КГБ. Последний аргумент - Игорь Атаманенко

«Значит, сегодня у нас с тобой, дорогая Ширин, примерка. Похоже, она должна была состояться не сегодня, а позже, но для того, чтобы встретиться со мной, ты ответила так решительно: «Завтра!» Девочка, ты и не подозреваешь, что за примерка предстоит нам обоим! Постараемся тебя не разочаровать! По-русски ты говоришь превосходно. Интересно, это тоже входит в обязанности помощника советника по этническим вопросам?

Чёрт! Забыл сказать Козлову, что нужен букет роз. Прийти на первую встречу без цветов? Да никогда! Это всё равно, что заявиться к женщине на первое свидание в несвежих носках, или нажравшись чеснока. Первое – тут же станет последним! Значит, придется заехать на Центральный рынок. Розы! И только белые! Как символ чистоты и невинности моих помыслов, наших будущих встреч и наслаждений… Приготовьтесь, товарищ генерал, выделить деньги ещё и на розы. Ведь вы же сами не устаёте повторять:

«Средства, потраченные на ухаживания за объектом, – гроши по сравнению с тем капиталом – информацией, – которой он располагает!»

Приказано совратить

В назначенный час «КОНСТАНТИНОВ» на черной «Волге» со служебными номерами Министерства обороны подкатил к знакомому подъезду на Страстном бульваре.

– Ширин, добрый день! Первый раз в жизни встречаю такую пунктуальную женщину! – сказал Аристотель, усевшись в «Мерседесе» турчанки. – Признаться, я думал, что мне придется или долго ждать, или уехать ни с чем…

– Почему? – вместо приветствия спросила турчанка.

– Видишь ли, хотя я уж и не вспомню, когда последний раз назначал свидание женщине, но мне известно, что все женщины лишены чувства времени, поэтому всегда и всюду опаздывают. А во-вторых…

Агент умолк, выжидающе глядя на собеседницу.

– А во-вторых? – лукаво улыбнулась Ширин.

– А во-вторых, первым на свидание прибывает тот, кто от него ожидает большего, чем…

– Ты – опасный человек, Аристотель! – ударив ладонью по рулю, с грустью в голосе заметила Ширин.

– Самый безобидный и беззащитный человек на свете – это мужчина, сбежавший со службы, чтобы встретиться с возлюбленной! Почему же я опасен? – кротко произнес «КОНСТАНТИНОВ», а про себя подумал:

«Привыкай, девочка! Я – тиран, деспот, и буду всё время, играя на грани фола, подавлять твою психику… Но, в конце концов, поверь, тебе это понравится!»

– Потому что ты – психолог… Действительно, первым приходит тот, кто от свидания ожидает большего, чем другой…

«КОНСТАНТИНОВ» прижался щекой к женскому плечу и примирительно сказал:

– Ширин, дорогая! О чем это мы с тобой заговорили? Кто из нас ждет от свидания больше, а кто меньше? Ну что нам с тобой делить? Уже одно то, что мы с тобой в служебное время вырвались на свидание – это разве не доказательство, что от него мы ждем одинаково много?! Жаль, что я только в душе поэт, а то бы я сложил поэму, как сутки напролёт, не смыкая глаз, поминутно смотрел на часы, ожидая наступления этой сказки – возможности вновь увидеть тебя! Пойдем, я тебе что-то покажу…

Агент нежно взял турчанку за руку и открыл дверцу. Ширин, безотчетно повинуясь, выбралась из машины не через свою дверь, а вслед за Аристотелем.

Увидев целый стог белых роз, заполнивших заднюю половину салона «Волги», турчанка, головой окунувшись в него, еле слышно выдохнула:

– Ты – поэт, Аристотель… Не на словах – в жизни!

* * *

Так и ехали: «КОНСТАНТИНОВ» – за рулем, Ширин – в дурманящем цветочном стогу сзади.

Когда выбрались на Можайское шоссе, Ширин вдруг спросила:

– Аристотель, а куда ты меня везешь?

«Отлично сказано, девочка! Мысленно я тебе, нет, не тебе – себе аплодирую! – оценил вопрос турчанки агент. – Ты правильно поставила вопрос: не куда Мы едем, а куда Я тебя везу! Значит, подсознательно ты уже готова к тому, что ведущий – я, а ты – ведомая».

Бесстрастным тоном, как если бы вопрос о маршруте был уже согласован, «КОНСТАНТИНОВ», не отрывая глаз от дороги, коротко заметил:

– На дачу моего приятеля…

В ответ Ширин согласно кивнула головой. Затем, спохватившись, обеспокоено спросила:

– А кто, кроме нас, там будет? Приятель?

«Это очень хорошо, что у тебя, девочка, всех-то и проблем – будет ли на даче приятель, а не когда мы вернемся, и чем мы будем там заниматься! Или последнее – это уже для тебя вопрос решенный? Ну-ну, посмотрим, как ты поведёшь себя дальше!» – «КОНСТАНТИНОВ» весело рассмеялся.

