Мистический роман, или Заложница кармы - Римма Ульчина

– В голове моей сверхчувствительной дочки, разбалованной чрезмерным вниманием отца, вечно возникают какие-то непонятные страхи! – пожав плечами, сердито сказала мама.

Все молча смотрели в Ритину сторону.

– Папочка! Я ничего не выдумываю! Я это чувствую, – прерывающимся голосом от еле сдерживаемых рыданий лепетала Рита. – Чувствую вот здесь, чуточку пониже шеи.

– Маргаритка! Тебе нечего бояться. Я рядом. Успокойся! Все будет хорошо!

Отец ее понимал, как никто другой. Понимал душой.

И тут… тут пронзительный зуммер телефона прервал всеобщее веселье. Гости с тревогой прислушивались к разговору. Отец молча выслушал сообщение, затем передал трубку комбату. Они оба поднялись и вышли из-за стола. Сидевшая рядом с мамой Катя посадила Риту к себе на колени.

Отец ласково потрепал дочку по щеке, застегнул ворот гимнастерки, затянул потуже ремень портупеи и, оглядев присутствующих, махнул рукой. Все, включая и тех, кто только что вернулся, выбежали из комнаты.

Все произошло в считанные секунды. Женщины стояли с тарелками в руках, на которых дымилась только что сваренная картошка, обильно сдобренная поджаренными свиными шкварками. Присев, они напряженно прислушивались к шуму отъезжающих машин.

Все понимали, что там, куда поехали их мужья, уже идет бой. Перешептываясь, они тайком посматривали в Ритину сторону.

Эта девочка наделена каким-то особым даром – даром предчувствия!

– Тише, тише, для ваших обсуждений это совсем не подходящее время! – строго сказала Катя.

Уставшая, заплаканная Рита задремала на коленях у Кати. К ним подошла мама.

– Катя! Давай-ка, я отнесу ее в постель…

Однако плач проснувшегося ребенка заставил мать броситься к нему. Свернувшись калачиком, маленькая Рита следила, как Люся возится с сыном, и мечтала оказаться на его месте. Ее все еще согревало ощущение тепла и защищенности, оставшееся после ухода отца. Рядом с ним Рита чувствовала себя счастливой. Катя, присев на корточки, тихо сказала: – Ритуля! Ты не должна обижаться на свою маму. Ей сейчас нелегко. Ты только посмотри на эту крошку. Он такой маленький и такой беспомощный, поэтому мама должна уделять ему гораздо больше внимания, чем тебе. «О чем она говорит? Неужели она думает, что я дура?!»

– Ладно! – сказала девочка. – Пусть мама любит Толика! Я тоже его люблю. Но отец любит меня. Понимаете? Меня!

Не ожидавшая такого ответа, Катя опешила и несколько минут находилась в замешательстве, пытаясь осмыслить услышанное.

«Я часто смотрела, как мама кормит малыша грудью, позабыв обо всем на свете. Как она с обожанием разглядывала каждую черточку на личике младенца… Лицо матери светилось от счастья!» – вспомнила взрослая Маргарита.

– Тетя Катя! А почему у вас с дядей Ваней нет детей?

– Не знаю, детка, так уж вышло, – тяжело вздохнув, сказала женщина.

– Жаль!

Не веря своим ушам, женщина смотрела на Риту широко открытыми глазами.

– Почему? – спросила она.

– А потому, что если бы у вас было даже десять детей, вы бы всех их любили одинаково.

В широко открытых глазах женщины застыли слезинки, а в распахнутых настежь глазах ребенка было сухо. Не сдержавшись, Катя прижала Ритину голову к своей груди.

…Время летело быстро. Прошло три месяца. Однажды отец пришел с работы темнее тучи. Увидев его, мать почувствовала, как у нее тревожно екнуло сердце.

– Сашок! Что случилось?

Он тяжело опустился на стул и начал стягивать сапоги. Не дождавшись ответа, Люся сказала:

– Садись к столу. Отец обнял жену за плечи. А у маленькой Риты внутри опять появилась тревога.

Крепко зажмурившись, она ждала удара. Отец, как и всегда, подошел к постели дочки.

– Маргаритка, вставай!

Мама нахмурилась, но ничего не сказала, соблюдая нейтралитет. Саня подхватил дочь на руки. Потом подошел к кроватке сына. По личику спящего малыша пробежала улыбка. Изловчившись, он свободной рукой подхватил сынишку. В сильных руках отца ребенок смотрелся как большая спящая кукла. Держа на одной руке дочь, а на другой малыша, он подошел к жене и сел рядом.

– Родная, пожалуйста, выслушай меня спокойно. Меня переводят служить в другое место. Я улетаю сегодня утром. Осталось несколько часов на сборы. Сейчас я положу сынишку, и мы все вместе поужинаем. Лисенок, неси все, что у нас есть, а ты, дочка, помоги маме. Теперь ей без твоей помощи не обойтись. Лады?

