Старик и мистер Смит - Питер Устинов

— Нет, не все. Я, человек, проживший на свете шестьдесят лет без единой молитвы, только что испытал новое и весьма вдохновляющее чувство. Первоеже мое моление к Господу немедленно было услышано.

— И о чем же вы молились? — заранее ухмыльнулся Гонелла.

— Чтобы наши старички вдруг взяли и исчезли. Ох, как повезло завтрашнему судье! Он так и не узнает, от какой напасти избавился. А уж нам-то как подфартило!

— Вперед, нечего попусту тратить время! — прикрикнул на свою свиту Гаррисон, и все ринулись прочь из кабинета.

Чуть ли не в следующую секунду двор огласился визгом шин, скрежетом тормозов и воем сирен — обычным музыкальным сопровождением валькирий правопорядка.

Остался лишь капитан Экхардт — биться с мистером Ксилиадисом, который выдвигал уже четвертую версию содержимого своих карманов.

Предоставленный самому себе, мистер Смит проявил свои природные качества — энергичность и инициативу, которые в присутствии дородного Старика он поневоле был вынужден сдерживать. Уж больно нетороплив, чтобы не сказать тяжеловат, был компаньон мистера Смита.

Остановив проезжавшее такси, Тосиро Хавамацу выяснил у шофера, что самолетом до Нью-Йорка добраться гораздо быстрей, чем экспрессом «Борзая», а в аэропорту к тому же имеется обменный пункт. Таксиста перемена в планах японца тоже вполне устраивала, в чем он честно и признался, сообщив, что до аэропорта ехать дальше, чем до автовокзала.

— И все довольны, — подытожил шофер. Такси нырнуло в предвечерние сумерки.

Одежда Ксилиадиса висела на тощем азиате мешком. Увы, ничего другого мистеру Смиту в рентгеновском кабинете не подвернулось — кроме грека, там была еще только восьмилетняя девочка. В результате Хавамацу-сан был похож на женщину, разрешившуюся от бремени, но упорно не желающую расставаться с одеждой той счастливой поры, когда она ходила на сносях. В аэропорту, возле билетной кассы, его даже остановила какая-то корпулентная особа и спросила, не пользуется ли он «Вествудской диетой», а если пользуется, то на какой он по счету неделе. Смит ответил, что про такую диету у них в Японии и слыхом не слыхивали. Слоноподобная дама обиделась столь явному проявлению неискренности, ведь было совершенно очевидно, что гость с Востока взял на вооружение именно калифорнийскую диету.

Обмен иен прошел без сучка без задоринки, равно как и приобретение билета Вашингтон — Нью-Йорк. Багажа у мистера Смита не было, но в аэропорту прибытия, проходя мимо транспортерной ленты, гонявшей по кругу сумки и чемоданы с кливлендского рейса, азиат обзавелся новехоньким саквояжем.

В «Оскал Уайльда» японец отправился на такси. Шофер, уроженец острова Гаити, отличался общительностью. Ему непременно нужно было знать, много ли в Японии гомосеков.

— Следите-ка лучше за дорогой, — строго ответил на это мистер Смит. Его неразговорчивость объяснялась тем, что как раз в ту самую минуту он, подобно весенней саламандре, менял кожу, а это занятие требовало некоторой концентрации.

Машина нервно задергалась в автомобильном потоке — это таксист с ужасом наблюдал, как преображается облик пассажира. Когда такси достигло 42-й улицы, водителю стало совсем плохо: японец превратился в англосакса с буйной рыжей шевелюрой и россыпью веснушек на несимпатичной физиономии, отмеченной вековой печатью порока.

— Я не перестарался? С веснушками, а? — спросил мистер Смит, вылезая из машины и доставая деньги.

Шофер что было силы нажал на газ и унесся прочь, наплевав на вознаграждение.

Смит был приятно удивлен, сэкономив изрядную сумму в настоящих долларах, и подумал: вот первый из моих фокусов, который, можно сказать, удалось поставить на коммерческую основу.

Невзирая на поздний час (а может быть, именно благодаря ему), жизнь на улице била ключом. Неоновые вывески на своем простодушном языке обещали всевозможные наслаждения из разряда дозволенных. По недозволенным наслаждениям специализировались многочисленные темные личности, торчавшие на тротуарах с таким видом, будто в скором времени здесь должно произойти нечто очень важное. Еще они смахивали на неподвижных пауков, выжидающих, пока в их невидимой паутине застрянет доверчивая мушка.

Неподалеку от входа в «Оскал Уайльда» топталась девица завидного телосложения, в куцей юбчонке и драных сетчатых чулках. Туфельки у нее были на таких высоченных каблуках, что казалось, будто эта особа передвигается на ходулях. Юбка, по всей видимости, сильно села от стирки, а блузка имела весьма своеобразный покрой — груди казались двумя плывущими собачонками, которые изо всех сил стараются держать носы над поверхностью воды. Лицо у девицы было юное, но уже изрядно потасканное. Она взглянула мистеру Смиту в глаза, и во взгляде ее промелькнуло нечто, похожее на узнавание.

