Неслучайная встреча (сборник) - Лариса Райт

– Кажется, машина едет, – страстно прошептала я своему кавалеру. Разгоряченный Рафик не сразу обработал информацию, а когда наконец уловил смысл моего вдохновенного шепота, дернулся вверх и сильно ударился головой о крышу машины. В общем, звук следующего удара «Запорожца» о дерево он уже не слышал. Больше мы не встречались, а все из-за того, что он дернулся слишком сильно и отключился именно в тот момент, когда надо было как-то остановить эту чертову железяку.

Вторым серьезным мероприятием, на которое я успела возложить большие надежды по совместному проживанию, стал Артур. С ним все расстроилось из-за мимозы. Был мой день рождения. Двадцать лет. Я пришла из парикмахерской, страшно гордая своим внешним видом: каре на ножке, тонирование, вечерний макияж. Уже в прихожей мама начала подавать какие-то таинственные сигналы, глупо улыбаться и косить глаза в сторону моей комнаты. Я поспешила в свою обитель: на полу, на стенах, на потолке, – всюду были орхидеи, а посреди всего этого великолепия стоял Артур и протягивал мне маленькую бархатную коробочку. Я открыла, затаив дыхание. Там лежали сережки. Красивые, даже, кажется, с бриллиантами. Но сережки!

– Ну, как? – спросил романтик-Артур.

– Нормально, – проронила я. – Хотя, знаешь, мимоза мне нравится больше.

И Артур исчез из моей жизни. А все из-за того, что осенью не продают мимозу. Хотя нет, кое-что он все-таки оставил: сережки, которые я так и не носила. Они, признаться, тоже были не ахти.

Третье мое мрачное воспоминание – Андрей. С ним мы познакомились на работе, а сейчас, если встречаемся в столовой, стараемся быстрее разойтись по разным углам. Мы терпеть друг друга не можем. А все из-за… Да, в общем, какая разница?

Конечно, между этими тремя персонажами были и другие. Но все больше эпизодические, не претендующие на главную роль в моей судьбе. Да и сейчас время от времени кто-то возникает на горизонте, но по каким-то, уж поверьте, совершенно не зависящим от меня причинам, исчезает так же внезапно.

Сегодняшнее знакомство грозило закончиться, так и не начавшись. Троллейбус уже подруливал к моей остановке. Я быстро нацарапала выуженной из сумки ручкой десять цифр и буквально выпала из сомкнувшихся за спиной дверей.

Звонок раздался примерно через полчаса. Я уже закончила переводить два из пяти заказанных Ириной Эдуардовной посланий и вознамерилась сделать перерыв, как вдруг: «Bamboleo»!

– Алле…

– Э-э-э. Алле. Здравствуйте.

Да-да, тот самый приятный хриплый баритон. Еще через пару «э-э-э» мы выясняем имена друг друга и договариваемся поужинать.

– Да, прямо сегодня. Что вы? Что вы? Я совершенно свободна. То есть, конечно, еще десять минут назад я была страшна занята. Да-да, были планы на вечер. – Ага. Покормить кошку и посмотреть новости. – Но только что неожиданно отменились. Что? Да, вам повезло. Да, до встречи.

Остаток дня я думаю только о предстоящем свидании. Сажаю нелепые ошибки в письмах и, кажется, даже заметив, все равно нажимаю клавишу «отправить». Глупо улыбаюсь замечаниям крашеной выдры, хотя обычно на два ее слова у меня находится десять. Соглашаюсь сделать ксерокс с принесенных шефу на подпись листов с вариантами рекламных слоганов, а раньше всегда небрежно предлагала менеджерам справиться своими силами. Короче, я сама любезность. Готова даже перевыполнить план, хотя после нескольких лет безуспешных прыжков выше головы уже потеряла всякий интерес к проявлению инициативы.

– Это какая реклама? – спрашиваю я, кивая на лениво выползающие листы.

– BFL, – важно отвечает менеджер. Ну, конечно! Откуда нам, секретарям, знать, что это такое?!

– Сама вижу, что не AFL, – пренебрежительно говорю я, не обращая внимания на его изумленно подскочившие брови. – Что рекламируем?

– Одежду. Какая, по-твоему, должна быть одежда? – О! Он уже признал во мне профпиарщика и даже готов выслушать совет.

– Чистой, – категорично говорю я, приказывая себе этим прилагательным забыть о кофе. Сегодня моя одежда должна остаться безукоризненной.

