Бесенок (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

И она оказалась права…

Царевна Софья, что некогда рвалась в царицы, также не обошла вниманием этот вопрос. Так-то ее держали в монастыре. Однако Адриан особой строгости в том не применял. И дозволял ей довольно большие вольности. Покидать пределы монастыря, конечно, не давал, а вот гостей к ней пускал свободно. Само собой, не всех. Ибо старался не складывать все яйца в одну корзину и прекрасно понимал — случись что с Петром — ее вновь на престол поставят. Как царицу или регента — не так важно. Оттого и старался подстелить соломку. Люди то смертны. Хуже того — смертны внезапно…

— Интересно, — тихо произнесла Софья, выслушав доклад о том опыте со спиралькой и стихотворении.

— Да. Дивный малец. — согласился ее собеседник.

— Слишком резвый. Как бы шею себе не свихнул. На него глянешь — даже отец был спокойнее.

— Да-да. Он крайне неосмотрителен. О нем уже шепотки пошли.

— Какие же?

— В доме Лопухиных сказ шел об одержимости. Они ныне станут пытаться выманить малого обратно домой. Да попытаться отмолить.

— Экая неловкость… — криво усмехнулась Софья. — Одержимость. Им бы помалкивать.

— Язык — враг их. Сами не ведают чего болтают.

— Так и мы поможем этим лопухам. Да уж. Не зря их род так прозвали. Не зря. Хм. Эти слухи нам на руку.

— О том, что он одержим?

— Да. Только их дополнить надо. Просто одержим — это пустое. Многие бесноватых не боятся, а жалеют. Вот и пусть наши люди шепчут по кабакам, будто царева сыночка бес матерый захватил и растит из него злокозненного чернокнижника.

— А ежели Петр прознает?

— Так ты делай так, чтобы не прознал. Чай не вчера родился и умишка по более, чем у этого птенца Нарышкиных.

Глава 6

1696 год, май, 28. Москва

Алексей вновь играл в шахматы. В этот раз послеобеденные.

Он вообще часто это делал, так как свободного времени хватало, а с развлечениями в эти времена были туго. Во всяком случае для его возраста.

Можно было, конечно, читать книги, благо, что Наталья Алексеевна его в этом вообще никак не ограничивала. И через нее он получил полный доступ к царской библиотеке. И он их читал. Но слишком увлекаться этим не спешил, предпочитая по возможности любые форматы живого общения с местными автохтонными обитателями так сказать, чтобы как можно скорее адаптироваться. Тем более, что здесь, у тети, к нему регулярно стали приходить гости. Точнее не прямо к нему. Гость шел к сестре царя, но с ребенком, а Алексей нередко присоединялся к всяким гостевым посиделкам…

Царевич эти невеликие хитрости не только не игнорировал, но и активно поддерживал. Потому как получал таким образом не только дополнительное общение с людьми более близкого, нежели слуги, статуса, но и вытягивал из детей информацию словно пылесосом. Это не составляло какой-либо особой сложности. Люди вообще любят поговорить о себе. Чем Алексей и пользовался. И, внимательно слушая, задавал вопросы за вопросами, узнавая иной раз довольно неприятные и даже грязные подробности из жизни родителя этого карапуза или его родственников.

Причем, что примечательно, без всякого насилия или давления.

Дети гостей были рады и охотно шли на контакт.

Ведь царевич внимание уделил, а родители их всячески настраивали на то, что это шанс, что надежда на попадание их ребенка в друзья-приятели к сыну Государя. Что в будущем могло сильно повлиять на его карьеру.

Разрушать эти дивные воздушные замки Алексей не спешил.

Зачем?

В конце концов он ничего никому не обещал. Да от него этих обещаний и не просили. А поболтать? Почему бы не поболтать? Сидеть в углу и чураться лишних контактов было чревато далеко идущими проблемами, которые не выглядели чем-то привлекательным. Общаться же вежливо и на понятном для визави языке он научился давно в силу особенностей многолетней профессиональной деятельности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Гости умилялись.

Тетушка выказывала удовольствие.