— Пойдем со мной, м-м? Не пожалеешь…

— Может, попозже, — увернулся мистер Смит и выскользнул из ее удушливого парфюмерного облака.

— Гляди не опоздай.

Не обратив внимания на это предостережение, Смит вошел в ярко освещенный вестибюль бань. За портьерой царили сумерки. Там путь гостю преградили двое — жеманный громила, наряженный матросом, и седовласый джентльмен, тоже в чем-то морском.

— Покажи-ка, что там у тебя в сумочке, сладенький, — сказал громила. — Правила безопасности. Фашисты-гетеросексуалы нам уже два раза грозили бомбу подложить.

Смит безропотно открыл саквояж. Внутри оказались: косметический набор, шелковая комбинашечка, кружевные трусики, лифчик и розовая пижамка.

— Добро пожаловать, — приветствовал клиента седовласый яхтсмен. — Яи есть Уайльд. Пойдем покажу тебе наш клуб. Как тебя зовут?

— Смит.

— У нас тут принято называть друг друга по имени, а не по фамилии.

— Это у меня имя такое.

— Ну хорошо. Сюда, Смитик, сюда, душка.

Мистер Смит последовал за хозяином и оказался в некоем подобии тропического леса. Вскоре джунгли расступились, и впереди чудесным образом обнаружился мраморный бассейн в псевдоримском стиле, украшенный на манер помпейских терм похабными мозаиками и скульптурами. Вода в резервуар изливалась из позолоченного мужского органа, игравшего всеми цветами радуги. Два непременных атрибута этой конструкции, также покрытые позолотой, пульсировали, создавая волны и подводные завихрения. В ядовито-зеленой воде плескались совершенно голые мужчины, шумно демонстрируя свое хорошее настроение. На краю бассейна неподвижными статуями застыли два негра, весь наряд которых состоял из хрустальных сережек в ушах. Правда, у одного из них еще висело на шее ожерелье фальшивого жемчуга.

— Это мои туземцы, — хихикнул Уайльд. — Ну-ка, ребята, поприветствуйте Смита.

— Джамбо-джамбо, бвана! — хором прокричали «туземцы», синхронно покачивая бедрами и приплясывая.

Плескавшиеся в воде радостно заулюлюкали.

— Мальчики и девочки! — Уайльд лукаво повел бровями и сделал паузу, чтобы у слушателей была возможность наградить шутку аплодисментами. — Это Смит. — Вой и свист. Уайльд строго хлопнул в ладоши и, когда восстановилась тишина, игриво сообщил: — Смит в полном порядке. Уайльд видел, что у него в саквояже. — И сладкоголосо пропел: — Иди сокройся в нашей дивной раздевалке и скинь с себя эти ужасные одежды, явись к нам в своей истинной славе!

Снова взрыв энтузиазма в бассейне. Когда Уайльд уже уводил новичка, один из пловцов крикнул:

— Я балдею от веснушечек! — и был тут же шутливо укушен своим любовником, у которого на лице не было ни единой веснушки.

— Оставляю тебя здесь одного, — сказал в раздевалке хозяин. — Но торопись — тебя ждут. Ах ты мой рыжик!

Мистер Смит огляделся по сторонам. Белые стены, красные плюшевые портьеры, статуи римских юношей в бессмысленных позах. Отдернув портьеру, Смит увидел альков и вешалки с одеждой. В глаза злоумышленнику сразу бросились джинсы, расписанные павлинами и райскими птицами. Смит испытал полузабытое чувство радостного возбуждения. Примерил штаны — в самый раз. Ничего столь же восхитительного в тон джинсам обнаружить среди тряпья не удалось, и в конце концов Смит остановил свой выбор на просторной, фиалкового колера маечке с надписью на груди «ЗОВИТЕ МЕНЯ МАДАМ». Осмотрев себя в зеркале, он остался доволен.

Далее Смит действовал стремительно: скучную одежду бедного мистера Ксилиадиса повесил на вешалку вместо похищенной, схватил саквояж и ринулся вон из раздевалки, чуть не сбив с ног сначала Уайльда, а затем и мускулистого матроса. Проститутка все еще томилась на том же месте. Мистер Смит дернул ее за руку и прошипел:

— Живей! Куда идем?

По-лошадиному цокая своими ходулями, девица успела только пискнуть:

— Стольник! Я меньше не беру!

— Ладно-ладно.

Она затащила клиента в темный подъезд, где сидел какой-то нахохлившийся субъект, разглядывая пол у себя под ногами.