Сага о бескрылых (СИ) - Юрий Павлович Валин

глава Храма внимания не обратил, и это было очень хорошо.

— Что оно ест и есть ли какая кличка? — с деловитым почтением вопросил шпион.

— Ест то же что и все братья, как-нибудь прокормишь. Имя она говорить не хочет, утверждает что забыла. Упорно вторит, что потеряла память.

— О, Мудрейший, возможно хороший дознаватель и жаровня… — осторожно намекнул Укс.

— Зачем? Что она может сказать нужного во время допроса? Да и серьезно повредить ее может палач. Эта тварь вовсе не человек. Дарк. Говорят, что похожих оборотней называют коно-тено

[1]

Но уверенности у нас нет. Оно весьма безумно и беседовать с ней бессмысленно. Но мы вполне способны заставить ее принимать нужные облики в нужный момент. Что еще нужно во Славу Слова? И пусть сыграет свою роль. Единственную.

— Да будет так, о Мудрейший, — прошептал Укс. — Но не может ли оно превратиться во что-то… узкое? Например, в змею или рыбу? Да и действительно ли это «она»?

Жрец усмехнулся:

— Она бы бежала, если бы могла освободиться. Мы изучаем тварь уже больше года — достаточный период, чтобы проверить. И это она. За ней пристально следили — женский образ ей удобнее. Можешь пользоваться, большого греха в том нет. Но не вводи в неуместное искушение гребцов.

— О Мудрейший, я обращусь к воздержанию, — потупился Укс.

— Будет достаточно простой умеренности. Плоть есть плоть, и бегать по ночам в поисках первой попавшейся жрицы тебе будет сложно.

— О, Мудрейший…

— Пустое, любая жрица счастлива возлечь с достойным десятником. Задача твоя важна, и ты отправишься в путь с легким сердцем и пустой мошонкой. Кстати, о плоти. Оборотень приобщена к храмовому нэктару — двойная порция каждый вечер.

— О, Мудрейший, это расточительно и…

— Внимай! — оборвал жрец. — Без удвоенной дозы дарк издохнет. Братья-надсмотрщики пробовали экономить и чуть не убили тварь. Сей шаг был неразумен. Храм не обеднеет. Пои ее как надлежит. Любопытно, что самого естественного зова здоровой плоти эта тварь после нэктара не испытывает. Абсолютно фригидна. Впрочем, тебя сей казус не касается. Хуже иное — клятвенный эликсир на тварь не действует. Она лжива по самой своей природе, тут уж ничего не поделаешь.

Укс в ужасе выкатил глаза.

— Да, с этими дарками сложно, — Мудрейший почесал обвисшее желе подбородка серебряным стило. — Только цепь и доза храмовой легкости служит некоторой гарантией ее повиновения. Будь осторожен. Она может решить убежать, и даже околеть, не возвращаясь за нэктаром. Безумное животное…

Укс выслушал массу наставлений насчет путешествия и действий в Хиссисе. Наконец, жрец устал и отпустил десятника.

В своем каменном ящике Укс скинул сапоги и рухнул на лежак. Нужно было подумать. Срочно. Немедленно. Сердце колотилось, словно бешеный тиннус

[2]

на крючке.

Кажется, Мудрейший совершил ошибку. Наконец-то! Нет, спокойнее, спокойнее. Нужно подумать. Вспомнить дословно. Интонации не важны, но дословно!

'Клянусь, доставить… и сдать брату Аниссису… оберегать… не пользоваться… не передавать иным братьям… не употреблять во зло делу… во вред имуществу… не причинять зло братьям Слова… включая скот…

Не упомянут — Логос-созидатель свидетель — ни Старший Жрец, ни Ронхаб, ни Глава Храма, ни Премудрый, конкретно не упомянуты. Забыл, этот жирный… — Укс схватился за мгновенно сжатый спазмом живот.

Никаких мыслей о телосложении Мудрейшего! Это непочтительно. Отринуть и забыть.