А он собирал информацию.

И все довольны.

В том числе и потому, что мало кто мог предположить, сколько их чадо может всего разболтать…

Скрипнула дверь.

Все замолчали.

— Алексей Петрович. — пискнула служанка. — Тебя тетушка зовет.

— Случилось что?

— Гости. Тебя просют.

— И кого там нелегкая принесла? — поинтересовался Алексей, выходя в дверь.

— Не ведаю.

Но царевич не остановился на этом. И начал, пока шел, ей по ушам ездить. Странное ведь дело. Обычно знают, а тут молчат. Пока на полпути не выудил из нее, что тетушка говорить не велела.

Эта новость его напрягла.

В первый день тут — в этом теле, когда он выспался, у него появилась возможность выбрать стратегию поведения.

Нахамил маме сходу.

Бывает.

Аффективное состояние. Ему вообще в тот момент было крайне сложно воспринимать все происходящее адекватно.

Но дальше то как быть?

По некоторому размышлению он понял, что в принципе не сможет имитировать поведение ребенка. Для этого было нужно иметь довольно серьезные проблемы с головой. Тем более, что имитировать требовалось не только малолетнего, но и до крайности избалованного человека категории золотой молодежи. Истерики, гнилые шуточки и оскорбления, публичные унижения и избивание слуг с последующими обвинениями в их адрес. Ну и так далее. Старый Алексей практиковал даже избивание учителя и духовника, что вообще в представление обновленной личности не лезло ни в какие ворота. Так что, покопавшись в воспоминаниях царевича, он прекрасно понял — не потянет. Изображать что-то настолько гнилое, незрелое и невменяемое ему просто театрального таланта не хватит.

Из чего проистекала главная проблема — как бы он не старался все одно заметят, что он иной. Что он сильно поменялся. И что пытается это скрыть, вызвав этим только дополнительные подозрения в чем-то совсем скверном. Причем произойдет это довольно быстро. То есть, тихо пересидеть и адаптироваться он не мог в принципе. Ему бы не дали.

Именно поэтому Алексей выбрал стратегию «выхода в софиты».

— Странный? Да, странный. И че?

Это влекло за собой проблемы, подставляя его под обязательный удар. Но так и затаившись удара не избежать. Только в этом случае, находясь в фокусе общественного внимания, злоумышленникам становилось сложнее быстро и просто «порешать этот вопрос». Он всегда на виду. Как фактически, так и фигурально. Он нем же вся Москва говорит, обсуждая его очередные выходки. И если он внезапно пропадет или с ним что-то случится — вопросов будет — замучаешься отвечать. И это — как минимум.

Но это все требовало усилий. И не малых. Ведь игра в «светского львенка» вынуждал его старательно и непрерывно зарабатывать баллы репутации. В глазах нужных людей, в первую очередь. Но и с общественным мнением работать — чудя, так сказать, на показ. Причем чудя грамотно.

Для него это была не типичная стратегия. И он сам, и люди его профессии предпочитали находится в тени. Однако в текущей ситуации у него оставалось выбора. Именно поэтому он так старательно собирал информацию и работал со слугами. Именно поэтому и напрягся сейчас, идя к какому-то неведомому гостю. Настолько напрягся, что даже хотел развернуться и вернуться в свои покои, сославшись на понос миокарда с вот таким рубцом или что-то аналогичное. Слишком уж это было похоже на предательство со стороны тети.

Параноидально?

Может быть. Но так быстро заканчивать эту партию ему совсем не хотелось…

Впрочем, царевич дошел до места назначения. Шел он медленно, потому что не хотел, но пришел быстро, потому что было недалеко. Слишком быстро…

Слуга открыл перед Алексеем дверь.

Он вошел в помещение предельно напряженным и готовым в любой момент действовать. Как угодно. Хоть в окошко прыгать, уходя от прямой угрозы. Однако обнаружил внутри только тетю, беседующую с мамой. Приватно. Потому что здесь больше никого и не имелось. Причем вид у них не был враждебный или конфликтный. Да, на подружек они не походили, но и не шипели друг на друга.