Белорусский набат - Александр Афанасьев

…

– Третье. Имей в виду – русские сильно продвинулись в последнее время в технологиях. На большинстве перекрестков стоят камеры, объединенные в единую сеть, они постоянно отслеживают дорожный поток. Все выезды с МКАД и Третьего транспортного контролируются круглые сутки. Мы подозреваем, что центр города напичкан камерами с функцией распознания лиц. Над пригородными территориями постоянно патрулируют беспилотники. Поэтому купи ветровку с капюшоном или какой-то головной убор и не глазей по сторонам. А если влип – уходи дворами, на улицы не суйся, особенно центральные.

– Понял. Еще что-то?

Морской пехотинец встал.

– Нет, ничего. Удачи.

– И тебе. Спасибо.

– Вставь симку в аппарат. Он пока чистый.

Морской пехотинец кинул ключи от «Тойоты»:

– Она твоя. За козырьком – твои права и документы на машину. Они должны быть при тебе – особенно документы на машину. Предъявляй их дорожной полиции, как остановят. Здесь это обязательно.

…

– Все. Я пошел.

Когда за странным морским пехотинцем закрылась дверь – стальная, причем из хорошей стали, что для Америки очень непривычно, – Марк Уильям Шоу закрыл дверь на поворотную щеколду, затем прошел к единственному окну. Отодвинул жалюзи… окно выходило на тихую по московским меркам улочку, изнемогающую от непривычной здесь августовской жары.

Россия…

Интересно, они сами на него выйдут – или придется проявляться? Или послание не достигло адресата и все это впустую…

Отношение к России его самого было двойственным. С одной стороны, он видел в русских странных, закрытых и жестких людей, чья культура довольно сильно отличается от культуры его страны и которые представляют опасность для свободного мира. Они долгое время жили при диктатуре и почти во все время своего существования как народа жестоко воевали. В этом смысле их военный опыт и вообще готовность к войне были намного выше арабских… намного выше, наверное, чем у них, американцев. А война – ни к чему. С другой стороны, после 9/11 у них общий враг, и только дурак этого не видит. Возможно, когда-то они могли позволить себе это игнорировать, но не сейчас. Америка истекает кровью, и ей нужны реальные союзники, а не восточноевропейские страны, которые присылают в Афганистан одну-две роты.

Он – всего лишь посланник, живое письмо. Он не единственный – он знал, что есть еще, и кто-то рано или поздно доберется до адресата. До уровня, принимающего решения.

Им нужно просто сесть и поговорить. Без камер, без журналистов, без толкающего в спину общественного мнения. Те, кто призывает причинять России еще больше боли, забывают две вещи. Россия – единственная страна в мире, которая может за час стереть Америку с лица земли. Это первая. И вторая – они больше не могут себе позволить новых врагов. Ни одного лишнего врага они не могут себе позволить.

Зазвонил телефон – противный, нудный звонок. Он сначала не понял, откуда это; потом его взгляд сфокусировался на лежащей на кровати трубке. Это – его новый телефон.

– Алло.

– Похоже, за нами следили, – сказал Джо.

– Откуда ты знаешь?

– Во дворе стоит «мерс». Около него какой-то мужик. Осматривается.

…

– Вызвать полицию?

– Нет. Можешь прислать мне фотку?

– Сейчас…

Благо сейчас в каждом телефоне есть и фотоаппарат, и Интернет, позволяющий быстро пересылать фотки.

Увидев фотографию, Шоу грязно выругался. Посмотрел в окно, сам не зная зачем.

Телефон зазвонил снова.

– Ну? Вызывать полицию? Можно сказать, что у этого типа ствол.

– Нет. Не вздумай…

Место, где Марк Уильям Шоу решил снять себе квартиру, мне сообщил контакт от местного управления ФСБ. Откуда они узнали? Ну, я не интересовался, но думаю, что американская резидентура или станция, как они ее сами называют, под таким колпаком, что даже ворон, пролетевших над американским посольством, берут на учет.

Еще я взял свежий комплект документов на себя и документы на машину со свежими московскими номерами. Нечего тут светить ростовскими.

Простояв два часа в пробке, я все же добрался до нужного места. Это был двор некогда хрущобного микрорайона, сейчас застроенный апартаментами – то есть квартирами специально под сдачу. От старого здесь осталась сиротливая пятиэтажка и дворик, подобный тому, в котором когда-то рос я…

Припарковал машину рядом с побитым «Датсуном», моментально определил машину американца – «Тойота». Как? Во-первых, лишняя антенна – это, видимо, какой-то канал связи с посольством. Во-вторых, чистая. Только из мойки. Скорее всего, посольской: у них там машины каждый день моют и проверяют на жучки.