Рита кивнула.

– Ну, вот и договорились, – стараясь выглядеть веселым, сказал отец. Все сели за стол.

– Саня, хватит ходить вокруг да около. Расскажи подробно, куда, зачем и на какое время ты должен уехать?

– Не знаю. Знаю только то, что мне обещали.

– Обещали что? – спросила мама.

– Что дадут отдельную квартиру и возможность вызвать вас к себе.

Люся долго молчала, обдумывая то, о чем только что узнала. Она понимала, что муж старается свести к минимуму ее тревогу.

– Саня, скажи, только честно: кто еще летит вместе с тобой? – осторожно спросила она.

– Пока посылают только меня. Начальству всегда виднее, – ответил отец.

– На сегодня, я думаю, все вопросы исчерпаны. А теперь пойдемте спать. Дотя! Иди спать. – Отец нагнулся, поцеловал Риту и подоткнул со всех сторон одеяло.

– Так я на тебя надеюсь? – приложив палец к губам, спросил он.

– Саня, можешь на меня положиться. Я тебя не подведу, – заверила его дочь.

– Плутовка! – смеясь, сказал отец. – А теперь повернись на бок, закрой глаза и спи.

Проснувшись, Рита увидела маму. Она смотрела на дочь опухшими от слез глазами. Девочка бросилась к двери.

– Рита, не суетись. Отец уже уехал. Пойди умойся, почисть зубы, причешись и садись завтракать.

Братишка спал, а мама складывала вещи, разбросанные по всей комнате. Заметив, что дочь лежит, уткнувшись носом в подушку, она подошла и, присев на краешек кровати, тихо сказала:

– Вот мы и снова остались одни! Опять одни и опять с младенцем на руках… Одни, понимаешь, од-ни!

«Помню, как я испугалась. – Маргарита вся съежилась, снова переживая чувство страха. – Передо мной сидела осунувшаяся женщина с потухшими глазами. Такой я ее давно не видела».

Маленькой Рите хотелось реветь, но девочка вспомнила о вчерашнем разговоре с отцом.

– Мамочка! Во-первых, мы здесь не одни. Во-вторых, у тебя есть я и твой сын. А в-третьих, это совсем не то, что было в Сибири! Рядом с нами живут все папины друзья. Тетя Катя и дядя Ваня никогда нас не оставят одних. И потом, надеюсь, ты слышала, что вчера вечером сказал твой муж!

– А что он сказал? – она резко выпрямилась и уставилась на Риту круглыми от испуга глазами.

– А то, что он обязательно заберет нас к себе, а если уж папа что-то обещает, это железно! Он тебя никогда не подведет, а тем более не обманет, понимаешь?

В ее взгляде сквозило удивление.

– Да, твой отец прав. Ты уже большая девочка и на тебя можно положиться.

Они долго сидели, обнявшись, и, несмотря ни на что, в этот момент более счастливого ребенка, чем Рита, пожалуй, не было на всем белом свете.

Через полгода они переехали к отцу.

…И вдруг Овал снова ожил…

Справившись с домашними делами и уложив малыша спать, мама берет в руки вышивание. В доме пахнет керосином и чистотой, так как она протирает старую мебель, найденную в сарае, керосином, чтобы в ней не было клопов. На столе лежит белоснежная, туго накрахмаленная и до блеска выглаженная скатерть.

Рита любила следить за мамиными руками, которые отважно и ловко управлялись с тяжелым чугунным утюгом. Он нагревался вложенными в его «брюхо» тлеющими угольками. Веселые светлячки подмигивали ей через проделанные в его боках отверстия. Положив голову на лежащие на столе руки, девочка смотрит, как он начинает шипеть, пыхтеть и, закипая от злости, плюется паром, когда на него попадают капельки воды, которыми мама обрызгивала пересохшие белье.

Глядя на скользящий туда и обратно утюг, девочка видела бушующий океан, по волнам которого плыл военный корабль. Корабль взлетает вверх, а потом так же стремительно несется вниз. И тут молодой и красивый капитан замечает немецкую подводную лодку.

– Открыть огонь! Пли!!! – и мощный огонь обрушился на мечущихся в панике немцев. Немецкая подводная лодка тонет, а из горячих котлов корабля вылетает густой пар, закрывающий собою часть неба… и Рита незаметно для себя заснула. А когда она открыла глаза, на столе лежала горка выглаженного белья.

Простыни и наволочки приятно хрустели, а уж о салфетках и говорить не приходится, они были настоящими произведениями искусства – гордостью и маминым триумфом.

Мама нашла в сарае старые карнизы, привела их в порядок и повесила на них длинные, до самого пола, вышитые ею шторы. И квартира стала похожа на праздник. Отец любил уют и, когда бывал дома, то не упускал возможности сделать жене комплимент. А она сияла от удовольствия.