Клятву на почтительность Укс давал раза три. Клялся ни делом, ни помыслом не причинять вреда мудрейшему из Мудрейших, Старшему брату, Первому из жрецов, Познавшему Слово и еще с дюжину титулов. Собственно, весь Сюмболо, поголовно, исключая лишь младенцев, раз в год обновлял ту клятву. Но «братом» мудрейший перестал быть весной, когда совет Храма возвестил, что титул «Мудрейший» звучит благопристойнее и точнее отвечает духу времени. По сути, это ничего не меняло: клялись Первому из жрецов, далее зачитывались все титулы по списку. Но в данном конкретном случае…

«не причинять зло братьям»

Но Он уже не брат. Он сам это признал, отозвавшись на «мой Мудрейший». Очень хороший, достойный титул.

Теперь ныло у сердца. Беспокойная, дергающая, сомневающаяся боль…

Равный человек не должен сомневаться. Он равен, думать ему не о чем, ему все скажут Мудрейшие. Но иногда что-то непонятно и самому равному. Бесспорно, старые, многолетние клятвы никто не отменял. Но ведь новая клятва свежее и нужнее? В ней о Ронхабе ничего нет. О великом жреце Ронхабе! Да будет бесконечен его сияющий путь к Слову!

Собственно, как связаны оборотень с Мудрейшим? Никак не связаны. Оборотень (оборотниха?) безумна и слаба. Даже простой десятник справится с этой тварью. ОН сам так сказал. Так что говорить о могучем и великом жреце? Разве она опасна великому жрецу? Призовем в свидетели Слово — оборотень для Мудрейшего как редкостная муха, не более. Или как инструмент. Необычный, забавный инструмент-казус.

И желудок, и сердце чуть успокоились. Обмануть их легче, чем мозг — Укс знал, что за эти сомнительные мысли расплатится чудовищной головной болью, но с этим ничего не поделаешь. Но это будет позже. Привык шпион себя убеждать, опыта хватает. Сейчас надлежит думать об оборотне. Сомнительный инструмент. Весьма сомнительный… Казусный…

* * *

Через три дня Укс забрал из подвала груз. Расписался на трех дощечках, принял из рук старшего надсмотрщика конец цепи. Оборотень в неказистом облике все того же кривоногого тусклого горожанина стоял неподвижно.

— Удачи, — ухмыльнулся надсмотрщик. — Уж у тебя-то путь точно нескучным выйдет.

— Что, так хороша? — удивился шпион. — Я как на эту харю гляну…

— Не выдерживает, — пояснил надсмотрщик. — Харя харей, а потом такая кобылка. Главное, винтом на совесть прижать.

— Вы, небось, ночами-то не скучали?

— Так, а чего ж. Потом Мудрейший запретил. Мы на посту все же, да и испортить даркшу можем.

Поднялись по лестнице, Укс накинул на плечи грузу припасенный плащ:

— Цепью нам хвастать ни к чему. По-дружески пойдем. Эй, ты слова-то понимаешь? Или только через винт?

Груз слегка повернул голову, глянул вяло, но вроде бы осмысленно.

— Ну и Слава Слову, — вздохнул шпион.

Прошли по галерее, Укс положил руку с цепью на плечо твари, прикрытое капюшоном плаща. Храм был полон суеты, бегали братья и жрицы, таскали имущество, не до любопытства святым труженикам было. Первые корабли уже встали под погрузку, а опыта в больших десантных операциях у Храмовой армии не имелось.

Боевое оружие и снаряжение шпион получил и отнес на корабль заранее, дожидаться было нечего, потихоньку пошли к порту. По дороге тянулись братья-горожане, вели груженых ослов, толкали тележки. На обочине, где лежала треснувшая бочка с нэком, злой десятник Хозяйства охаживал плетью одуревших от запаха городских нищих, а те всё лезли и лезли к луже. Двое храмовых братьев торопливо заделывали щель, украдкой слизывая с пальцев капли эликсира.

Груз покосился на бочку, Укс пробормотал: