Падение лесного короля - Борис Можаев

- Понятно, понятно! - Никита Александрович озабоченно опустил на грудь голову, выдавливая еще и третий подбородок. - Только на чей счет мы теперь запишем эти четырнадцать тысяч?

- Половину спишет райфо на зарплату лесорубам. А семь тысяч погасит Завьялов, как обычно, на такелаж спишет. Я ж ему четыреста кубов заготовил!

- Но пока лесу у него нет.

- Так будет! Куда он денется? Подтвердите, что лес заготовлен. Если хотите, пошлите туда комиссию, обмерят плоты, обсчитают.

- Комиссию послать - дело нехитрое. Но финансами своими распоряжается сам Завьялов, а не я. Понимаешь?

- Понимаю, как же! Не первый год так делаем. Вы ему визируете, чтобы оплатил такелаж. Он оплатит, то есть принимает расходы. Лес-то ему идет. И другим занаряжаете таким же образом.

- Тебе придется самому съездить к нему и договориться, - карие глаза Никиты Александровича смотрели теперь грустно на Чубатова.

- Но, Никита Александрович, не может же Завьялов принять эти расходы без вашего разрешения, - Чубатов еле удержался на подвернувшемся упреке: "Не дурачьте же меня!"

- Хорошо. Я ему позвоню. Поезжай!

12

Василий Иванович Завьялов слыл в округе человеком широкой натуры и крепким хозяином. Он сам приехал за Чубатовым. С утра пораньше! Дарье поставил корзину красных помидоров величиной с детскую голову каждый, да трехлитровую банку ароматного меду, чистого, темного, словно янтарь, да копченой свинины. Хоть и пожилой, но еще крепкий - не ладонь, а каменная десница. Лицо обветренное, загоревшее до черноты, с глубокими извилистыми морщинами, как из мореного дуба вырезано. Но сам такой обходительный, деликатный. Присел на краешек стула, будто боялся обломить его. Разговор вел легкий, утешительный:

- Это хорошо, что вы надумали съездить в отпуск куда подальше. Погодка теперь хоть на Тихом океане, хоть на Черном море благоприятствует...

Чубатов, звоня ему, заикнулся насчет денег: одолжите, мол, на отпуск. "Это мы всегда пожалуйста!" - был немедленный ответ.

И Дарья, провожая Чубатова в гости к Завьялову, впервые за эти дни воспрянула духом: а что? Если сам Завьялов благоволит к Ивану, то, может, все и утрясется. У Завьялова авторитет. Он и самого начфина убедить сможет.

Но в "газике" Завьялов как-то погас, тяжело навалившись на баранку, насупленно молчал всю дорогу, пока выбирались из города.

Заговорил, когда вырвались на простор, в поле, сказал, не глядя на Чубатова, не скрывая горечи:

- Крепко ты нас подвел, Ваня. Мы на тебя надеялись как на бога.

- На бога, говоришь? - вспыхнул Чубатов. - А кто засуху в августе послал? Я, что ли?!

- Мог бы и поторопиться, в июле пригнать плоты.

- А кто меня упрашивал? Заготовь сотни четыре кубов! До зимы ждать буду. Не ты ли, друг ситный?

- Я, Ваня, я. По нашей нужде не только попросишь - на колени встанешь, молиться будешь: пошли, господи, леса, кирпича и цемента!

- Ты просил, я заготовил. Как уговаривались - четыре сотни кубов только для тебя! В чем же моя вина?

- Да разве я тебя виню? Я плачу. Мне коровник до зимы построить надо. Коровник на четыреста голов! Понял?

- Я ж тебе не начальник строительного треста.

- В том-то и беда, что нет у нас начальника и треста нет. Для нас, для колхозов, строить некому. И деньги есть у нас. Много денег, Ваня. У меня полтора миллиона чистых денег в банке. Хоть сейчас пускай в оборот. Полтора миллиона! Да я бы на них не то что коровник - коттеджи всем построил бы. Но стройматериалы купить негде, нанять строить некого.

- У вас же есть областной Межколхозстрой?

- А-а! - только покривился. - Это - худая контора. Она может строить только дворы дорогие, сплошь из железобетона. Одно коровье место обходится в две с лишним тысячи рублей. Представляешь? Да и то на пять лет вперед ей все уже заказано и расписано. Мы стараемся строить и подешевле, и побыстрее. Упросил я ПМК-90, что геологов обстраивает: поставьте мне, говорю, только каркас для коровника. А стены я сам заполню. Построили они каркас, а стены твои в тайге, в заломе остались.

- Ты говоришь так, будто я во всем виноват.

- Да не в том дело. Извини, брат. Это я от безысходности, от тоски то есть.

Они свернули в распадок по грунтовой дороге и остановились возле недостроенного коровника. По внушительному периметру на бетонированной площадке стояли железобетонные столбы, связанные поверху единой балкой. Тут же, рядом со столбами, были сложены в четырех штабелях стальные легкие фермы для крыши. На площадке неприбрано и безлюдно, как бывает на заброшенных стройках.

