Отряд имени Сталина - Захар Артемьев

– …Так, на нежности времени нет, за вами такие волки идут! – Миша прищурился. – Оба двое, сюда! Значит, так, если я не дойду, передадите командиру – объект в точке три! Запомнили?! Повторить!

– Объект в точке три! – послушно хором повторили оба. Удальцов не выдержал. – Оол, ты как здесь?!..

– …Времени нет рассусоливать! – сердито оборвал тот. – Этих двух посмотрели?

Воины повернулись к лежащим ничком убитым, которых совсем недавно, всего минут десять назад лишили жизни фашисты. Перевернули. Молча, не сговариваясь, сняли головные уборы. Встали и выпрямились в секундном молчании. Перед ними на земле лежали старик с седой бородой до груди и юнец лет четырнадцати в крестьянской одежде. Мальчишка в пальцах, в последнем усилии своей жизни, зажал старый охотничий нож с потемневшим лезвием, его зубы были ощерены, как будто он улыбался, старик смотрел скорбно.

Не сговариваясь, закрыли им глаза, накрыли лица и положили под кустик. Оол выпрямился.

– …Ну что, братки, а теперь на базу! – Миша не договорил. Неожиданно его плечо дернулось, только затем раздался отрывистый хлопок выстрела, потом еще и еще, но все трое уже были на земле.

– А-ах! – выдохнул Миша. – Ну что, просрали время! Зажимают нас. Вы всё поняли?! Бегом отсюда, я прикрою. Да выползайте же, дурни! Ну?!

– Миша, а как же ты? – Иван смотрел умоляюще. – Вместе уйдем?

– Пошли отсюда, я прикрою! – Сержант с ненавистью посмотрел на ребят. – Быстро, ну!

Миша положил на раненое плечо ладонь левой руки, рывком дотянулся до своей старенькой винтовки с прилаженной оптикой и колбасой покатился в сторону. Переглянувшись, ребята схватили свои пожитки и нырнули через ветки кустов, раздирая лица, руки в кровь. Откатились метров на двадцать, замерли. Где-то слева послышался протяжный свист. Задыхаясь и обливаясь потом, ребята поползли на четвереньках в противоположную от свиста сторону. Ползли, пока наконец не почувствовали, что могут встать. Отбежали, прижались спиной к широкой березе, замерли, бесшумно переводя дыхание. Внезапно сзади послышался сухой хлопок выстрела. Еще один. Бешеная автоматная очередь…

– … Пошли обратно! – Конкин решительно повернулся в сторону стрельбы, но Николай крепко взял его за руку.

– Куда пошли?! – Ощерившись, он посмотрел на перекошенное яростью лицо товарища и яростно зашептал: – Нам приказали валить отсюда со всех ног! Ты уже выступил! На хрен валим отсюда!

– Там Мишка погибает! – Ваня дернул рукой. – Из-за нас погибает!

– Вот именно, из-за нас! – Удальцов решительно потянул Конкина за рукав брезентовой куртки. – Информацию он нам передал, и мы теперь обязаны донести ее командиру, понял?! Валим! Как здесь оказался наш чукча, расскажешь после! Нам бы отсюда выбраться!

…Плечо нестерпимо болело. Похоже, что тупой пистолетный немецкий патрон пробил лопатку. Оол сжал зубы и выдохнул, чтобы подавить жгучую, туманящую глаза боль, и перекатился еще раз. Одного он, похоже, снял, хотя стопроцентно уверен не был.

«Эти пятнистые черти в лесу ведут себя как дома, – отстраненно подумал Миша. – Удивительно, как наши молокососы сумели ножами уделать этих призраков. Ну ничего, живым я им не дамся…»

Приподняв маскировочный балахон, снайпер дотянулся до вместительного кармана на животе, достал оттуда моток бечевки и, изловчившись в несколько оборотов, туго намотал ее под мышкой, под раненым плечом, сделав другой виток с противоположной стороны шеи. Кровотечение моментально прекратилось. Опытный охотник, Михаил знал, как продлевать жизнь в случае необходимости. Из этого же кармана-кенгуру Оол вытянул бумажный кулек, развернул. Высыпал на окровавленную ладонь несколько сморщенных, как корешки, грибов и, не раздумывая, закинул в рот, яростно разжевал. Накрылся маскировочным балахоном и пополз вперед…

– … Собаки снова потеряли след! – Офицер немецких егерей в растерянности смотрел на штурмгауптфюрера спецвойск СС Иоахима Грубера. – Они что, заколдованные, лешаки?!

