"Ты только отыщи его…" - Джеймс Чейз

— Об этом не беспокойся, ты только возьми на себя Чалмерса, — сказал он мне. — Мне ни к чему встревать в это дело, Эд. Лучше уж ты. Тебя он любит. Тебя он считает докой. А меня ни в грош не ставит. Я присмотрю здесь за работой, а ты займись Чалмерсом.

— Ладно. Будь добр, передай трубку мисс Валетти.

— Сейчас. Одну минуточку.

Облегчение в его голосе едва не рассмешило меня. Немного погодя послышался спокойный голос Джины:

— Значит, она мертва, Эд?

— Да. Мертвее не бывает. Блокнот у тебя под рукой? Я хочу послать телеграмму Чалмерсу.

— Диктуй.

Вот чем я всегда восхищался в Джине. Она не терялась ни в каких пиковых положениях.

Я продиктовал телеграмму Чалмерсу. Сообщал, что с его дочерью произошел несчастный случай, скорбел о ее кончине. Я писал, что позвоню ему домой в 16.00 по европейскому времени и расскажу подробности. Таким образом, я получил три часа, за которые предстояло раздобыть эти подробности и разузнать, много ли известно полиции. Кроме того, я запасся временем на подготовку собственной версии, если в том возникнет нужда.

Джина обещала послать телеграмму немедленно.

— Уж пожалуйста, — сказал я. — Не исключено, что Чалмерс позвонит мне раньше, чем я ему. В этом случае ты ничего не знаешь, поняла? Не впутывайся в это дело, Джина. Ты ничего не знаешь. Скажи ему, что я позвоню ровно в четыре.

— Хорошо, Эд.

Было приятно слышать ее спокойный, будничный голос. Я опустил трубку на рычаг и отодвинул стул. Тут вошел Карлотти.

— Я собираюсь взглянуть на место ее гибели, — сказал он. — Хотите поехать?

Я встал.

— Что за вопрос!

Выйдя вслед за ним из комнаты, я увидел поджидавшего в коридоре Гранди. Может, все дело было в нечистой совести, но мною вдруг овладела тревожная мысль, что он крепко подозревает меня. Этот его взгляд…

Часть IV

I

Полицейский катер обогнул высокий утес. Я сидел на корме рядом с Карлотти. Он курил, на нем были солнцезащитные очки с синими стеклами. Мне казалось странным, что полицейский носит темные очки. По моему мнению, он должен был презирать такую роскошь.

Гранди и трое полицейских в форме сидели в средней части лодки. На Гранди солнцезащитных очков не было: что бы он ни делал, он всегда останется официальным и корректным.

Как только мы повернули, я узнал крошечную бухточку и массивные валуны, на которые упала Хелен.

Карлотти поднял голову, вгляделся в вершину утеса и поморщился. По-моему, он представил себе, каково это — грохнуться с такой высоты. Подняв глаза, я подумал о том же. Рядом с такой вершиной поневоле чувствуешь себя пигмеем.

Лодка, пыхтя, вошла в бухточку. Едва она приблизилась к валунам, мы выскочили на берег.

— Мы ничего не трогали, — обратился Гранди к Карлотти. — Я хотел, чтобы вы сначала все посмотрели. Мы только убрали тело.

Они принялись за тщательный осмотр, а я с двумя полицейскими уселся на один из валунов, чтобы не путаться у них под ногами, и стал наблюдать. Третий полицейский остался в лодке.

Вскоре Гранди нашел футляр от кинокамеры, который я бросил сверху. Он торчал ил воды между двумя валунами. Гранди выудил футляр, и они принялись разглядывать его так, как парочка профессоров, наверное, изучала бы какой-нибудь сувенир с Марса.

Я заметил, как бережно Карлотти обращается с футляром, и обрадовался, что у меня хватило ума стереть свои отпечатки.

Наконец он взглянул на меня.

— Наверное, эта штука принадлежала ей? Она увлекалась фотографией?

Я чуть было не ответил утвердительно, но вовремя спохватился.

— Откуда мне знать? — сказал я. — Большинство американцев, приезжающих в Италию, привозят с собой камеру.

Карлотти кивнул и протянул футляр одному из полицейских, который осторожно положил его в пластиковый мешок.

Они продолжали поиски. Минут через десять, когда они удалились от меня, я увидел, что они сделали еще одно открытие. Гранди наклонился и поднял что-то лежавшее между стеной утеса и каким-то камнем. Стоя спиной ко мне, они принялись изучать свою находку.

Я курил и ждал, чувствуя, что сердце бешено колотится у меня в груди, а во рту пересохло.

Кажется, прошла целая вечность, прежде чем Карлотти направился в мою сторону. Оттолкнувшись руками, я встал с камня и двинулся ему навстречу. Я увидел, что он держит в руках то, что осталось от камеры Хелен. Камера разбилась о камень, упав с утеса. Объектив отлетел, боковая панель была продавлена.