– Нет, приятеля там не будет! Он – не поэт… Он – мой сослуживец, и в рабочее время подсчитывает и оценивает секреты, украденные нашей разведкой у военно-морских сил стран НАТО. На даче будет только сторож. Он приготовит шашлыки, пока мы будем кататься на катере. Ты ведь никогда не каталась на катере по Москве-реке, не так ли?

Надо было срочно перевести стрелки мыслительных процессов иностранки на любой свободный путь, переключив её внимание, пока она не передумала, ехать или нет.

«Всё, как будто идет по плану, но черт его знает, как ты поведешь себя в следующую секунду! Мало ли что может заставить тебя, девочка, круто изменить намеченный генералом Козловым и мною маршрут?!»

– Нет, не каталась… А долго нам ехать?

Оценив вопрос, агент с облегчением вздохнул – возвращаться с полпути не придется.

– Уже почти приехали…

Как только с Можайского выехали на Успенское шоссе, «КОНСТАНТИНОВ», чтобы окончательно отвлечь турчанку от возможных размышлений о её безрассудном поступке, начал нести всякую чепуху о мелькавших за окном строениях, их мнимых хозяевах, не забывая забрасывать попутчицу вопросами.

– А вот здесь Молотов принимал свою любовницу, балерину из Большого… Помнишь такого заместителя Сталина?

– Конечно… Я училась в Сорбонне и прослушала специальный курс о вашей советской истории. Там я начала учить русский язык…

Агент, будто никогда не слышал от генерала Козлова, что турчанка получила европейское образование, разыграл искреннее изумление.

– Как?! Ты училась во Франции? Вот оно, оказывается, в чём дело! А я-то, влюбленный глупец, думаю, почему моя дорогая Ширин по Москве разъезжает не в парандже?! Н-да, как поёт Володя Высоцкий: «Она жила в Париже, куда мне до нее!» Ты слышала, Ширин, песни Высоцкого?

– Конечно…

– А вот здесь, смотри-смотри, Микоян жарил шашлыки из осетрины и чуть не погиб, подавившись костью! А, правда, что шашлык из осетрины – это ваше национальное блюдо?

– Ну, не совсем наше… Скорее, это иранское национальное блюдо…

– А вот здесь, знаешь, что происходило в сталинские времена?..

Импровизировал агент искренне и самозабвенно, а в памяти всплывали эпизоды из жизни Ширин, рассказанные генералом Козловым в ходе последней явки…

* * *

Аромат жареного мяса заполнил салон «Волги», как только сторож учтиво распахнул ворота, и машина въехала на ухоженную лужайку перед роскошной дачей.

– Какая красота! – воскликнула Ширин. – Твой приятель, наверно, военно-морской министр? Это не дача – это вилла, достойная какого-нибудь миллиардера, на Багамах, в Майями, а не в Подмосковье!

– Нет, это – всего лишь дача зятя командующего ВМФ России, – криво улыбнулся «КОНСТАНТИНОВ». – Дай нам Бог когда-нибудь побывать на дачах, где живут слуги народа – Горбачев, Ельцин, Лужков… Вот у них – виллы, а не дачи!

– Аристотель, я еще плохо знаю русский язык, а что такое «слуги народа»?

– Деточка, это все те, кто дни и ночи напролёт только и делают, что пекутся о благе народа, другими словами, – это наш президент, наше правительство и высшая чиновничья рать, которых, как мне думается, 80 % жителей России попросту задушили бы в своих объятиях. Вот такая у нас любовь к нашим слугам народа… Ясно?

– Да, конечно… А скажи, Аристотель, твой друг – это тот, который ворует секреты НАТО? – Ширин лукаво взглянула на «КОНСТАНТИНОВА».

– Нет, ворую секреты я, а он пишет об этом отчеты. Я – разведчик, а не бюрократ. Мое дело – добыть информацию, а бумаги пусть пишут другие… Позволь, я сниму китель – очень уж жарко!

– Так ты – шпион, Аристотель?

– Ширин, давай договоримся, что во внеслужебной обстановке я просто Ари. Тем более, для тебя!

Агент, следуя линии поведения, отработанной ему генералом Козловым, уклонился от прямого ответа. Сделал, как тот и советовал: «да» и «нет» не говорить, «чёрное» и «белое» не называть!

Вспомнились слова, произнесенные генералом во время последнего инструктажа:

«Вообще, Аристотель Константинович, жизнь, которую мы ведем, заставляет нас многое скрывать. Поэтому надо стараться говорить как можно больше правды, или, еще лучше, не говорить ничего. Присмотрись, и ты заметишь, что твои собеседники не очень-то интересуются твоим мнением или тем, что ты им хочешь рассказать, а предпочитают рассуждать сами. Им нравится, когда их внимательно слушают, а ты лишь ограничиваешься поощрительными замечаниями или уточняющими вопросами. Они уйдут с убеждением, что ты – прекрасный собеседник, разделяющий их взгляды, хотя на самом деле ты вообще не высказывался, а лишь внимательно слушал. Это приносит успех.