Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Рейн приоткрыл дверь. Петли он заранее смазал, и она не издала ни звука. Выглянул, осмотрелся: никого. Они прошли мимо комнаты хозяйки дома на третьем этаже, откуда слышался лихой храп, затем мимо комнат прислуги. Рейн достал из кармана ключ и открыл дверь заднего хода.

Тьма на улице стала гуще. Фонари светили тускло, а луна услужливо спряталась за облаками. Рейн нащупал в кармане часы, но не достал их. Часа два, не больше.

У дороги стояла карета, запряжённая гнедой лошадкой. На козлах сидел мужчина в чёрном — старший инквизитор. Дверь кареты открылась.

— Идём, — пригласил Рейн.

— Нет! — воскликнул Гинс и тревожно поглядел на карету. — Что… — начал он, повернулся к Рейну, а тот уже проворно надел чёрную маску.

Он подскочил к Гинсу, схватил его за плечи и сильным рывком подтянул к карете. Две пары рук заботливо подхватили парня и затащили внутрь. Рейн заметил кивок Д-Арвиля, но вот уже дверь закрылась, старший ударил вожжами, и лошадка бодро двинулась по мостовой.

Рейн остановился у кустов, растущих под окнами дома, и потянулся в карман за сигаретами. После любого задания ему хотелось всего двух вещей: покурить и помыться.

От практиков часто разило потом, кровью и грязью, но среди этих запахов был ещё один, который Рейн никак не мог определить. По нему он безошибочно узнавал, когда подкрадывался кто-то из них. От него самого пахло также, и почему-то этот запах никак не удавалось смыть.

Чиркнула спичка, мелькнул огонёк, и Рейн с удовольствием затянулся. Ему стало так хорошо, что это переросло в блаженное:

— Ох.

Аст молчаливой тенью стоял рядом и смотрел на небо. Его лицо было хмурым и задумчивым.

Рейн кинул окурок в кусты и пошёл назад. Практики никогда не оставляли за собой следов, иначе сами рисковали превратиться в след.

Глава 4. Приглашение

— Д-Арвиль чокнутый, — сказал Рейн Асту, качая головой, пока поднимался наверх.

— Он может продвинуть нас. Надо показать ему то, что он хочет.

Удивило даже не приглашение главы Третьего отделения к себе, а место встречи — крыша Чёрного дома. Это многое говорило о Д-Арвиле, но не внушало доверия.

Энтона пока не было. Рейн подошёл к самому краю и глянул вниз. В утренний час прохожие спешили на работу, и все как один держались другой стороны улицы — подальше от Чёрного дома. Они хмуро смотрели на него и спешили уйти как можно быстрее.

Напротив тянулся ряд невысоких домиков — контор, куда заходили адвокаты, счетоводы, секретари, одетые в неприметные серые костюмы. «Как блохи», — подумал Рейн.

За конторской улицей виднелась набережная. Вдоль Эсты лениво шагали редкие гуляки. Когда пароходы начинали гудеть, прохожие испуганно подпрыгивали, затем смеялись и махали руками. Солнце отражалось на речной глади и заставляло жмуриться при каждом взгляде на воду.

На другом берегу начиналась промышленная часть Лица. За доками виднелась линия фабричных труб. Дыма от них было так много, что воздух на той стороне казался тяжёлой тёмной завесой.

— Красиво, не правда ли?

Рейн обернулся. Глава приподнял шляпу и взмахнул ею в дружелюбном жесте. От него шёл слабый запах сигар и вина.

— Даже не скрывает привычек, — хмыкнул Аст.

— Кир Д-Арвиль, — Рейн положил руку на плечо и поклонился.

— Кир Л-Арджан, — в голосе главы послышалась издёвка. Рейну захотелось плюнуть ему в лицо. — Красиво, не правда ли? — повторил Энтон.

— Нет, — коротко ответил Рейн.

Глава рассмеялся.

— Мне нравится твоя честность.

— Зачем вы меня позвали, кир Д-Арвиль? — Рейн прищурился.

Энтон улыбнулся, подошёл к краю крыши и встал рядом.

— Ох эта нетерпеливость! Другие практики не задают вопросов первыми. Право быть ноториэсом даёт многое, не так ли?

Рейн фыркнул.

— Право?

— Сними маску, — неожиданно приказал Энтон. Практик медлил. — Сними, — повторил Энтон с нажимом.

