МЁРТВ НАВЕКИ - Charlaine Harris

Эн воспринимала это как должное, мы бы знали, если б это было не так, потому что из всего, что она любила (а на данный момент мы знали практически весь список предпочтений), больше всего она любила поговорить.

Минуту спустя Эн вошла через черный ход, я услышала ее и поймала себя на мысли, что улыбаюсь. Мы были мало знакомы, но она такая забавная.

– Соки, я видела твою машину на улице, значит, ты вернулась на работу, чему я очень рада, – прокричала все это она, где-то в подсобке у шкафчиков. – Не знаю, что за заразу ты подхватила, но надеюсь все уже позади, ведь я совсем не хочу болеть. Если я не смогу работать, то не смогу платить по счетам.

Её голос становился ближе и в конце концов она появилась передо мной в аккуратно завязанном переднике, футболке с логотипом "Мерлотта" и коротких леггинсах.

Во время собеседования на работу Эн сказала, что никогда не носила шорты вне дома, так как ее отец был проповедником, а мама была лучшим поваром в ее родном городе, кроме того она не стриглась коротко, до тех пор пока не уехала из дома в 18 лет.

– Привет, Эн – ответила я, – Как дела?

– Все отлично, я скучала по тебе, надеюсь, тебе уже лучше.

– Ты права, я чувствую себя лучше. Я отлучусь на минутку и зайду к Сэму поговорить. Я заметила, что солонки и перечницы стоит пополнить. Не займешься этим?

– Я займусь этим! Только покажи мне, где лежат соль и перец, я справлюсь в мгновение ока.

Если говорить об Эн, то она точно трудоголик.

Все занимались своими делами. У меня тоже были свои. Я сделала глубокий вдох для храбрости и пошла к черному входу бара, а затем по вымощенной дорожке к трейлеру Сэма. И тут я заметила странную машину, припаркованную у пикапа Сэма – небольшой автомобиль эконом-класса, весь во вмятинах и грязи с Техасскими номерами.

Я нисколько не удивилась, увидев на коврике у входной двери Сэма, свернувшуюся калачиком собаку. Мое появление для собаки тоже не было сюрпризом. Пес поднялся на ноги от звука моих шагов и пристально наблюдал, как я вхожу через калитку и пересекаю газон, подходя к лесенкам. Я остановилась на приличном расстоянии от лесенок и посмотрела на пса. Сэм может обращаться в любое теплокровное существо, поэтому всегда существовала возможность, что эта собака и есть Сэм... но не в этот раз. Он обычно предпочитает форму колли. А это был лоснящийся лабрадор и, по моим ощущениям, точно не Сэм.

– Берни? – спросила я.

Лабрадор издал невнятный звук, похожий на лай и завилял хвостом.

– Ты не против, если я постучу в дверь? – поинтересовалась я.

Казалось, собака обдумывает мое предложение, потом она сбежала вниз по лесенкам и пошла к лужайке, пропуская тем самым меня к двери.

Я посторонилась, пропуская ее (с небольшим опасением) и постучала в дверь. Спустя бесконечно долгую минуту Сэм открыл дверь.

Он выглядел измождённым.

– С тобой всё в порядке? – выпалила я, хотя было ясно, что с ним что-то не так.

Не говоря ни слова, он отступил, пропуская меня внутрь. На нем была летняя рубашка с коротким рукавом и старые синие джинсы, протёртые настолько, что в некоторых местах уже начали появляться дыры.

Внутри трейлера было темно. Как ни старался Сэм, он не смог создать у себя непроглядную тьму. В этот жаркий день солнечные лучи пробивались через задёрнутые шторы и были похожи на осколки стекла.

– Соки, – голос Сэма прозвучал как-то грубо, и это очень сильно меня напугало. Я взглянула на него, мелкие детали были плохо видны, но мне удалось рассмотреть, что Сэм – небрит и выглядел так, будто потерял 10 кило.

Он принял душ, наверное, Берни настаивала. Когда я оторвала взгляд от него, то посмотрела на гостиную, от цвета которой начинали болеть глаза.

– Могу ли я открыть занавески? – спросила я.

– Нет, – его голос был очень резким. Затем он подумал и пробормотал. – Ну ладно, только одну.

Медленно я отодвинула занавеску так, что небольшой луч проник в помещение. Этого хватило, чтобы Сэм поморщился от света.

– Почему ты не выносишь солнечного света? – я пыталась придать своему голосу больше безразличия.

– Потому что я умер, Соки. Я умер и воскрес. – Его голос не звучал горько, но и счастливым этот тон нельзя было назвать.

Ла-а-адно. Даже если бы я не выслушала его, я не подумала, что он танцует от счастья. Но у меня была надежда, что он, хотя бы будет рад.