Завьялов и Чубатов вылезли из машины, подошли к железобетонному остову.

- Видишь, - указывал на пазы в столбах Завьялов. - Эти пазы оставлены для бревен. Затесывай с торцов бревна, закладывай в пазы шандором - и стены готовы. И дешево и сердито. Сами придумали. А крыша вот она лежит, указал он на фермы.

- Что и говорить, досадно! - сказал Чубатов. - А может, кирпичом заполнить проемы-то?

- Какой кирпич? Где он? На печки, на плиты кухонные и то не могу допроситься.

- Да, жаль, конечно. Ну, ничего... Долго ждал - подожди еще немного. Пригоним плоты. Лес тебе заготовлен, занаряжен... Так что никуда он не денется.

- Но куда я коров на зиму загонять буду?

- Ты ж только недавно построил себе коровник!

- Я его под молодняк отвел. Растем, Ваня, растем. Ты знаешь, какие у нас теперь планы на молоко и мясо? Ого-го! Дают под самый дых, только поспевай поворачиваться.

- Молоко... мясо... Все это хорошо, - начал терять терпение Чубатов. Но давай о деле поговорим. Я ж к тебе сам знаешь зачем приехал. Спишем семь тысяч моих такелажных расходов?

- Дак я их на что спишу? Кабы лес был - проще пареной репы. А теперь по какому каналу их пустить?

- Привет! То ты не знаешь. По тому же самому - за приобретение леса. Четыреста кубов по тридцать рублей за кубометр - и то двенадцать тысяч стоит. А если по сорок рублей? Ну, что для тебя семь тысяч?

- А где он, лес-то? В тайге, у черта на куличках?

- Дак он же заготовлен! Документ у меня есть. Прими себе на баланс. С райисполкомом согласовано.

- Милый Ваня, близится завершение года. А там - отчет! Придет ревкомиссия и спросит: а ну-ка, Василий Иванович, покажи, где твой лес хранится? А я им что? Он у Деда Мороза, в тайге на перекате?

- Погоди! Тебе звонил председатель райисполкома?

- Звонил. Говорит, Чубатов приедет к тебе, не обижай. Прими, как дорогого гостя...

- А насчет семи тысяч ничего не говорил? - спросил Чубатов, меняясь в лице.

- Ни-че-го. Намекнул на такелажные расходы. Гляди, говорит, сам. Отчитаться сумеешь - действуй. А как я отчитаюсь?

Чубатов только головой покачал.

- Значит, покрывать расходы за лес отказываешься?

- Пока не могу. Не сердись, Ваня. Не могу без приказа свыше. А тысячи рублей взаймы тебе - это пожалуйста. Бери хоть на год, хоть на два. Поехали ко мне, пообедаем, и деньги получишь.

- Спасибо на добром слове. Отвези-ка меня на автобусную остановку. Не хочется мне обедать у тебя. Аппетит я потерял, - сказал Чубатов и вяло поплелся к "газику".

- Ну, как знаешь...

Всю обратную дорогу до автобусной остановки ехали молча. Так и расстались - ни прощай, ни до свидания.

13

Капитан Коньков на другой день после посещения пасеки успел побывать и в леспромхозе, и на запани, - никаких особых претензий к бригадиру Чубатову со стороны этих контор не было. Да, знают, что работал он на протоке Долгой, что плоты его сели - тоже знают. "А что он топляк подымал, знаете?" - спрашивал Коньков. Возможно, подымал. Это никого не удивляло. Топляку много. "За кем-то числится этот топляк?" - пытался выяснить Коньков. Нет, не числится. Ни у сплавщиков, ни у лесорубов потерь в этом сезоне нет. Баланс - вот он, в порядке. Можно не сомневаться.

"А кто кран ему выделял?" - допытывался Коньков. А никто не выделял. Работал у них кран в верховьях реки. Может быть, в сверхурочные часы или в выходные и помогали Чубатову крановщики. Тайга большая - за всем не уследишь. Да и греха особого в том нет. Не для себя же заготовлял лес Чубатов!

О пожаре на лесном складе конторщики знали и говорили без особого удивления. Такое бывает. Огонь теперь не редкость, в лесу - засуха. Словом, ничего интересного, за что бы можно зацепиться, Коньков не нашел ни в леспромхозе, ни на запани.

Возил его Голованов на удэгейском бате. Вернулись обратно к вечеру. Хотел было Коньков проверить приходные журналы лесного склада, но Боборыкина и след простыл. Удэгейцы сказали, что уехал еще с утра в город. А председатель Гээнту хоронит.

Кялундзигу нашел он возле крайнего домика, заросшего бузиной и жимолостью. Тот стоял в окружении зевак и что-то шумно доказывал маленькой старушке в цветном расшитом халате и в олочах.

Заметив Конькова, Кялундзига заговорил с ним, ища поддержки:

- Опять, понимаешь, пережитки капитализма. Сколько воспитываем - ничего не помогает. Вот какое дело, понимаешь! - У него от недоумения поползли кверху черные редкие брови, морщиня лоб.