Рейтинговые книги
Читем онлайн Как стать добрым - Ник Хорнби

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 64

Как вам нравится такое выражение: «чисто гипотетическая ситуация»?

— Продолжай, Дэвид. У тебя, наверное, есть еще что сказать. Продолжай в том же духе.

— А что? Что я такого делаю?

— Расставляешь капканы.

— Значит, в моих словах «если мы не собираемся разводиться…» ты видишь капкан?

— А ты хотел, чтобы я сказала при детях: «Ах, потерпите, в скором времени мы с папой разъедемся, и наступит иная жизнь…» Ты же меня постоянно клюешь за непоследовательность, за то, что тебе я говорю одно, а детям другое.

Некоторое время я с жалостью смотрела на расставляемые им нелепо очевидные мины (нет ничего странного в том, что автор «Ревнителей Гринписа» так же нелепо очевиден в разговоре, как и его проза). Однако я в своей сентиментальности зашла слишком далеко. Я сделалась небрежна в словах, и Дэвид с готовностью подхватил мою последнюю реплику.

— Погоди, погоди. Что ты говорила мне, когда звонила из Лидса?

— Ничего не говорила… Ну, говорила, конечно, но тогда я просто хотела…

— Нет. Что ты сказала? Не увиливай.

— Сам знаешь что.

— Повтори.

— Не надо так, Дэвид.

— Что значит «не надо, Дэвид»?

— Не надо говорить в таком тоне. И вообще, ты знаешь, что я тогда сказала тебе, и знаешь, что я сказала утром детям.

— То есть ты продолжаешь настаивать, не так ли? Настаивать, да? Последовательная борьба за свои права? Это и есть твоя позиция?

— Понимаю, с твоей точки зрения, все это выглядит непоследовательно.

— А с твоей? Очень было бы интересно узнать, чем это является с твоей точки зрения? Если она у тебя вообще есть. Нет, мне в самом деле интересно. Я хочу знать, как можно сначала требовать развода, потом говорить, что ты его не желаешь, и при этом никто не должен подавать виду, что знает о происходящем.

— Дело совсем не в этом.

На самом деле я собиралась выяснить другое. Как он мог предложить дочери выбирать между родителями, как он дошел до такого? Почему он так бездумно жесток по отношению к Тому? А еще — почему он рассказал родителям маленького мальчика по имени Джо Сэлтер, или друзьям маленького мальчика по имени Джо Сэлтер, или пусть даже самому маленькому мальчику по имени Джо Сэлтер о наших семейных проблемах? Понятно, что я захочу прояснить эти вещи, понятно также, что он захочет узнать, почему я сказала ему, что желаю подвести черту под нашими взаимоотношениями, — это же яснее ясного. Но для откровенного разговора у нас есть только обеденное время, а тут и жизни не хватит, чтобы все решить. Конечно, можно раздробить беседу за завтраком на фрагменты, ни один из которых с другим потом не сложишь; а сколько таких фрагментов, таких кусочков, сколько таких крошек можно извлечь из последней четверти столетия, которая вместила наше обоюдное сосуществование? Он говорит — я говорю, и снова он говорит — и я говорю… Мы без устали, без остановки обмениваемся мнениями. Так больше нельзя. Это не тот путь, по которому я согласна идти. Это вообще не путь — это дорога в никуда. Получается, единственное, чего мы достигли за эти годы, — это невообразимая путаница, из которой я теперь не вижу выхода, кроме как…

— Слушай, Дэвид, я просто не представляю, как выпутаться из этой ситуации.

— О чем ты? Ну о чем ты теперь заводишь разговор?

Я попыталась подыскать слова — хотя они уже давно были наготове, те самые слова, которые я ему уже сказала однажды. Слова, которые взяла назад сегодня утром. Но, к счастью, они так и не пришли мне на язык — вместо этого я ударилась в слезы и рыдала, рыдала, рыдала, пока Дэвид не вывел меня из кафе на улицу.

С одной стороны, может, и хорошо, что я сходила с ума от происходящего; с другой стороны, я была смущена и несчастна; а с третьей, я понимала, чего хочу, но не могла заставить себя это сделать — из-за боли, которую это могло вызвать. Но стоило Дэвиду обнять меня, как все немедленно рассыпалось в прах. Теперь мне хотелось лишь одного — остаться в семье и провести остаток жизни с мужем и детьми. Мне уже был не нужен Стивен, мне не хотелось заводить скандал с Дэвидом по поводу того, как он смеет или не смеет обсуждать наши проблемы с другими людьми. Мне хотелось просто работать с утра до вечера, потом смотреть по телевизору про жизнь динозавров и ложиться спать с Дэвидом. Все остальное — неважно. Если я стану придерживаться этого желания, все будет прекрасно.

Добравшись до машины, мы немного в ней посидели — Дэвид дал мне выплакаться.

— Так дальше не пойдет, — заявил он.

— Знаю. Мне самой надоело.

— Ты не хочешь рассказать, что все-таки происходит?

Типичный Дэвид. Типичный мужчина. Что-то же должно «происходить» с человеком, раз он находится в таком состоянии. Внезапно слезы положили конец сомнениям, и мне стало предельно ясно, что именно я должна сейчас сказать.

