Прогулка среди могил - Лоуренс Блок

Я придумал другую легенду, которую немного видоизменял в зависимости от того, с кем говорил. Выглядела она примерно так. Сестра одной моей клиентки собирается вступить в фиктивный брак с иммигрантом, который живет в стране нелегально и надеется таким способом здесь остаться. У будущего жениха есть девушка, чьи родители категорически против этого брака. Двое мужчин, родственников той девушки, несколько дней приставали к моей клиентке, пытаясь заручиться ее поддержкой, чтобы расстроить брак. Она готова была войти в их положение, но ввязываться не захотела. В четверг они следили за ней до самого «Айюба» Когда она вышла из магазина, они под каким-то предлогом заставили ее сесть в фургон и увезли, чтобы попытаться уговорить. Когда ее отпустили, она была близка к истерике и, вырываясь от них, потеряла не только покупки (оливковое масло, приправу и прочее), но и сумочку где лежал довольно дорогой браслет. Она не знает, ни как зовут этих людей, ни как их найти, и поэтому...

Не думаю, чтобы у меня получилась сколько-нибудь убедительная история, но я и не собирался предлагать ее в качестве сценария для телесериала. Мне она нужна была только для того, чтобы добропорядочные граждане не сомневались, что помочь в этом деле будет и безопасно, и благородно. Я получил множество советов -например: «Такие браки добром не кончаются, ей надо бы предостеречь сестру». Но я услышал и немало полезной информации.

* * *

В начале пятого я там закончил и доехал на метро до Коламбус-серкл, едва успев до начала вечернего часа пик. Дежурный в отеле отдал мне почту — по большей части всякую макулатуру. Как-то раз я заказал что-то по почте с доставкой на дом, и с тех пор каждый месяц мне присылают десятки каталогов. У меня одна маленькая комната, и в ней не хватило бы места даже для самих каталогов, не говоря уж о товарах, которые мне предлагали купить.

Поднявшись к себе, я выкинул в помойку все, кроме счета за телефон и двух записок — в обеих говорилось, что мне звонил Кен Карри: один раз в 2.30 и потом еще в 3.45. Я не стал тут же ему звонить — слишком устал.

День выдался утомительный. Не физически — я ведь не мешки с цементом грузил, — но вести все эти разговоры с людьми тоже нелегко. Постоянно находишься в напряжении, особенно когда рассказываешь выдуманную историю. Для всякого, кто не патологический лжец, врать труднее, чем говорить правду, — на этом принципе основан детектор лжи, да и моя практика это подтверждает. Когда целый день врешь и выдаешь себя за кого-то другого, это здорово изматывает, особенно если за весь день почти не присел.

Я принял душ и побрился, потом включил телевизор и минут пятнадцать послушал новости, задрав ноги и закрыв глаза. Около половины шестого я позвонил Кинену Кхари и сказал ему, что добился кое-каких успехов, но ничего определенного сообщить не могу. Он спросил, может ли он что-нибудь сделать.

— Пока нет, — сказал я. — Завтра снова поеду на Атлантик-авеню — может быть, удастся выяснить что-нибудь еще. А когда закончу, приеду к вам. Вы будете дома?

— Конечно, — ответил он. — Мне уходить некуда.

* * *

Я поставил будильник и снова закрыл глаза. Звонок прервал мой сон на самом интересном месте в половине седьмого. Надев костюм и галстук, я отправился к Элейн. Она налила мне кофе, а себе минеральной воды, потом мы взяли такси и поехали в центр, в Азиатское общество, где недавно открылась выставка, посвященная Тадж-Махалу, это было как раз по теме занятий Элейн. Обойдя все три зала выставки и произнеся все подобающие слова, мы вслед за остальными посетителями перешли еще в один зал, где, сидя на складных стульях, послушали музыканта, игравшего на ситаре. Не имею ни малейшего представления, хорошо он играл или нет. И вообще не понимаю, как это можно определить и откуда сам он знает, не расстроен ли его инструмент.

После концерта был прием с вином и сыром.

— Долго задерживаться нам необязательно, — шепнула мне Элейн, и после нескольких минут улыбок и вежливых разговоров мы вышли на улицу.

— Я вижу, каждая секунда там доставляла тебе несказанное удовольствие, — сказала Элейн.

— Да нет, в общем ничего было.

— Ну и ну, — сказала она. — На что только не идут мужчины в надежде охмурить женщину!

— Да ладно тебе, — сказал я. — Не так уж и плохо все было. Это та же самая музыка, какую играют в индийских ресторанах.

— Но там необязательно ее слушать.

— А кто ее слушал здесь?