Что дальше?

Если ты не знаешь, в какой квартире проживает интересующий тебя субъект, решения есть разные. Начиная от «звонка другу», который в этом случае ничего не даст, квартира-то съемная, и заканчивая слежкой или даже вызовом полиции.

Посмотрел на часы. К вечеру дело. Вряд ли он пойдет вечером в город – скорее ляжет спать. А это значит – и я тут застрял на ночь. И хорошо, если он не выскользнет из квартиры ночью…

Но все решилось само собой.

Хлопнула дверь, выскочил фигурант. Пока я думал, привлекать ли мне внимание или, наоборот, сесть в машину и покинуть место действия, он осмотрелся и решительно направился ко мне.

Мне ничего не оставалось, как стоять и смотреть. Просто потому, что я не понимал, что происходит, на хрен…

Американец подлетел ко мне и вместо приветствия молча звезданул меня правой. И прилично звезданул…

– Б… да ты… чего…

– Fucking bastard!

– Bullshit!

– …bastard!!!

– Ты же… убьешь его.

– Mother fucker!

– Успокойся! Дурак!

Наконец морскому пехотинцу, отчаявшемуся утихомирить разъяренного фэбээровца, удалось поймать его в захват и взять на болевой.

– Черт…

– Спокойно!

– Отпусти…

– Спокойно!

– Да отпусти…

Темнокожий морпех отпустил фэбээровца.

– Что на тебя нашло, на хрен? Ты его знаешь? За что ты его?!

– Сукин сын!

– Какого хрена?! Сюда, может быть, уже полиция едет! П…ц!

– Этот… сучий потрох убил… двоих наших!

– Что?!

– В Риге. Я его знаю. Он… из ФСБ.

– Твою мать, так все равно ни хрена нельзя!

За спиной раздался кашель, они оба повернулись. Русский, сидя у машины, сплюнул на землю кровь.

– Поговорим?

Украина, Киев. 11 августа 2020 года. Бандеровщина

Колонна машин, просквозив по полупустому Бориспольскому шоссе и оставив за собой блок-посты, срубленные под ноль деревья и многочисленные камеры наблюдения, ворвалась в Киев подобно коннице монгольских завоевателей. Почти не снижая скорости, ушли на развилке на генерала Кульчицкого[8]. Редкие машины жались к обочине даже несмотря на то, что мигалки не включали. На «шкодах» с затемненными окнами на Украине ездили очень опасные люди…

Машины остановились около бывшего здания РУВД. После люстрации большую часть милиционеров уволили, количество райотделов в Киеве сократили вдвое – к милиции даже те, кто стал сотрудниками спецслужб, испытывали почти классовую ненависть. Оставшиеся здания занимали бойцы Нацгвардии, отряды УНА-УНСО и сотрудники спецслужб – помещения не пустовали. Занимались здесь, в принципе, тем же самым, что и при милиции, только руководствовались не законом, а национальным чутьем и этнической ненавистью.

Бритый паренек с автоматом у входа, увидев начальство, вскочил:

– Слава Украине!

Приехавшие, не отвечая, прошли к лестнице. Здание, после того как из него выселили милицию, не знало даже косметического ремонта и постепенно приходило в упадок. На лестничных клетках окна помутнели от сигаретного дыма, часть стеклоблоков была повреждена или выбита. Несмотря на то что в воздухе висел свежий сигаретный дым, никого тут не было. Увидели подъезжающие машины и разбежались по кабинетам…

Они поднялись на четвертый, начальственный. Там – на единственном этаже – были переделки: в нескольких кабинетах сломали стены с соседними, увеличив их площадь. Дождь не только не унялся, но и пошел сильнее, стегая по окнам мутной водой…

У одной из дверей гость неожиданно задержался, прислушался. За дверью – судя по звукам – кого-то избивали, и чей-то сорванный голос харкал ненавистью, перемежаясь сочными звуками ударов.

– Кому налэжыт Крым?! Кому налэжыт Крым, с…а?! –  Брат! – позвал Дiд, отпирая дверь своего кабинета. – Заходи, чего встал. Сейчас чаю принесут…

Чай был вкусным. Кабинет – пустым, заброшенным. Не было в нем той невидимой человеческой ауры, которая присутствует в обжитых людьми местах. Стол; в беспорядке – стулья: очевидно, их принесли сюда для какой-то летучки и даже не потрудились потом выстроить в ряд. На стене – сиротливо висел Бандера, но не официальный портрет, а выполненный карандашом рисунок, даже набросок…

– Пацан один подарил, – перехватил Дiд взгляд гостя, – один из первых. Сказал, когда выпускался: жаль, что я про героев так мало знаю.