Ветви терновника - Брюс Федоров

– А я, мама, считаю, что в жизни не бывает одного единственного шаблона, – насупился Данила, чувствуя, что в нём растёт внутреннее раздражение из-за настойчивого стремления матери навязать ему своё мнение.

– Эх, дурачок мой, – София Михайловна поднялась с кресла и, подойдя к сыну, ласково потрепала его за волосы. – Ты у меня ещё несмышлёныш. Ничего, всё образуется.

Заметив изменения в настроении сына, она решила не перегибать палку и остановиться на достигнутых рубежах. Главное было сделано. Разговор состоялся, и к нему можно будет вернуться в любой момент. Впереди был целый год, и Софья Михайловна была, как всегда уверена в своих силах. Она добьётся своего. Тем более, что у неё на примете была хорошая девочка, дочка наших сотрудников из ООН.

А Данила, попрощавшись с матерью, подумал: «Наверное, все родители одинаковы. Говорят, советуют, настаивают. Можно подумать, что все они счастливы и живут без проблем?». Больше он ни о чем подобном думать не хотел. Впереди его ждал теннис. И Славка с Алексеем, наверное, уже разыгрывали первую партию под наблюдением бдительного тренера Николаича.

Не много в году бывает таких замечательных праздников как успешно сданный последний экзамен летней сессии, когда, наконец, поставлена последняя точка. За плечами остались бесконечные лекции, семинары и занятия по самым заумным темам, которые только способен изобрести изощрённый преподавательский ум. Сброшены тяжелее гири из зачётов и экзаменов, обрублены хвосты, ушли в небытие пересдачи. Впереди ждала желанная выстраданная свобода и предчувствие невероятных летних событий. Волновались первые курсы, занятые сборами в свои первые студенческо-строительные отряды, но только не мастеровитые недавние четверокурсники, прошедшие по два, а то и по три ССО, и умевшие делать всё, что входило в набор профессиональных навыков строительных рабочих низшей квалификации.

Скопившаяся в коридоре академическая группа шумно приветствовала выход из экзаменационной аудитории Женьки Прокопенко, последнего из своего состава, который сумел-таки вырвать из цепких рук вконец измотанной комиссии свою заветную тройку.

25 июня – чудесный день, событие столь замечательное, что его непременно надо было отметить самым подобающим образом.

– Идём все в «Метелицу» – громогласно возвещал Борька Солнцев, признанный неформальный лидер и организатор всех побед и поражений четвёртого курса, непременный участник всех событий, которые в обязательном порядке вошли бы в повестку дня любого заседания бюро ВЛКСМ курса, а то и факультета, если бы сведения о них просочились через стойкую стену молчания и круговой поруки.

Железный закон «омерты» цвёл и торжествовал в сплочённой среде нерушимого студенческого братства.

– Лучше в кафе на двенадцатом этаже гостиницы «Москва», – прозвенел чей-то неуверенный девичий голос.

– Нет, нет, предлагаю лучше в гостиницу «Салют». У них по четвергам варьете. – Старался перекрыть общую разноголосицу Олег Кретов, ещё один широко известный в узких кругах курсовой трубадур.

– Послушайте, послушайте. У меня есть предложение, – пробивался чей-то неуверенный голос, который оказалось, принадлежал воздушному созданию с белёсой налобной чёлкой в лице Смагиной Светланы, несменяемой с первого курса старосте группы. – Приглашаю к нам завтра дачу. Кто хочет, просьба подойти и записаться.

Аккуратная, вся в расчётах Светлана, умевшая щелкать задачки по математике как орешки, открыла тетрадку и деловито начала записывать в неё всех желающих. Выдвинутое предложение внесло раскол в монолитные ряды новоиспечённых пятикурсников. Кто-то требовал праздника души непременно сейчас и сегодня, кто-то однозначно приветствовал предложение Светки, а некоторые, очевидно, самые предусмотрительные решили, что удовольствие можно растянуть на два дня кряду.

Отец Светланы занимал какой-то пост в аппарате совета министров, достаточно ответственный, чтобы иметь право пользоваться государственной дачей с обслугой для себя и членов своей семьи. Поэтому возможность уединиться всем вместе на лоне природы где-то вдали, пусть даже только в 20 километрах от Москвы, представлялась многим делом весьма привлекательным.

Почему-то Данила не разделял восторгов группы, и только следил за происходящим. Даже свою синюю зачётку он продолжал держать в руках и лишь иногда бесцельно постукивал ею по крышке выставленного в коридор стола. Ни то, что приподнятого, вообще никакого настроения у него не было, то ли от того, что планы на лето были ещё не свёрстаны, то ли слова матери, сказанные четыре дня назад, оказали на него столь удручающее воздействие. Не понятно, и разбираться в этом своём состоянии тоже не хотелось.

– Ты чего такой кислый? – поинтересовался Лёшка, который уже успел принять самое активное участие в обсуждении буквально всех вопросов. – Светка дело говорит. Я «за», а ты как?

– В принципе, не против.

– Молоток. Действительно, довольно кукситься. Если решил, не забудь у неё отметиться, а я пошёл. Сегодня у меня встреча. Пока. До завтра.

Огорчения молодости острые и очень болезненные, но мимолётные. Поэтому на следующий день приободрившийся Данила в 14.00 стоял у входа в метро «Сокол», где было назначено место встречи для всех пожелавших в этот день попасть на дачу. Вполне комфортабельный по меркам того времени микроавтобус «Юность» из гаража Совета министров ещё ни разу за всё время своей эксплуатации не возил такую беззаботную и горластую компанию. Дача отца Светлана располагалась в посёлке с симпатичным названием Снегири и представляла собой вытянутое в длину приземистое деревянно-кирпичное здание на участке, заросшем вековыми соснами и берёзами, и относилась к категории максимальных привилегий, доступных для представителей номенклатуры советской власти уровня выше среднего.

Высыпавшая из микроавтобуса смеющаяся разноцветная ватага одним своим появлением сразу оживила патриархальную обстановку старой подмосковной дачи. Принаряженные в лёгкие, палевых тонов платья, девушки оранжерейными орхидеями раскрасили неброскую природу среднерусской полосы, а парни, одетые преимущественно в синие джинсы и светлые рубашки, быстро сориентировались в окружающей обстановки и, заприметив большую крытую веранду, не мешкая прошли к ней.

На веранде Полина Ивановна, скромная попечительница этого укромного убежища от городской суеты, заканчивала расставлять на столе подносы с коктейлями и бесхитростными бутербродами с копчённой колбасой и российским сыром. Предусмотрительные родители Светланы отсутствовали, так как решили не мешать молодёжи, но попросили Полину Ивановну ненавязчиво присматривать за неугомонными отпрысками хороших семейств и приготовить для них неутомительные коктейли на основе советского шампанского и апельсинового сока.