Рейн развязал завязки на затылке и убрал маску в карман, а затем сделал шаг в сторону и встал правым боком. Это не укрылось от главы.

— Повернись, — он махнул рукой. Парень поджал губы и показал щеку с клеймом. — Знак Аша, — задумчиво протянул Энтон. — Рейн.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он вздрогнул. «Какая честь», — практик скривился и поджал губы. Глава Третьего отделения обращается к практику по имени, в личной беседе — это что-то новенькое.

— Осторожнее, — предупредил Аст. Как и Рейн, он хранил на лице холодное выражение, но взгляд беспокойно бегал по сторонам.

— Быть ноториэсом — не право, я знаю, — Энтон сочувственно кивнул. — Что думаешь ты сам? Ты усмирил своего демона?

Рейн мельком посмотрел на Аста, прося его помощи. Что нужно Энтону? Как вести себя: играть роль ноториэса или сказать правду? Демон промолчал.

— Я? Усмирил? — Рейн расхохотался. — Его усмирили удары плетью, голод и бесконечные проповеди. Я готов отказаться от кого угодно, лишь бы больше не знать этого.

Энтон прищурился и улыбнулся. На миг он стал похож на довольного сытого кота.

— Да-а, — задумчиво протянул Аст и провёл рукой по волосам.

Так всё и было какое-то время. Рейн перестал слушать своего демона, он даже боялся посмотреть на него лишний раз. Вот только после перевоспитания никого рядом не осталось. Даже собственные родители стали отворачиваться, и только верный Аст всегда был рядом.

Рейн вздохнул и продолжил:

— Что я думаю по этому поводу? Ничего. Уже ничего. Я устал от такой жизни, вот и всё. Я хочу быть частью общества, но меня не принимают, что бы я ни делал. Поэтому остаётся заботиться только о себе. Я хочу двигаться, кир Д-Арвиль. Я готов служить Инквизиции, что бы от меня ни потребовалось. Я должен вырваться из всего этого.

Аст ответил довольной улыбкой. Рейн и сам хотел улыбнуться и пожалел, что маска не скрывала лицо. Чуть-чуть лжи, чуть-чуть правды — пусть Энтон видит в нём верного пса, который мечтает о сахарной косточке и ради этого готов выполнять любые приказы хозяина.

Аст мигом стал серьёзен и предупредил:

— Не заигрывайся. Ты ведь не сможешь так всегда.

Рейн дёрнул плечом, точно отмахивался от демона. Всё он сможет, если в Инквизиции будут нормально платить. Любая работа хороша, если за неё достойно платят. А кто считает иначе, тот просто не голодал, не затыкал дыры в обуви бумагой, не делил дом с крысами.

— Я понимаю тебя, Рейн, — в голосе Д-Арвиля послышались дружеские нотки. Глава снял шляпу, устало прикрыл глаза и поднял лицо к солнцу. Ветер растрепал гладко причёсанные волосы. Энтон сразу стал казаться моложе и проще — не благородный кир, а так, зазнавшийся мальчишка, волей случая занявший чужое место.

— Мы все хотим выбраться из всего этого, — не открывая глаз, он обвёл рукой дома, набережную, доки, фабрики. — Вопрос лишь в том, на что мы готовы ради этого.

Энтон резко открыл глаза и пристально посмотрел на практика. Тот в ответ ухмыльнулся нехорошей улыбкой. Аст закатил глаза, цокнул языком и отвернулся.

Д-Арвиль снова надел шляпу, одёрнул жилет и подошёл к другой стороне крыши. Он махнул рукой, и Рейн встал рядом.

— Видишь? — Энтон указал на Центральную Церковь. В Лице их насчитывалось пять, и каждая называлась по той части, где была расположена. Отец до сих пор служил в Восточной и от прежней мечты перейти в Центральную уже давно отказался.

— Вижу, — Рейн кивнул. Глава буравил взглядом церковь и молчал.

По одну сторону квадратного здания высились две белые башни, по другую — две чёрные. Они символизировали Яра и Аша, человека и его демона. Центральную часть из серого камня покрывал купол, выложенный кусочками яркого стекла: жёлтого, синего, красного и зелёного. Разные цвета напоминали о боге-создателе Лааре — отце множества миров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В детстве Рейн всего раз был внутри Центральной церкви, но запомнил, что, когда ярко светило солнце, на каменном полу появился причудливый узор. Тогда ему захотелось постоять в каждом красном квадратике, но отец назвал это неуважением и отругал.