Одержимый - Алексей Макеев

– Алло! – благодушно сказал Анатолий Дмитриевич, поднося трубку к уху. – Слушаю, Кащеев!

– Ну и фамилия у тебя! – неодобрительно буркнул в ухо мужской голос. – Подходящая, в общем, фамилия... Ну что, Кащеев, радуешься жизни?

Нет, Анатолий Дмитриевич уже не радовался. Настроение у него упало мгновенно. Этот голос он слышал уже не впервые. В течение последнего месяца он донимал его регулярно, возникнув неизвестно откуда и неизвестно чего добиваясь. Он нес какую-то ахинею о мести, о расплате и призывал Анатолия Дмитриевича готовиться к ней. Если честно, то Кащеев был напуган этими звонками. В наше время просто так люди не хулиганят. Достаточно посмотреть ежедневные новости – ограбления, убийства, маньяки, заказуха. Не щадят ни мэров, ни губернаторов. Отмахиваться от угроз в наше время неразумно. Анатолий Дмитриевич пошел в милицию, попросил помочь. Ему, само собой, не отказали, приняли с уважением, но по глазам должностных лиц Кащеев понял, что заниматься поисками неизвестного злоумышленника никто не будет. Ментов тоже можно было понять – у них все те же трупы, «глухари», организованная преступность, террористы, а тут какой-то придурок с телефоном, который даже денег не требует, а просто портит нервы. Посоветовали Анатолию Дмитриевичу сменить сим-карту. Он хотел последовать совету, но так и не собрался. Звонки на некоторое время прекратились, и он подумал, что телефонный хулиган отстал от него. Потом, правда, было еще два звонка – ничего конкретного, опять неясные угрозы и обещание вскоре явиться. На всякий случай Кащеев приобрел баллончик с перцовым настоем – знающие люди сказали, что при удачном попадании можно вырубить любого здоровяка. Но потом мерзавец целую неделю не звонил, и Анатолий Дмитриевич стал про него забывать. И тут – на тебе, в самую неподходящую минуту.

– Ты не отключай связь, – почти доброжелательно произнес голос. – Я тебе объясню условия нашей сегодняшней встречи. Сегодня я собираюсь встретиться с тобой. Давно следовало это сделать, но я выбирал удобный момент. Сейчас ты сделаешь так – поедешь не домой, а прямо к стадиону. И учти, если ты этого не сделаешь, то только усугубишь свое положение. Я не намерен ничего прощать, в том числе и новых ошибок. А тебя призываю встретить неизбежное, как полагается мужчине. Или ты по-прежнему из тех мужчин, которые на чужом горбу едут и лижут сильному задницу?

Кащеева этот намек резанул по сердцу. Но одновременно кое-что начало проясняться в его голове. Вон, значит, куда клонит этот подонок! Ему просто не дают покоя успехи Кащеева! Вот и объяснение. Этот шантажист – кто-то из здешних. Наверняка он даже работает, как говорится, плечом к плечу с Кащеевым. Сослуживец. Они в одной команде. Голос, правда, незнакомый, но сегодня техника так развита, что изменить голос ничего не стоит. Завидует и старается компенсировать свое разочарование тем, что портит кровь удачливому Кащееву. Вот сволочь!

– Ну вот что, неудачник! – отчетливо сказал в трубку Кащеев. – Ты можешь упражняться в остроумии сколько угодно, но ты и дальше останешься в дерьме, понятно? Тебе меня не достать, и ты это прекрасно знаешь, потому и брызгаешь ядом. Советую пойти и повеситься!

Кащеев решительно отключил телефон и с гордым видом выпрямился. Наконец-то он понял подоплеку этих мерзких угроз. Теперь они ему не страшны. Он поставил завистника на место, дал ему понять, что его усилия бесплодны. Наверняка звонки теперь прекратятся. Какой смысл пугать, если объект не боится? Пропадает все удовольствие.

Звонков, и правда, больше не было. Чуть попозже Кащеев включил мобильник, чтобы позвонить жене. Однако ни домашний телефон, ни мобильник жены не отвечали. Абонент временно недоступен. Для Анастасии вообще-то нехарактерно отключать мобильник, она всегда на связи, но мало ли какие могут быть обстоятельства. Может быть, пришли гости, или плещется в душе. Она принимает душ по десять раз в день. Такая привычка заслуживает уважения, но все-таки выглядит как-то не по-русски, считал Кащеев. Однажды он даже пошутил на эту тему, но получил от жены такую гневную отповедь, что больше ни разу не затрагивал эту скользкую, как шампунь, тему.

