Рейтинговые книги
Читем онлайн Безмятежные годы - Вера Новицкая

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 28

После урока листочек этот пошел из рук в руки и произвел надлежащий эффект. Даже Смирнова улыбнулась своей грустной улыбкой. Конечно, госпожа Грачева и К® были оскорблены вульгарностью и пошлостью такой подпольной литературы.

Глава IX

У подножья кумира. - В физическом кабинете.

Слава Богу, наконец-то настоящая зима настала, a то все шлепала с неба какая-то гадость, и до сих пор каток не мог установиться. Теперь чудно подморозило, позанесло все снежком. Петербург сразу чистенький, приветливый такой стал. Вчера мы и каток обновили, целой компанией ходили. У Снежиных нынче молодежь завелась. Приехал Любин какой-то десятиюродный брат, одним словом, двадцатая вода на киселе. Он в военном училище, но в праздники и под праздники ходит к ним в отпуск; обыкновенно приводит еще с собой двух товарищей: Бориса Петровича и Василия Васильевича, тоже юнкеров. A главного-то и не сказала: самого его зовут Петром Николаевичем. Он очень симпатичный, довольно красивый и не глупый. Товарищи его ни то, ни ce, ни рыба, ни мясо, юнкера, как юнкера. В общем, время мы проводим превесело, главным образом по субботам, хотя часто и по воскресеньям; идем всей компанией на каток, носимся там, как ураганы, приходим к чаю веселые, голодные и дурачимся, как угорелые; болтаем всякий вздор, и в конце концов, обыкновенно, мадам Снежина сядет за пианино, a мы начинаем изощряться: ко всем танцам новые фигуры выдумывать; красиво, даже очень, иногда выходит. Саша в этом отношении молодчина; вообще, он очень остроумный, всегда что-нибудь забавное придумает. Все же я по-прежнему симпатии к нему не питаю, он же, тоже по-прежнему, питает ее ко мне. Впрочем, он неразборчив, и все решительно их знакомые барышни и полубарышни, хоть кратковременно, но заставляли биться его сердце.

С нетерпением жду Рождества: писал дядя Коля, что они с Володей собираются приехать, a уж Володя-то во всяком случае. Вот, когда действительно повеселимся: ведь мой братишка в этом отношении единственный в своем роде. Сообщила Любе эту приятную новость, Она тоже очень обрадовалась.

Сегодня y нас опять потеха вышла. Пошли в самый низ, в физический кабинет. Николая Константиновича еще нет, «Клепка» с другой классной дамой тары-бары разводит около дамской комнаты. Вдруг Полуштофик летит, глазенки блестят, вся розовая, кудряшки растрепались.

- Господа, господа, в первом «А» Дмитрий Николаевич «Ревизора» читает; идемте слушать!

- Правда?

- Не врешь?

- Идем! - раздается со всех концов.

- Только тише, ради Бога, тише, a то все пропало, - молит Штоф.

Идем на цыпочках, и нагнитесь, чтобы ниже стекла быть.

Тишалова, Женя Лахтина, Ермолаева, Штоф и Грачева, крадучись, движутся во главе процессии, за ними почти весь класс; конечно, плетусь и я, но именно плетусь. У двери «I А» начинается давка и сумятица, - каждая хочет быть y замочной скважины, чтобы не только слышать, но и видеть.

- Бессовестная, ты всегда всюду первая влезешь, - корит Грачева своего непримиримого врага, Тишалову, примостившуюся y скважины справа. Центральную позицию занял Полуштофик, организатор экспедиции; налево приткнулась толстушка Ермолаева.

- Ах, извините, ваше сиятельство! - огрызается Шурка. - Только приказать извольте, мигом и сама разгонюсь и других разгоню.

Но Грачева приняла наступательный образ действий: правым локтем она упирается в Штоф, левый вонзается в бок Ермолаевой; та, не выдержав неожиданного напора, прижимает ручку двери, которая распахивается, и весь правый фланг, на который в свою очередь навалились задние ряды, летит носом прямо к подножию своего кумира, пораженного странностью и неожиданностью явления. Прямо y кафедры распласталась Штоф, непосредственно за ней и на нее всей своей увесистой тяжестью налегла Ермолаева, остальные три: Грачева, Лахтина и Бек, - кто на четвереньках, кто на одном колене. Неистовый хохот раздается в «I А». Мы все, как горошины, рассыпаемся и летим стрелой обратно в физический кабинет; в это время наш злополучный передовой отряд, сконфуженный до слез, растрепанный и испуганный, постыдно ретируется. Они убиты горем: так осрамиться перед «ним»! Что подумает «он»!!!

Нет, право, мне их, бедных, жаль: преглупое положение! Хорошо, что мы благополучно ноги унесли; я бы со стыда провалиться готова была; хоть ты из гимназии выходи, чтоб только не встречаться с Дмитрием Николаевичем после такого пассажа.

В своем обратном бегстве они чуть не сшибли с ног Николая Константиновича.

- Что это? В чем дело? Что тут произошло? - спрашивает он.

- Николай Константинович, ради Бога, не выдавайте нас, не говорите классной даме. («Клепки», по счастью, еще нет).

- Да чего не говорить-то, чудачки вы этакие? Хоть объясните толком, a то, как на грех, взболтнешь, чего не надо.

В сильно смягченных и смущенных выражениях ему передают содержание краткого, но шумного события.

- Вот, с позволения сказать, любознательность до чего доводит, - посмеивается он.

- Только не говорите, ради Бога, не говорите, - вопят все.

- И, главное, чтоб Дмитрий Николаевич не знал, - дрожащим голосом, со слезами на глазах, умоляет бедный, совсем пришибленный Полуштофик.

- Да уж не скажу, не скажу. Теперь и права даже нравственного не имею, раз вы меня ввели в вашу эту тайну.

Штоф, несколько успокоенная, улыбается сквозь слезы, Всем нам становится безумно весело; теперь страхи отошли перед нами во всей полноте комичность разыгравшейся сцены. Настроение в классе настолько приподнято, что пришедшая Клеопатра Михайловна, то и дело, шикает.

Николай Константинович приступает к объяснению нового отдела - электричества, затем спрашивает законченный уже - гидростатику.

Шкафы открыты, разные приборы вынуты, мы беспорядочно толпимся и жмемся вокруг стола.

- Пока до приборов я вам покажу простейший способ добывания электричества. Вот я потру хорошенько эту каучуковую палочку; видите, как она теперь притягивает мелкие вещицы?

Действительно, железные опилки и кусочки бумаги сейчас же так и прильнули к ней.

- Ну, теперь добудем тем же путем искру из волос. Он опять сильно натирает палочку и подносит к своей голове. Результата никакого.

Меня разбирает сумасшедший смех. Реденькая шевелюра Николая Константиновича начинается сильно отступя ото лба, по обе стороны которого два глубоких залива.

- Поднес к лысине и хочет, чтоб из нее искры сыпались, - шепчу я Любе, после чего мы уже не в силах сдержать смеха.

- A что, думаете, я не к тому месту поднес? - добродушно смеясь, обращается он ко мне. - Пожалуй, оно в так, можно промахнуться; лучше не стану зря времени терять и прямо к надежному источнику обращусь, - продолжает он, снова натирая палочку и поднося ее на этот раз к густым волосам Пыльневой. Раздается легкий треск.

- Что вы, Николай Константинович, я, право, не то… - покраснев, начинаю я.

- Да уж что там «не то», конечно то; да правильно, тут и обижаться нечего: действительно, Господь чела-то мне прибавил, - добродушно посмеивается он.

Славный человечек, вот уж добреющая душа! Чем может, всегда ученицу поддержит; ему, кажется, самому больно, если приходится выставить плохую отметку. И всегда-то он в хорошем настроении, вечно балагурит.

Вот и теперь. Кончил объяснять, вызвал Данилову; слабенькая ученица и с ленцой, но он и лентяек жалеет. Просит он ее разъяснить закон Архимеда, о том, что каждое тело, опущенное в жидкость, теряет в своем весе столько, сколько весит вытесненный им объем жидкости.

Молчание.

- Ну, куда ж девается то, что теряется? - спрашивает он снова. - Видите, я даже в рифму заговорил.

Опять молчание.

- И как оно в жидкости обретается? - снова продолжает он, уже умышленно рифмуя слова. - И что потом случается, если это не объясняется и ученица стоит и мается?

Класс в восторге. Данилова улыбается, жмется и молчит.

- Балл сбавляется ! - громко возвещает он и, понизив голос: - горько ученица кается, что плохо занимается, a когда домой возвращается - занимается… На этот раз ей прощается, но на будущее повелевается, что - увы! Не всегда исполняется… Ну, так как же будет? На будущее обещаетесь?

- Да, да, я все выучу на вторник.

- Ну, ладно, Бог с вами, так во вторник, помните, спрошу.

Прямо совестно, по-моему, такому да не учить уроков! A Клеопатра про вторжение в «I А» узнала, и девицам нашим влетело: бедные пострадали за своего идола.

Глава X

Первое горе. - Печальные дни.

Боже мой, Боже мой! Неужели же это, действительно, правда, страшная, ужасная правда? Мне кажется, я вот-вот проснусь, и все это страшное, тяжелое нечто отойдет в сторону. Просто не верится. Она, молодая, цветущая, полная жизни, всегда веселая, всеми любимая, она, наша красавица Юлия Григорьевна, умерла… И так скоро, поразительно, невероятно скоро! В субботу мы видели ее на уроках в гимназии; она, по обыкновению, ходила под руку с мадемуазель Линде, своим старым, неизменным другом. Еще, помню, так приветливо улыбнулась, так мягко посмотрела своими бархатными черными глазами. Боже, Боже! И подумать, что я в последний раз видела этот милый взгляд, эту улыбку, слышала этот звучный дорогой голос… Слезы заволакивают глаза…

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 28
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Безмятежные годы - Вера Новицкая бесплатно.

Оставить комментарий