Принц и пилигрим - Мэри Стюарт

Точно он, сказала себе Алиса, затаив дыхание, хотя здесь, под ослепительным солнцем, где со всех сторон накатывал шум и запах овец, для благоговения места не оставалось.

— Так ты все-таки вернулся! Я так и знала!

Он остановился, оперся на посох. Ягненок на его плечах тихонько взмемекнул. Пастух склонил голову, ласково потерся о него щекой.

— Я часто хожу этим путем.

Хотя девочка говорила на латыни, незнакомец ответил ей на ее родном языке, но чему тут удивляться? Вполне в его духе.

— Ну а ты, маленькая? — молвил он. — Сдается мне, ты здесь в гостях, приехала в мой город паломницей. Иерусалим, должно быть, совсем не похож на твою родную Британию. Ну и как тебе тут нравится — в земле, которую вы зовете святой?

— Нравится, еще как нравится. Но я вот думала… — начала было Алиса и вдруг ощутила робость, обычно ее натуре не свойственную.

А что прикажете отвечать тому, кто воскрес из мертвых, да еще и пришел в то самое место, где его так жестоко убили? Девочка сглотнула и умолкла.

— Так ты думала?.. — подсказал пастух.

Его добрые глаза по-прежнему улыбались, но Алиса обнаружила, что расспросы просто-таки не идут с языка.

— Да так, про овец, — быстро нашлась девочка. — Такие длинноногие, и уши смешные болтаются… На наших совсем не похожи. А у нас дома в Регеде овцы особенные. Маленькие такие, с мохнатыми ножками и голубой шерсткой, и всю зиму в холмах пасутся. Нам не надо перегонять стада с места на место, как у вас. Там, где мы живем, травы всегда полно.

— Я немного знаю твою страну. — Еще бы ему не знать! — Там, должно быть, круглый год красиво.

— Да, да. Глаз не оторвать. Ты ведь и туда придешь однажды, правда? Говорят, будто в один прекрасный день…

— Леди Алиса! Леди Алиса!

Мария, няня девочки, задремавшая было под солнышком, только что проснулась и теперь прочесывала сад в поисках своей подопечной.

— Когда-нибудь, я надеюсь, — отозвался пастух и, взмахнув посохом в знак прощания, повернул прочь.

Алиса соскользнула со стены, побежала навстречу няне и остаток дня изумляла ее своим благонравием.

Глава 6

— Ты, случаем, не заметила: отец непременно заводит разговор о душе, когда ветер дует северный и по всему замку гуляет сквозняк? — молвила Алиса.

Ей уже исполнилось одиннадцать, а уж прелестна она была на удивление — насколько позволяет этот нескладный возраст.

Обращалась девочка к своей прислужнице Мариам. Та захихикала.

— Ну, южный-то ветер нам и вовсе ни к чему, верно? А так доплывем мы быстро и споро и еще до конца апреля окунемся в солнечный свет, благодарение Господу! До чего славно снова побывать дома.

Мариам родом была из деревушки в каких-нибудь двух милях от Иерусалима. Герцог взял ее в услужение во время последнего паломничества.

Алиса чуть слышно вздохнула.

— Чудесно там было, правда? А лучше всего удалось плавание — правда, тебя тогда с нами не было, — погода стояла до того ясная, а уж сколько всего мы посмотрели — и Рим, и Тарент, а потом погостили у родни матушки в Афинах. А по пути домой и ты в Афинах побывала. А уж само паломничество… Конечно, Иерусалим замечательный, хотя делать там особенно нечего, если не считать… ну, то есть я знаю, что вообще-то туда ездят ради спасения души, вот только… — И фразу завершило нечто очень похожее на вздох.

Рука Мариам, сметывающая сорочку для госпожи, на миг застыла в воздухе. Иголка сверкнула на солнце, что для марта светило необычайно ярко, так что в Алисиных покоях, окна которых выходили на юг, было довольно тепло. Впрочем, Мариам, даже спустя почти три года, к британским студеным зимам так и не притерпелась.

— Что только? — подсказала она.

— Ох, да просто не хочется мне уезжать из дому, когда весна на носу! Ты только погляди, сколько всего мы пропустим: первоцветы уже распускаются, и лошадка моя в июне принесет жеребенка, и… ну, к этому времени мы, наверное, уже вернемся.

— Вернемся к июню? Ох, нет, госпожа моя, вы все позабыли! Да одно только путешествие морем длилось неделями, а я-то запомнила каждую из них, до того мне недужилось. К июню вам ни за что назад не поспеть.

Алиса встала с кресла, пересекла комнату, подошла к окну. Солнечные лучи косо падали в комнату через широкий каменный подоконник, вместе с легким ветерком внутрь потянулись запахи ранней весны — земли, сосновой смолы, распускающихся почек, благоухание молодой поросли.

Девочке казалось, что она чувствует тонкий аромат подснежников, еще не отцветших в запоздалых сугробах под деревьями. Она обернулась, улыбнулась собеседнице. Несмотря на явную разницу в возрасте — а Мариам была на четыре-пять лет постарше Алисы, — именно последняя, хозяйка Розового замка и окрестных земель с того самого дня, как появилась на свет, зачастую казалась старшей из двух.

Алиса заговорила мягко: так взрослый сообщает ребенку плохие новости и спешит утешить.

— Мариам, мне очень жаль. Я прямо не знала, как и сказать тебе. В этом году отец в Иерусалим не собирается. Вчера мы с ним об этом переговорили: похоже на то, что путешествие окажется слишком опасным, даже если плыть морем. Даже в Рим нельзя поехать, ведь император поддерживает бургундов, а из Афин, с тех пор как умерла моя двоюродная бабушка, ни слуху ни духу. Мне вправду жаль. Мне и самой очень хотелось еще раз увидеть Иерусалим, и я знаю, как ты мечтала побывать дома.

Поскольку семья отдала в услужение Мариам не без выгоды для себя и положение ее, таким образом, негласно немногим отличалось от рабского, девушка знала, что ее надежды никакой роли не играют и что, сочувствуя ей, Алиса выказывает доброту, на которую способна редкая хозяйка. Вооружившись терпением — одним из сильных качеств своего народа, — Мариам ничего не ответила, но молча вернулась к работе.

— Ежели все переменится, — молвила Алиса, — в следующий раз мы непременно туда отправимся, я просто уверена. И обещаю тебе: я позабочусь о том, чтобы ты поехала со мной.

— Пустое, госпожа. Вы ко мне слишком добры. И право, я здесь очень счастлива. — Иголка снова застыла в воздухе. — Но вы сказали… мне показалось, вы сказали, что господин герцог собирается в путешествие? Ради спасения души, вы сказали? И что вы, возможно, вернетесь к июню? Так где ж это, так близко-то? Ах да, на Тейбл-хилл живет святой человек, есть и Гиблая часовня, где хранился и был извлечен меч верховного короля, но ее христианской святыней-то не назовешь, так что отца вашего туда вряд ли потянет. И быть того не может, чтобы затевалась очередная поездка в монастырь, где погребена госпожа ваша мать, — ведь это никакое не паломничество, правда? Ну девять миль, ну от силы десять! Так куда же и ехать, если не в Иерусалим?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});