Я поминутно выглядываю в окно. Если пойдет дождь, то с мечтой о безупречной внешности придется проститься. Непогода всенепременно превращает левое голенище моих белых «Carnabi» в отвратительное скопление темных брызг. Сегодня везет. Есть надежда добраться к месту встречи незапятнанной и, главное, – вовремя. Моя эксплуататорша отбыла в неизвестном направлении пару часов назад, а шеф никогда не задерживает. Я не отрываю взгляда от стены: стрелка на ходиках приближается к семи. Снова и снова прокручиваю в мечтах сцены грядущего свидания: цветы, шампанское, свечи, – в общем, обычная ерунда, разрывающая мозг наивных романтических барышень. И хотя я уже не раз убеждалась, что варианты с примитивным Макдаком или заштатной пивнушкой встречаются гораздо чаще, упрямо продолжаю рисовать в голове галантного кавалера. Вот он учтиво отодвигает стул, вот взмахивает белоснежной салфеткой и смущается, когда, раскладывая ее, дотрагивается до моих коленей, вот заказывает вино, отпивает глоток и небрежно кивает официанту в знак одобрения. Вот нежно смотрит на меня и ласково улыбается в усы. Стоп! Какие усы? Сегодня у нас очки. Усы были в прошлый раз. Значит, он смотрит на меня через очки…Тьфу! Очки-то солнечные. Короче, какая разница! Он просто смотрит на меня и…

И уже пятнадцать минут восьмого! Черт! Черт! Черт! Через четверть часа у меня свидание, которому я посвятила целый день, а я все еще сижу, как пришпиленная, у компьютера и пялюсь на проклятые ходики. Меня просто загипнотизировали бегающие по кругу стрелки, и теперь уже бежать придется самой.

Через пару кварталов сбавляю темп. Не хватало еще явиться запыхавшейся! Пусть и не воображает, что я торопилась.

– Елена!

Еще десять раз черт! Кавалер за моей спиной и, конечно, видел, как я неслась галопом несколько секунд назад.

– Я уже минут пять бегу за вами! Но вы так спешите!

– Я не спешу, э-э-э…

– Вадим.

Кажется, поверил, что я не запомнила его имя. Один – один.

– Я не спешу, Вадим. Я бегаю. Я совсем забыла, что на сегодняшний вечер была запланирована пробежка, и так как мне показалось невежливым отменять нашу встречу в последний момент, решила потренироваться сейчас, понятно?

– Вполне. – Ну да, ему вполне понятно, что девица, которую он зачем-то пригласил поужинать, – законченная идиотка.

– Это вам.

Я сдержанно киваю:

– Спасибо.

Беру букет роз, улыбаюсь. Дальше все развивается по моему сценарию: вполне приличный ресторан, хорошее меню, свечи, небрежные кивки официанту, томные взгляды, переход на «ты». Я улыбаюсь. Я уже готова писать следующую сцену и даже играть ее. Я томно вздыхаю, вникая в тяготы жизни банковского клерка, качаю головой, закидываю ногу на ногу и… О, нет! Ресторан не такой уж и приличный! Где это видано, чтобы в приличных ресторанах столы рассыпались прямо на глазах?! Из нашего, например, торчит щепка. И из-за этой малюсенькой щепочки на моих колготках теперь красуется длиннющая стрелка. Я замираю и распахиваю глаза от ужаса.

– Что с тобой?

– Все… Все в порядке!

Боже мой! Все просто ужасно! Как я теперь встану? Колготки – мое пятое злоключение. Они всегда, всегда рвутся в самый неподходящий момент, а запасные, как назло, оказываются в другой сумочке. Деревянные стулья, длинные ногти, витиеватые кольца – мои злейшие враги. Теперь я буду ненавидеть этот стол, этот ресторан, этот вечер до конца жизни! Я в компании приятного, образованного, симпатичного, уже почти влюбленного. И я в рваных колготках!

– Лена, ты меня слушаешь?

– Да-да!

Кажется, мне надо в туалет. Нет, только не это! Не сейчас! Как же встать? Загородить ногу сумочкой? И пинать ее коленкой через весь ресторан? Взять с собой салфетку? Нет. Их принято оставлять на стуле.

– Ты со мной согласна?

– Да-да.

Так как же все-таки встать? А может, быстро повернутся к нему задом? Туалет ведь у входа. Я быстренько развернусь и пойду, как ни в чем не бывало. А обратно? Пятясь как рак?

– Ты ничего не ешь!

– Да-да.

– С тобой точно все нормально?

– Да. Нет. То есть, конечно, да.

– Попросить счет?

– Нет. Да. Как хочешь.

Он расплачивается.

– Пойдем?

Я нервно сглатываю и выдавливаю:

– Я, пожалуй, еще посижу.

Мужчина, с которым я мысленно уже успела прожить лет сорок, уходит. Он уходит, а я остаюсь воровато оглядываться и поджидать момента, когда ни один глаз не будет скошен в мою сторону и я смогу наконец подняться. Он ушел, не спросив, когда мы увидимся снова. Конечно, у него есть номер моего телефона, но что-то подсказывает мне, что он вряд ли захочет снова набрать его. А мы ведь могли быть счастливы вместе, нарожать кучу детишек и умереть в один день. Подумать только, мое счастье разбилось из-за двух сшитых по шву кусков нейлона! Жизнь разбилась из-за колготок!

А ваза, кстати, тогда разбилась из-за табуретки. У табуретки, на которую я взгромоздилась, чтобы достать со шкафа запрятанный туда родителями кулек с конфетами, отвалилась ножка. Естественно, я упала. Падая, задела рукой вазу, и она шмякнулась на пол вслед за мной. Видите, все из-за табуретки, точнее, из-за ее ножки, или из-за конфет, убранных так высоко, или из-за мамы (это ведь она убрала конфеты!). Короче, я здесь совершенно ни при чем!