Я думала, что он скажет что-то вроде: "Чёрт возьми, ты – потрясающая женщина, которая спасла мою жизнь. Я буду вечно тебе благодарен за твой подарок – мою жизнь".

Это я бы хотела услышать.

Но. Опять всё не так.

ГЛАВА 4

Мама Сэма поскреблась в дверь. Так как Сэм все еще стоял в "напряженно-мученической" позе, я открыла. Берни вошла в облике собаки, ткнулась носом в ногу Сэма и направилась по маленькому коридору к спальне.

– Сэм, позвала я, – привлекая его внимание. Он посмотрел на меня без каких-либо эмоций. – У тебя ведь бар, которым надо управлять – заметила я. – И в нем работают люди, которые зависят от тебя, после всего, что мы пережили уже, не раскисай.

Казалось, он пытался сфокусироваться на мне.

– Соки, – ответил он, – ты до сих пор не поняла... Я умер.

– Это ты не понимаешь, – возразила я, – Я была там. Это моя рука была в твоей, когда твое сердце перестало биться. И это я воскресила тебя. Может тебе следует подумать о той части предложения, где я говорю, что "воскресила" тебя?

Если он еще раз скажет, что умер, ей богу, мне придется слегка наподдать ему.

Берни, в человеческом облике, вошла в комнату, одетая в шорты цвета хаки и блузку. Сэм и я были настолько поглощены нашим разговором, что ничего не сказали при ее появлении, хотя я слегка махнула рукой в качестве приветствия.

– У тебя был клавиель дор – ответил Сэм, – У тебя действительно он был...

– Был, – ответила я, – Но сейчас это просто безделушка, которая выглядит как пудреница.

– Почему он у тебя был с собой? Ты заранее знала, что произойдет?

Я беспокойно заерзала.

– Сэм, ну кто мог ожидать такого? Я просто подумала, что бессмысленно владеть подобной вещью, если не собираешься ее использовать. Моя бабуля не умерла бы, если бы он был у нее при себе.

– Как фейрийская тревожная кнопка, – заметил Сэм.

– Да, что-то вроде.

– Я полагаю, у тебя должен был быть план, когда его использовать. Я хочу сказать, это ведь был подарок, чтобы сохранить или, может быть, чтобы спасти твою жизнь.

Я отвернулась, чувствуя себя все более неуютно. Я пришла сюда, чтобы выяснить, что творится в голове Сэма, а не задавать вопросы (или отвечать на вопросы) по поводу возложенного на него бремени, которое он не в силах нести.

– Как ты правильно заметил, это был подарок, и мне принадлежало право, как и когда его использовать, – отреагировала я, стараясь звучать бодро и убедительно, – Вот я и выбрала твое воскрешение.

Сэм уселся в свое старое кресло, единственный предмет мебели в трейлере, который так и хочется выбросить на свалку.

– Может, присядешь Соки, – предложила Берни. Она прошла вглубь комнаты и посмотрела на старшего сына, единственного, кому передался ген перевертыша.

– Ты, я смотрю, поглядываешь на старое кресло, – сказала она доверительно, когда Сэм ничего не сказал. – Это единственная вещь, принадлежавшая моему мужу, я отдала его, когда он умер, потому что оно слишком напоминало мне его. Может быть, я должна была оставить его у себя, и возможно, если бы я видела его каждый день, то не вышла бы за Дона.

Возможно, все беды Берни не столько из-за брака с Доном, сколько из-за того, что она не призналась ему до свадьбы о своей способности превращаться в животных. Хотя и Дон тоже хорош, ему точно не следовало стрелять в нее, когда выяснилась вся правда. Ты не можешь в один "прекрасный момент" просто взять и пристрелить того, кого любил.

– "Возможно" – очень нехорошее слово, – произнесла я. – Ты "возможно" сможешь таким образом вернуться к Адаму, Еве и Змию.

Берни рассмеялась, и Сэм поднял взгляд. Я увидела в его взгляде проблеск того, что он становится собой. Горькая истина прихлынула к моему горлу как желчь.

Ценой воскрешения Сэма было то, что он уже не был больше собой. Опыт смерти изменил его, возможно навсегда. И, возможно, его воскрешение изменило и меня.

– Как ты чувствуешь себя физически? – спросила я его. – Ты выглядишь немного шокированным.

– Можно и так выразиться, – ответил он.

– В первый день, когда приехала мама, ей пришлось помогать мне ходить. И это странно. Я хорошо добрался вместе с тобой той ночью и отлично доехал домой на следующее утро. Но потом моему телу пришлось учиться всему заново. Словно после долгой болезни. Я чувствовал себя очень плохо и не мог понять почему.

– Полагаю, это частично было последствием пережитого горя.

– Горя?

– Это же естественно, – произнесла я. – Ну ты знаешь. Джанналинн?

Сэм уставился на меня. Выражение его лица было совсем не тем, что я ожидала – смесь замешательства и смущения.