Кащеев уже ехал по улицам Раменского. В центре у них с женой была трехкомнатная квартира, которую он получил от муниципалитета. Но теперь там жил сын-студент. Анатолий Дмитриевич же купил себе дом в живописном зеленом уголке на окраине города и благоустроил его по-своему. Жилище в принципе было замечательное, но одна деталь портила все, так сказать, являлась ложкой дегтя в бочке меда. Дом был добротный, двухэтажный и большой – развернуться было где, но часть его, одна убогая комнатка с отдельным выходом, принадлежала упрямому и несговорчивому старику, ветерану войны, который ни в какую не хотел идти на компромисс. Юристы посоветовали Анатолию Дмитриевичу не поднимать волну, а подождать, пока проблема устранится естественным путем. Это будет самый безболезненный вариант в данном случае, объяснили ему. Вот и пришлось, стиснув зубы ждать, пока заслуженный старик отправится в мир иной. А тот не торопился, как будто на нервах играл. Кащеев понимал, что не вполне справедлив к соседу, но ведь и тот мог войти в положение, выбрать другой вариант. Нет, встал на дыбы, показал характер. Терпит все неудобства, которые Кащеевы ему причиняют. И они терпят. Ни то, ни се получается. Разве тут скажешь «мой дом – моя крепость»? Ну, ничего, теперь появилась перспектива получить привилегированное жилье в Москве. Живя там, можно будет, не нервничая, дожидаться, пока освободится площадь здесь. Потом можно будет иметь удобную резиденцию за пределами столицы – так просто, про запас. Или продать.

Кащеев подъехал к дому. Окна на втором этаже светились. Внизу было темно. Темно было и в клетушке старика. Горели только две большие лампы над входом. Дом после ремонта выглядел солидно. Анатолий Дмитриевич невольно им залюбовался. Жаль только не вполне еще удалось благоустроить территорию. Из-за этого и ворота пока не поставлены. Работы еще невпроворот. Как он управится с этим делом, если переберется в Москву? Распыляться негоже. Вероятно, все-таки придется расстаться с домом, поручить приглядывать некому. Сын пока еще не обрел необходимой крепости характера, одни танцы, да девки на уме. Даже в армии не служил, отмазали его, как полагается. В армии сейчас служить не то что не престижно, а попросту опасно. И все-таки Кащеев иной раз жалел, что его сын не прошел эту суровую мужскую школу, не узнал тягот службы, не то что Анатолий Дмитриевич... У него биография была полноценная, два года отдал Родине как положено. Хотя...

Неприятных воспоминаний Анатолий Дмитриевич избегал, поэтому о плохом думать не стал. Подъехал к гаражу и аккуратно поставил машину. Проделывая автоматически все необходимые манипуляции, он еще и еще раз вспоминал свою триумфальную поездку в столицу. Теперь Анатолий Дмитриевич почувствовал, как зверски он устал сегодня. Но дело того стоило. Сейчас он расслабится. Хряпнет стаканчик джина, который очень любил, – у него припасена бутылочка, настоящего, из самой Англии...

Предвкушая удовольствие от сытного ужина и от восторгов жены, Анатолий Дмитриевич направился к дому. Звонить он, конечно, не стал, открыл дверь собственным ключом. Просторная прихожая, украшенная по настоянию жены экзотическими растениями в стилизованных под древнюю Мексику горшочках, встретила его тишиной и теплом. Контраст с заснеженным грязноватым двором был разителен. Милый дом, как говорят англичане... На мгновение Кащееву до слез стало жалко бросать обжитый уютный дом. Но он быстро переборол в себе эту слабость. Разум должен главенствовать в жизни. Разум и воля.

Внизу везде было темно и тихо. Никто, вопреки ожиданиям Кащеева не плескался в душе. Наверху негромко работал телевизор. В этом мурлыкающем безличном звуке было тоже что-то невероятно уютное и успокаивающее. Анатолий Дмитриевич сбросил дубленку на легкое плетеное кресло, сидя на котором было так удобно надевать сапоги, и стал подниматься вверх по лестнице.

– Настя! – позвал он.

В голосе его звучали нотки, которые слух жены должен был уловить безошибочно – это были интонация победителя. Женщины улавливают такие нюансы на лету. Особенно его Анастасия. Странно, что она не выходит. Заснула, что ли?

Анатолий Дмитриевич поднялся наверх, потом из коридорчика, погруженного в приятный полумрак, шагнул в гостиную, где работал телевизор. Здесь горел яркий свет, но жены в комнате не было. Зато прямо на Кащеева двинулся поджарый и жилистый, легкий в движениях мужчина. Лица его Кащеев не рассмотрел, не успел – этот человек запечатлелся в его мозгу, как страшная, вывалившаяся из ночного мрака тень. Кащеев инстинктивно отпрянул и бросился вон из комнаты. При этом он как-то по-женски завизжал, потому что испугался не на шутку. Ему было совсем не стыдно проявлять слабость, инстинкт подсказывал ему, что в доме, кроме него и ужасного маньяка, никого больше нет – жена наверняка уже убита, и стесняться ему абсолютно некого. Нужно спасать свою жизнь как угодно – бегством, воплями о помощи, сопротивлением, лишь бы уцелеть.