Ведьма бывшей не бывает (СИ) - Никитина Анастасия

Полотно не потребовалось. Волосы оказались совершенно сухими и даже расчёсанными волосок к волоску. Мысленно поблагодарив заботливого домовика, я натянула нижнюю рубашку и сарафан. Оставались ещё какие-то одёжки и украшенная жемчугом странная шапка, напоминающая по форме кривой цилиндр. Я честно всё пересмотрела, но ни натягивать на себя расшитую золотом жёсткую куртку, ни тем более заматывать голову платком, которых в куче оказалось сразу три, у меня не возникло никакого желания.

– Ещё бы шубу принесли в такую жару, – проворчала я, усаживаясь на лавку и берясь за сапог. Жара жарой, но по полу тянуло довольно неприятным сквознячком.

И чётко в этот момент с громким стуком распахнулась дверь. На пороге появилась нянька, из-за плеча которой выглядывали какие-то люди.

– Вот она! – взвизгнула тётка, тыча в мою сторону пальцем. – Хватай нечистую силу!

ГЛАВА 9

Я так и застыла с поднятой ногой и сапогом в руках: «Как эта курица умудрилась заметить домового?! Неужели хозяин показался кому-то кроме меня?»

– Хватай! – по инерции повторила тётка, вваливаясь в комнату.

– Дык кого? – почесал в затылке один из воинов, старательно отводя глаза от задранного выше колен подола моего сарафана.

Я стряхнула юбку вниз – нечего смущать средневековые нравы – и посмотрела на няньку:

– Ты кого хватать собралась?

Тётка оказалась то ли очень смелой, то ли очень глупой. Уперев руки в бока, она смерила меня взглядом победительницы:

– Тебя, нечисть проклятущая!

– Меня?

Я готовилась защищать свою котомку и домового и к такому повороту событий оказалась совершенно не готова.

– Тебя, тебя! – закивала нянька. – То-то я смотрю, сидит девка смурная и недовольная: ни сказку не хочет, ни пирожок сладкий. С чего бы? А оно вон что. По воде соскучилась, русалка проклятущая!

– Я – русалка? – переспросила я и расхохоталась.

Три воина, успевшие ввалиться в комнату вслед за деятельной тёткой, синхронно отступили:

– Тьфу, взбаламутила, дура старая, – буркнул один из них.

Услыхав это, нянька вспыхнула как промасленная ветошь.

– Я – дура?! Я?! Сами вы дурни несусветные! Нечисть заместо княжны у Илюшки приняли и довольны!

Надо было успокоиться и попытаться выяснить, какого чёрта меня опять произвели в нечисти, но вместо этого я продолжала хохотать, утирая льющиеся из глаз слёзы. Слишком уж это напоминало недавние объяснения с Илюшкой. Няньку это злило неимоверно, а воины застыли в растерянности у двери, явно не понимая, что делать.

– У русалки вроде как хвост рыбий имеется, – проворчал старший из воинов, отпихнув визгливую бабу.

Убедившись, что хватать и не пущать мнимую нечисть никто не собирается, нянька снова развернулась ко мне.

– Что хохочешь, нечистая?! Да вы гляньте на неё, люди добрые! Разве будет честная девица гоготать как бешеная?

– У русалки хвост, – упрямо повторил воин.

Я уже не хохотала, а тихо икала от смеха. «Интересно, – мелькнула в голове бредовая мысль. – Как на русалистость проверяют?»

– Прости великодушно, пресветлая княжна, – поклонился любитель хвостов. – Взбаламутила поганая баба. И впрямь подумали, что русалку князю вместо дочери везём.

Я только рукой махнула: прощаю, мол.

Это стало последней каплей для бдительной няньки. Увидев, что воины явно сейчас уйдут, она завизжала на грани ультразвука:

– А вот чёрта с два тебе! Думаешь, просохнуть успела, так никто чешую твою не разглядит?! На!

Тётка с неожиданной для такой рыхлой и неуклюжей женщины силой толкнула бочку, в которой я только что купалась. Прямо на меня. И как только сил хватило?! Вода выплеснулась широкой тяжёлой волной, буквально вбив меня в стену. Смеяться сразу расхотелось, а уж когда я увидела проплывающий мимо лапоть из своей котомки и саму сумку, мокрой тканью облепившую мой драгоценный травник, глаза заволокла алая пелена.

– Да ты что?! Сдурела?! – рявкнула я, вскочив на ноги.