— Теперь ясно, как все произошло, — сказал Карлотти, показывая мне камеру. — Видимо, она снимала и держала камеру вот так. — Он поднял камеру и приложился к видоискателю. — Если она стояла на краю тропинки, то легко могла сделать неверный шаг, когда эта штуковина закрывала ей обзор.

Я взял у него камеру и взглянул на счетчик расхода пленки. Отснято было двенадцать футов.

— Пленка еще есть, — сказал я. — Судя по всему, внутри нет воды. Проявите пленку, и вы узнаете наверняка, снимала она что-нибудь с вершины утеса или нет.

Эта мысль, похоже, ему понравилась.

Пока мы ехали к гавани, а потом плыли в лодке, направляясь к месту гибели Хелен, я отдавал себе отчет в том, что он в душе тревожится, как бы Чалмерс не доставил ему неприятностей.

— Если бы она не назвалась миссис Дуглас Шеррард. — сказал он, забирая у меня камеру, — дело было бы проще пареной репы. Сейчас мы поедем на виллу. Я хочу поговорить с этой женщиной из деревни.

Мы вернулись в гавань Сорренто, оставив двух полицейских продолжать поиски улик, что повергло их в глубокое уныние. Жара там была страшная, а тени — никакой.

Добравшись до гавани, мы сели в полицейскую машину и поехали на виллу.

Возвращение из бухточки и визит на виллу заняли чуть больше полутора часов.

Оставив машину у ворот, мы пошли по аллее. «Линкольн» с откидным верхом по-прежнему стоял на бетонированной площадке перед домом.

— Эта машина принадлежала ей? — спросил Карлотти. Я ответил, что не знаю.

Гранди поспешил сообщить, что уже проверил номер. Хелен купила машину десять недель назад, вскоре после приезда в Рим.

Я подивился, откуда у нее взялись деньги. Отец прислать ей не мог, ведь он хотел, чтобы она жила на выделенное ей пособие.

Мы вошли в гостиную. Карлотти вежливо попросил меня посидеть, пока он осмотрит виллу. Я сел и стал ждать.

Они потолкались в спальне. Вскоре Карлотти вышел, держа в руках небольшой несессер. Такие обычно привозят из Флоренции в подарок друзьям в Штатах.

— Это вам лучше забрать, — сказал он, ставя шкатулку на стол. — Драгоценности надо отдать синьору Чалмерсу. Может быть, вы дадите мне расписку?

Он поднял крышку. В шкатулке лежало несколько ювелирных изделий, в том числе два кольца — одно с большим сапфиром, другое — с тремя бриллиантами. Было там и бриллиантовое ожерелье, и пара сережек с бриллиантами.

Я не особенно разбираюсь в драгоценностях, но даже мне было ясно, что побрякушки не из дешевых.

— Довольно милые вещицы, — сказал Карлотти. В голосе его сквозила задумчивость, как будто ему очень хотелось заполучить эти драгоценности. — Хорошо, что никто сюда не вломился, пока дом был без присмотра.

Я вспомнил высокого и широкоплечего незваного гостя.

— Где вы их нашли? — спросил я.

— Они лежали на туалетном столике, их мог украсть кто угодно.

— Они настоящие? Я хочу сказать, это не стразы?

— Разумеется, настоящие. — Он нахмурился, глядя на меня. — По самой грубой оценке, они стоят не менее трех миллионов лир.

Пока он выписывал мне квитанцию, которую я должен был подписать, я глазел на шкатулку и ее содержимое. На туалетном столике. Их мог украсть кто угодно! Я почувствовал, как по спине у меня пробежал холодок. Значит, незваный гость, виденный мною, вряд ли был мелким воришкой. Тогда кто же он?.. Я вздрогнул, услышав телефонный звонок.

Трубку снял Карлотти.

— Si… Si… Si…[3] — сказал он, долго слушал, потом что-то пробормотал и положил трубку.

В комнату вошел Гранди. Лицо его выражало нерешительность.

Карлотти закурил сигарету и сказал:

— Только что получены результаты вскрытия.

Я видел, что он чем-то расстроен. Во взгляде снова появилась тревога.

— Ну вы же знаете, как она умерла, — сказал я в попытке прервать долгую паузу.

— Это-то да.

Он отошел от телефона. Я чувствовал его беспокойство, как в темноте чувствуешь прикосновение чьей-то руки.

— Что-нибудь новое?

Я сознавал, что мой голос звучит чересчур резко, и увидел, как Гранди повернулся и посмотрел на меня.

— Да, есть кое-что, — сказал Карлотти и поморщился. — Она была беременна.

II

Было почти половина четвертого, когда Карлотти закончил осмотр дома и допрос крестьянки, которую я так и не увидел, только слышал их приглушенные голоса, доносившиеся из кухни. Сам я сидел в гостиной, куря одну сигарету за другой. Разум мой был охвачен паникой.