— Дэвид… У меня есть знакомый… ну, ты понимаешь.

Я сказала ему об этом, потому что знала, что больше никогда не увижусь с этим «знакомым», и была уверена в своем чувстве. Тем более, рано или поздно, Дэвиду все равно предстояло об этом узнать. В этот момент я совсем не думала, что для Дэвида мое признание может означать начало чего-то нового в жизни, а вовсе не конец старого, как для меня. То, что он знает меня вот уже четверть века, вовсе не означало, что он меня понимает и поймет меня теперь.

Сначала Дэвид никак не отреагировал на мои слова. Затем сказал:

— Ты сегодня сразу вернешься домой, нигде не задержишься?

— Да. Конечно. Мы обсудим это потом.

— Тут нечего обсуждать. Мне просто надо кое-что сделать — это касается экземы Молли. И потом, я хочу, чтобы ты присмотрела за Томом.

Я вела сама с собой какую-то игру, исключительно ради ощущений, которые та приносила. Игра выглядела примерно так: я сижу вовсе не в кухне собственного дома, присматривая за тем, как мой сын делает уроки, а в кухне какой-то простецкой небольшой квартиры. Но правилам игры — я здесь теперь живу после развода. Молли тут, естественно, отсутствует, потому что отказалась жить со мной и вообще презирает меня за то, что случилось (должно быть, Дэвид детально посвятил ее в смысл происходящего, нарисовав наиболее выгодную для него картину), а на все мои попытки завести разговор неуклонно отворачивается. Ужасная шутка, которую сыграл с нами Дэвид, расколов семью изнутри, была задумана с довольно прозаическим и дальновидным расчетом.

В некотором смысле эта игра весьма поучительна. Почему, например, я решила вообразить вместо этой кухни совершенно другую? Почему мне так тяжело представить себе, что я по-прежнему являюсь непременным участником событий — этого распада, происходящего в моей семье? Совсем не потому, что мне выпала столь жалкая роль, тем более что есть и смягчающие обстоятельства — я вовсе не так уж и виновата, что мой брак превратился в нечто ужасное и деградирующее, как вымирающий динозавр. Хотя, конечно, рисуя версию деградации, я смягчаю краски. Именно я обеспечиваю семью. Что из этого следует? Дэвид отводит детей в школу, Дэвид готовит им ужин и проверяет домашние задания, Дэвид забирает их из гостей, когда они ходят к нашим друзьям, точнее, к детям наших друзей, которых я в жизни не видела. Если бы мы с Дэвидом сейчас разбежались в разные стороны, мой уход был бы почти незаметен и произвел бы минимальные разрушения. Это была бы, так сказать, мини-катастрофа. В то же время уйди Дэвид — и мы бы просто не знали, что делать. Ведь по существу мужчина в доме — я. Да, папой в нашем доме являюсь я. И не только потому, что у меня есть постоянная работа, а у Дэвида ее нет. Вот отчего так легко представить семью без меня — уход отцов переносится спокойнее. Вот почему так нетрудно представить Молли объявившей мне бойкот — она никогда не выбирала между мной и Дэвидом, она всегда была верна только ему. Это нормально, если дочь дуется на отца, когда узнает, что он завел интрижку на стороне. Это и происходит сейчас в нашей семье — все завертелось, как по Фрейду. Неужели дошло до того, что Молли испытывает ко мне ревность?

— Том?

— Ну?

— Ты думаешь обо мне как о маме или папе?

— Чего-чего?

— Нет, ты, не задумываясь, просто скажи первое, что взбредет в голову: когда ты думаешь обо мне, кто я для тебя — мама или папа?

— Мама.

— Точно? Ты уверен? Ты ведь не сразу ответил — может, обдумывал пару секунд, а, признайся? Ты был смущен вопросом?

— Нет. Я думаю о тебе как о маме, а о папе — как о папе.

— Почему?

— Слушай, мам, я ведь в самом деле очень занят, давай потом? — Он тоскливо трясет головой.

Молли постоянно, с самого раннего возраста, страдала от экземы. Она проступала по всему телу: руки, ноги, пальцы, живот — никакие мази и диеты, а также всякие гомеопатические препараты не помогали. В то утро перед школой я намазала ей руки, покрытые болезненными на вид трещинами, сильнодействующим и, вероятно, чрезвычайно вредным гормональным кремом. Но по возвращении из школы Молли вбежала в гостиную и протянула мне совершенно чистые руки: на них не было и следа от экземы. Я задрала ей кофточку — на животе тоже никаких трещин и струпьев. Молли продемонстрировала мне ноги — там была та же картина. Минутой раньше у меня желудок подкатил к горлу, едва я услышала, как Молли с Дэвидом вошли в дом, — я заранее ужасалась, предвкушая вечерний разговор. Однако теперь мы обсуждали только внезапное исцеление Молли. Что, в самом деле, случилось с ее безобразными красными болячками? Экзема Молли оказалась несравненно важнее моего адюльтера.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 64
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Как стать добрым - Ник Хорнби бесплатно.
Похожие на Как стать добрым - Ник Хорнби книги

Оставить комментарий