зимний приплод по дешёвой цене.

Ульяна с недоумением переглянулась с Александрой.

— Понимаю, трудно будет, — сказал председатель. — Но без богатой свинофермы нам колхоз на ноги не поставить. И я к вам вот зачем пришёл. Поедете завтра со мной по соседям. Вы свинарки опытные, толк в поросятах понимаете. Вот и поможете мне отобрать что получше.

— Совсем он рехнулся, — заявила в сердцах Ульяна, когда председатель ушёл. — У нас свои-то поросята каждый год дохнут, а Карасёв ещё чужих покупать собрался.

— А может быть, всё-таки поможем ему? — задумчиво заметила Александра. — Видала, как он рьяно за дело берётся!

— Ну вот и поезжай, — отмахнулась Ульяна. — А я позориться не желаю.

И на другой день, когда председатель заехал на подводе за Ульяной, её дома не оказалось. Никитка сказал, что мать ушла в больницу.

Пришлось ехать с Николаем Ивановичем одной Александре.

Они побывали в соседних колхозах, отобрали поросят и разместили их в старых свинарниках. Помещения были тесные, холодные, плохо ухоженные, и, начнись сильные морозы, поросята могли бы замёрзнуть. Построить же новые свинарники колхоз сейчас не мог: не было ни леса, ни рабочих рук. «Да он и впрямь рехнулся, — подумала Александра о новом председателе. — А вдруг морозы грянут? Долго ли до беды».

Она сказала об этом Николаю Ивановичу.

— Знаю, на что иду, знаю, — ответил тот. — Но думаю, что выход мы найдём. Я вот давно на сараи колхозников поглядываю. Чем не помещения для поросят, если их утеплить. А ведь без дела стоят, пустуют. Вот хоть бы у вас на усадьбе, Александра Степановна.

Александра согласилась, что сарай действительно ей не очень нужен — небольшие запасы сена можно перенести во двор, а разную рухлядь давно пора выбросить.

— Вот тогда и подайте голос, поддержите меня, — попросил Николай Иванович.

На очередном собрании он обратился к колхозникам с просьбой отдать на время свои сараи для размещения поросят и тут же сообщил, что Александра Шарапова уже согласилась на это.

«Вот же скорый какой!» — с удивлением подумала Александра, но возражать не стала.

С лёгкой руки Александры отдали свои сараи и ещё несколько колхозников. Сараи быстро переделали, утеплили и разместили в них поросят. Вскоре в колхозе их набралось несколько сот голов.

Отстранили

В сумерки, как обычно, Гошка с Никиткой вошли в закуток, чтобы накормить «шпитомцев». Едва за ними закрылась скрипучая дверь, как поросята дружной стайкой ринулись к ногам мальчишек. Не подбежал один лишь Лебедёнок. Уткнувшись носом в угол закутка, он продолжал лежать на подстилке. Никитка почмокал губами и негромко позвал поросёнка. Лебедёнок не шевельнулся.

Никитка подошёл к нему, потрогал руками и в тот же миг отпрянул назад.

— Гошка! Да он же…

Забыв про бутылки с молоком, Гошка кинулся в угол и склонился над Лебедёнком. Мальчик погладил ему спину, потрогал скрюченные ноги, подышал на бледный, отвердевший пятачок.

— Да будет тебе, — взмолился Никитка, оттаскивая приятеля от Лебедёнка. — Он же околел… не видишь разве?

Насупившись, Гошка принялся кормить остальных поросят. Но делал он это кое-как, поросята сердились, визжали, толкали друг друга, а нахальный Черныш всё норовил утащить бутылку с молоком.

«Что же могло случиться? — раздумывал Гошка. Неужели они обкормили поросёнка зелёным овсом или неправильно ухаживали за ним? А может быть, застудили? Вон ведь какие щели в углу закутка».

— А знаешь что? Давай закопаем Лебедёнка в овраге, — посоветовал Никитка. — Никто ничего не узнает.

— Скажешь тоже, — с досадой отмахнулся Гошка. — У Кузяева каждый наш поросёнок на учёте. А Лебедёнка он лучше всех знает.