Немая сцена затянулась ненадолго: в комнату, разбросав застывших у двери воинов как кегли, влетел Илья. Это только подняло моё бешенство на новую ступень. Красоваться перед своим женихом мокрой, всклокоченной и жалкой у меня не было никакого желания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Вон отсюда! – рявкнула я.

Наверное, было в моём голосе что-то и от княжны, и от ведьмы. Потому что незваных гостей буквально снесло к двери. Одуревшую няньку потащили за шиворот. Илью и вовсе просто отпихнули в сторону. Впрочем, и он не стал задерживаться, чему я была только рада.

Минуту-другую я ещё сверлила захлопнувшуюся дверь ненавидящим взглядом, а потом полезла под лавку. Лапоть основательно размок, но ещё каким-то чудом сохранял форму.

– Хозяин? – вполголоса позвала я.

Домовой отозвался мгновенно:

– Прибыли?

– Нет пока, – я покачала головой, с облегчением выдохнув. Вроде и понимала, что создание вроде домового просто так не утопишь, но тем не менее...

– М-да... – протянул старичок, смерив меня уничижительным взглядом. – Чего это ты, хозяюшка, в одёжках купаться надумала?

– Да это меня на русалистость проверяли, – проворчала я, одёрнув неприятно липнущий к ногам мокрый подол.

– На что проверяли?

– Ну, русалка я или нет.

– И сколько этих разумников на ближайшем болоте квакает?

– Нисколько, – мотнула головой я.

«А жаль», – тут же вклинился внутренний голос.

– А... – глубокомысленно кивнул домовой и без паузы добавил. – Добрая ты слишком, хозяйка. Вот и пользуется всяк твоей добротой. Вот доберёмся домой, распакуемся, тогда сделай милость, гоняй бездельников в три шеи. А то быстро в злую ведьму превратишься.

– Это как? – насторожилась я.

– А так, что на всех дураков никакого добра не напасёшься. Кончится, – отрезал старичок и, щёлкнув узловатыми пальцами, разом просушил и меня, и все вещи вплоть до последнего лаптя.

– Спасибо, – сказала я пустому месту. Вместе с водой исчез и старичок-домовой.

Брезгливо преступив всё ещё мокрый половик, я с ногами забралась на широкую лавку, проверила сохранность книги и убрала обратно в котомку бережно завёрнутые в водолазку лапти.

Как раз вовремя, чтобы заметить, как на сантиметр приоткрылась дверь, и в щели мелькнул чей-то глаз.

– Кто там ещё?! – недобро бросила я.

В сенях послышалась какая-то возня, приглушённые голоса, и в комнату вошла мамка. Ну как вошла, влетела. Кто-то явно не постеснялся придать толстухе ускорение увесистым пинком. Дверь тут же захлопнулась, отрезав ей путь к отступлению. Опасливо покосившись на меня, Мавра оглянулась на дверь, но открываться та явно не собиралась, и тётка, поминутно кланяясь, двинулась ко мне.

– Ты уж прости их, деточка, дураков неразумных. Я только по нужде отошла, как Марфа бестолковая всех взбаламутила...

Я только хмыкнула, отметив, как изящно мамка отделила себя от когорты проштрафившихся: не была, не видела, не значит, и привлекать не за что.

– Пока я разобралась, что к чему, пока прибежала, они уже и накуролесить успели, – продолжила Мавра, подтверждая мои мысли.

– Мы ужинать будем? – прервала я поток словоблудия.

Желудок и без того уже давно напоминал о своём пустом существовании. А после приступа ярости, так и вовсе взбунтовался.

– Так сей час и будем, деточка, – снова принялась кланяться тётка. – Вот только переоденем тебя...

– Зачем? – холодно поинтересовалась я, медленно начиная снова закипать.

– Ну так Марфа же, дура старая... – начала было мамка, но, рассмотрев, что на мне совершенно сухая одежда, сбилась на полуслове. – А... э... да... ну... да...

Сдержав рвущиеся с языка ругательства, я только глаза к потолку закатила. Теперь мне была понятна поговорка про семь нянек и одноглазое дитя. Такие кадры не то что зрения лишат – голодом заморят.

Наконец до Мавры дошло, чего от неё хотят и что поклоны и мычание в список первоочередных дел не входят. Она подскочила на месте и развела бурную деятельность. Через несколько минут я молча наблюдала, как полдюжины женщин, бросая в мою сторону испуганные взгляды, ударными темпами наводят в комнате порядок и накрывают на стол.