– Нет, просто им везет, и они хорошо тренированы, друг мой, – протянул Иоахим, сидя на корточках около положенных на обочине дороги трупов. Особое внимание офицера привлекло ножевое ранение на шее подчиненного. – Обратите внимание на характер надреза, герр штурмгауптфюрер. – Егерь склонился рядом…

– Ну, дыра как дыра, – офицер с сомнением покачал головой, – удивительно только, что лезвие узкое…

– Не просто узкое, а еще и короткое! – Грубер резко выдохнул и встал на ноги. – Ставлю бутылку французского коньяку, что сонную артерию моему следопыту Гансу перебил одним ударом очень хороший профессионал…

…Офицеры повернулись в сторону леса. Оттуда легко, словно молодой олень, выскочил эсэсовец в пятнистом комбинезоне и с тщательно закамуфлированным коричнево-зеленой краской лицом. Подбежав ближе, он остановился, почтительно отдал честь и, переведя дыхание, доложил:

– …Герр штурмгауптфюрер, дичь загнана к болоту! Он отчаянно сопротивляется, тяжело ранил двоих наших, но мы его зажали!

– Молодцы! – отрывисто произнес Грубер. – Вилли, собирай всех! Я не хочу повторения вчерашней ошибки, окружить болото целиком! И еще, постарайтесь взять этого призрака живьем, нам нужна информация… впрочем, на эту охоту я пойду сам!

…Солнце почти не пробивалось сквозь плотные ветки деревьев. Чуть опустив бинокль, Иоахим посмотрел на кромку болота, прищурился, затем вновь широко раскрыл глаза. Болезненное дыхание и слабые стоны сидящего рядом Вилли мешали, не давали сосредоточиться…

– …Да заткнешься ты когда-нибудь?! – раздраженно прошипел штурмгауптфюрер, повернувшись к подчиненному. – Подумаешь, дырка в ухе!

…Вилли жалобно посмотрел на командира и послушно умолк, прижимая окровавленный тампон к пробитому пулей уху.

– …Хитрый зверь, зверь лесной… – Грубер вновь приник к биноклю, его могучие плечи напряглись. – Сейчас мы сладим и с тобой!.. Вот он! Вот он, черт бы его побрал, Вилли! Твое ухо не останется неотмщенным!..

…Грубер поднял над головой левую руку с растопыренными пальцами, повел кругом, вокруг раздался еле слышный шорох и тут же со стороны болота прозвучал еще один выстрел. Ага! Дичь в отчаянии!

Кольцо сжималось вокруг все плотней. Михаил зажмурился. Стоялая болотная влага приятно холодила раненое плечо. Миша подумал, что вот-вот, буквально через несколько мгновений такие понятия, как «приятно» или «боль», станут лишними, ненужными для его лишенного телесной оболочки духа. Да и важно ли все это? Миша согнал с лица улыбку, вспомнив своих дуралеев-товарищей, привычно называвших его чукчей. Бороться с ними не было никакой возможности, доказывать, что он зырянин из старинного шаманского рода и не имеет никакого отношения ни к чукчам, ни к Чукотке. Эти простые московские ребята вряд ли знали, кто такие шаманы, и не видели разницы между представителями народов Севера…

…Еще Миша вспомнил учебу в сельскохозяйственном институте в Москве, куда он приехал по разнарядке, совсем неграмотным, вспомнил белобрысую веснушчатую русскую девочку Катю, которая учила его читать и писать по вечерам, после лекций. Вспомнил свой первый выстрел из винтовки, тяжелую руку отца, ласково сдвинувшую шапку ему на глаза… вздохнул и разжал пальцы на цевье бесполезной уже винтовки, которая, булькнув, тут же пошла на дно. Боль под действием шаманских грибов отступила, кочка, на которой он лежал грудью, размякала все больше и больше. Где-то совсем рядом, но как будто в другом мире послышался отзвук чужих шагов. Вздохнув и улыбнувшись, сержант-снайпер, ворошиловский стрелок родом с земли, которая держит небо, Михаил Оол сунул руку за пазуху…

– …Одни ошметки, герр штурмгауптфюрер! – почтительно проговорил стоящий поодаль верный Вилли. Под действием особой бодрящей таблетки из специальной эсэсовской никелированной аптечки боль в пробитом ухе совсем ушла, окровавленное лицо расплывалось в неестественной ухмылке. Он пнул ногой разложенные на плащ-палатке останки. – Вот его ноги, а торс, кхм… вот то, что от него осталось. Личных вещей пока не обнаружили…

– Хорошо, что вы догадались дернуть его жердью! – Иоахим был хмур. Итог операции был неутешителен: четверо погибших подчиненных, еще четверо раненых, если считать придурка Вилли. Его лучший следопыт, охотник родом из баварских лесов, Генрих Шварцман потерял глаз от посмертного взрыва этого русского маньяка. Что докладывать начальству?! Двух русских – старика и мальчика, убитых тройкой, также покойного ныне фельдфебеля Путци стыдно было даже показывать штандартенфюреру, они едва ли годились на трофеи.

– Герр штурмгауптфюрер!.. – выдохнул подбежавший егерь прямо в лицо Грубера. – Герр гауптман немецких егерей приказал доложить вам, что собаки уверенно держат след!

…И замер, увидев неожиданно проскочившую сквозь звериный оскал яростную улыбку радости на лице офицера спецподразделения СС.