— Это так, — согласился Никитка. — А всё равно, какой же с нас спрос? Раз околел, значит, околел. Если бы не мы, поросята всё равно давно бы подохли.

— Ну к придумал! — рассердился Гошка. — Зачем же мы тогда брались за них? Чтоб в овраг таскать да в землю закапывать?

В закуток заглянула Гошкина мать. Ребята рассказали ей, что случилось.

Александра осмотрела дохлого поросёнка и встревожилась:

— Уж не эпидемия ли какая началась? У них это часто бывает. Надо будет Ефиму сказать, пусть он ветеринара вызовет.

Она ушла, а минут через десять явился Кузяев. Вместе с ним пришёл и Борька Покатилов.

Кузяев долго осматривал дохлого поросёнка, мял ему живот. Потом спросил Гошку:

— Опять зелёный овёс давал?

— Давал, — признался Гошка. — Но я мамку спрашивал. Она сказала, понемножку можно. А вдруг у поросёнка болезнь какая заразная… Ветеринара бы позвать.

— Тут дело и без ветеринара ясное — отравление, — заявил Кузяев. — Я кому говорил — зелёнкой поросят не баловать. Рано ещё.

— Что вы, дядя, — заспорил Гошка. — Мы и в книжке читали. Зелёный овёс поросятам только на пользу. В нём витамины.

— Хороша польза, — вышел из себя Кузяев. — Какого поросенка загубили — породистого, племенного. Цены ему не было! — Он строго оглядел Гошку. — А ну-ка, где у тебя замок от хлева?

Гошка протянул Кузяеву замок с ключом.

— Зачем он вам?

— А вот затем. Не вашего ума дело поросят выхаживать. То недокорм у вас, то перекорм. Так дальше пойдёт, всех шпитомцев прикончите. Придётся к поросятам другого человека приставить.

Кузяев выбросил из закутка дохлого поросёнка, повесил на дверь замок, запер его и ключ сунул себе в карман.

— Теперь поросят будут кормить Александра с Ульяной. А вы в закуток чтобы и носа больше не совали! Вот так-то, народец!

— Дядя Ефим, — растерянно забормотал Борька, — а как же наш подарок колхозу? К Первому-то мая!

— Уже поднесли подарочек, спасибо вам, — ухмыльнулся Кузяев, кивнув на дохлого поросёнка, и вышел со двора.

Ребята остались одни.

— Вот это дядечка у тебя, — удивлённо протянул Борька. — Родной, родной, а сурьезный. Вон как распетушился.

Гошка, прикусив губу, смотрел в сторону.

В самом деле: почему так расходился дядя Ефим? Ничего толком не объяснил, отобрал ключ, запретил ребятам ухаживать за поросятами.

— А может, и впрямь мы не так чего делали… — осторожно заметил Никитка. — Дядя Ефим, он бывалый свинарь, зараз всё видит, всё понимает.

— Знамо дело, не так, — хмуро сказал Борька, обернувшись к Гошке. — А всё ты виноват. Отсебятину порешь. Всё сам да сам, не посоветуешься ни с кем. Вот и завалил дело с первомайским подарком… И поделом тебя из свинарей выгнали.

— Меня?! Поделом?! — вспыхнув, забормотал Гошка. — А я вот докажу! Голову на отсечение даю! Я правильно ухаживал, правильно!

Он вдруг схватил пустой мешок и принялся засовывать в него дохлого Лебедёнка.

— Закапывать потащишь? В овраг, да? — спросил Никитка.

Гошка покачал головой.

Нет, он снесёт Лебедёнка в городскую ветлечебницу. Пусть там врачи как следует осмотрят поросёнка и точно скажут, почему он погиб.

— Так до города же восемнадцать километров, — удивился Никитка.

— Ну и что. А я напрямик, на лыжах.

— А лыжни уже нет. И проталины на пригорках появились.

— Тогда пешком пойду.

— Пустой разговор. — Борька пренебрежительно махнул рукой. — Да в лечебнице никто дохлого поросёнка и смотреть не будет.

— Как это не будет? — взорвался Гошка. — А если у нас заболевание какое началось? Эпидемия? Если завтра все остальные погибнут?