Мы пошли в итальянский ресторан, и за кофе я рассказал ей про Кинена Кхари и про то, что произошло с его женой. Когда я закончил, она некоторое время сидела, уставившись на скатерть перед собой, словно там было что-то написано. Потом медленно подняла глаза Элейн — женщина, видавшая виды, и много чего может вынести, но в этот момент она выглядела трогательно беззащитной.

— Господи Боже мой! — сказала она.

— Чего только не вытворяют люди друг с другом.

— И конца-края этому нет, верно? Как бездонная яма. — Она отхлебнула воды. — Какая жестокость, какой жуткий садизм. Как можно... ну, что толку спрашивать.

— Я думаю, все это ради удовольствия, — сказал я. — Наверное, они получали наслаждение — не только от самого убийства, но и от того, как издевались над ним, как водили его за нос, как говорили, что она в машине, потом — что она будет дома, когда он вернется, и в конце концов подсунули ее изрубленную на куски в багажнике старого «форда». Чтобы убить ее, не нужно быть садистом. Думаю, они просто хотели себя обезопасить — побоялись оставить свидетеля, который мог бы их опознать. Но растравлять его рану так, как они это делали, никакой необходимости не было. Им пришлось попотеть, пока они расчленяли тело. Прости, это, кажется, не совсем застольный разговор, да?

— Ничего, пустяки, перед сном слушать такую историю было бы еще хуже.

— Создает настроение, верно?

— Да уж, самый лучший способ распалить человека. Нет, ничего страшного. То есть это, конечно, страшно, очень страшно, но я не такая уж чистоплюйка. Ужасно, когда кого-то режут на кусочки, и все-таки это не самое ужасное, правда? Самый ужас в том, что такое зло существует в мире, что оно в любой момент может обрушиться на тебя неизвестно откуда и без всякой видимой причины. Вот что ужасно, а натощак об этом думаешь или на полный желудок — значения не имеет.

* * *

Мы пошли к ней, она поставила пластинку пианиста Сидара Фолтона, которого мы оба любим, мы уселись на диван и почти все время молчали. Когда одна сторона кончилась, она перевернула пластинку, и где-то на середине второй стороны мы пошли в спальню и с неожиданной страстью предались любви. Потом мы долго молчали, а в конце концов она сказала:

— Знаешь что, мальчик? Если так пойдет и дальше, у нас в скором времени это будет неплохо получаться.

— Ты так думаешь?

— Я бы не удивилась. Вот что, Мэтт, оставайся сегодня у меня.

Я поцеловал ее.

— Как раз это я и собирался сделать.

— М-м-м. Умница. Я не хочу оставаться одна.

Я тоже не хотел оставаться один.

4

Я остался у нее завтракать и добрался до Атлантик-авеню только около одиннадцати. Там я провел часов пять — большей частью на улице и в магазинах, а еще в местной библиотеке и в телефонных будках. В начале пятого я, пройдя два квартала, сел на автобус, который идет в Бэй-Ридж.

Когда я в последний раз видел Кинена Кхари, он был растрепан и небрит. Теперь, в легких серых габардиновых брюках и неяркой клетчатой рубашке, он выглядел спокойным и уравновешенным. Я прошел за ним на кухню, и он сказал мне, что его брат утром поехал в Манхэттен на работу.

— Пит сказал, что хочет остаться здесь, а на работу ему наплевать, но сколько можно говорить об одном и том же? Я заставил его взять «тойоту» для разъездов. Ну, а как дела у вас, Мэтт? Что-нибудь получается?

Я сказал:

— Двое мужчин примерно моего роста схватили вашу жену на улице перед «Арабским гурманом» и заставили ее сесть в закрытый голубой фургон или крытый грузовик. Похожий грузовик, вероятно, тот же самый, поехал за ней, когда она вышла из «Д'Агостино» На дверцах фургона была надпись — по словам одного из очевидцев, белыми буквами: «Телевизоры — продажа и обслуживание», и название компании из неустановленных инициалов. Не то «Б энд Л», не то «Н энд М» — разные свидетели говорят по-разному. Два человека припомнили, что там еще был указан адрес в Куинсе, а один с уверенностью утверждает, что адрес был в Лонг-Айленд-Сити.

— А существует такая фирма?

— Слишком туманное описание, фирм, которые под него подходят, наверное, больше десятка. Инициалы, ремонт телевизоров, адрес в Куинсе. Я обзвонил восемь или десять таких заведений, но не нашел никого, кто ездит на голубом фургоне или у кого недавно такой фургон угнали. Да я на это и не рассчитывал.

— Почему?

— Не думаю, что фургон был угнан. Скорее всего, в четверг утром они устроили засаду у вашего дома, надеясь, что ваша жена выйдет одна. А потом поехали за ней. Возможно, они и раньше за ней следили, поджидая удобного случая. Вряд ли они стали бы каждый раз угонять фургон и целый день ездить на машине, которая в любой момент может оказаться в розыске.