Звёзды смерти - Дмитрий Луговой

– Все нормально? – Доминика ухватилась за терминал руками и, приняв вертикальное положение, зависла у правого плеча девочки.

– Более чем! – весело откликнулась Софи. – Видишь? – ткнула она мизинцем левой руки в красно-оранжево-желто-зеленый столбик. – Это индикатор заряда гипердвигателя. Мы уже зарядились на семьдесят восемь процентов. Еще пара минут – и в путь!

Доминика удовлетворенно кивнула, и в этот момент их корабль резко тряхнуло…

Глава 3

****9 мая 2816 годаГород НевернПланета Келвин, сектор Сатрис

Где-то вдалеке часы, установленные на башне в самом центре города, пробили полночь.

«И как люди спят в этом городе?» – подумала Жаннин, направляясь к утонувшему во тьме складу.

У богачей-то, понятно, дома были оборудованы шумопоглотителями, так что им бой часов был ни по чем. Но жители-то бедных кварталов такими возможностями не обладали.

Дня два назад Жаннин задала мучивший ее вопрос Адаму, родившемуся в этом городе. Мужчина ответил ей, что башня была установлена еще в первые годы колонизации планеты Келвин группой энтузиастов-историков, утверждавших, что когда-то в каждом крупном городе на Земле стояли такие башни. Постепенно это сооружение стало символом Неверна и его главной достопримечательностью, и горожане соглашались терпеть бой часов, лишь бы туристы продолжали приезжать посмотреть на башню.

«Но поток туристов давно иссяк!», – возразила Адаму Жаннин.

«Но вера людей в то, что башня их прокормит, еще есть!», – пожал в ответ плечами мужчина, и их разговор на этом закончился.

В столь поздний час в этом квартале города уличное освещение уже не работало, и девушке приходилось идти очень осторожно, дабы не запачкать в какой-нибудь луже свои новенькие сапожки.

Красивая обувь была слабостью Жаннин, и товарищи часто упрекали ее за это, обвиняя в позорном, имперском, стремлении к роскоши.

Жаннин предпочитала не спорить с ними, но отказываться от красивой обуви из-за них не собиралась, тем паче, что на ее ненависти к Империи это никак не сказывалось.

Дойдя до склада, девушка пошла вдоль его серой стены, напрягая глаза в попытках увидеть неприметную дверцу, в которую она до этого входила лишь один раз.

Пройдя вдоль всей двадцатиметровой стены и так и не найдя входа, Жаннин повернула назад. Теперь она шла, прижавшись руками к мокрому после дневного дождя бетону, в надежде нащупать пальцами хитро замаскированную дверь.

Вскоре пальцы девушки действительно наткнулись на какую-то неровность, и Жаннин что есть силы постучала в стену.

Какое-то время ничего не происходило, и девушка уже решила, что ошиблась, но стена вдруг разошлась, и в глаза Жаннин ударил яркий луч света.

– Ночь во тьме! – заслоняя ладонью глаза от света, произнесла пароль Жаннин.

Стоявшая на пороге темнокожая девушка с длинными волосами, заплетенными в многочисленные косички, молча кивнула и посторонилась, освобождая Жаннин проход.

Жаннин вошла внутрь, и дверь позади нее тут же захлопнулась, отрезая девушке путь назад и погружая ее во мрак, едва разгоняемый фонариком в руке негритянки.

– Я – Эмералд! – представилась негритянка.

– Жаннин! – назвала в ответ свое имя девушка.

– Идем! – велела ей Эмералд и, отвернувшись, быстрым шагом пошла по темному коридору.

Жаннин, стараясь не отставать, последовала за ней.

Тишина, царившая вокруг и нарушаемая лишь цокотом каблуков обеих девушек, немного давила на психику Жаннин. К тому же, когда ее глаза привыкли к темноте, она увидела кобуру на поясе Эмералд. Бластеры, что носились в таких кобурах, использовали имперцы или пираты, но никак не повстанцы.

– Я опоздала? – не выпуская из виду кобуру, спросила у своей проводницы Жаннин.

– Немного, – сухо ответила негритянка, не вдаваясь в подробности.

– Совещание уже началось? – спросила у Эмералд Жаннин, гадая, сумеет ли она выхватить спрятанный в голенище сапога нож раньше, чем негритянка воспользуется своим бластером.

Эмералд внезапно остановилась и, развернувшись, в упор посмотрела на Жаннин.

– Ты много болтаешь, потому что нервничаешь, или у тебя по жизни язык как помело? – спросила она.

– Я много болтаю, когда пытаюсь заговорить кому-нибудь зубы, – в тон собеседнице ответила Жаннин. – И у меня это неплохо получается!

– Я об этом наслышана! – сказала Эмералд, по-прежнему сверля девушку взглядом. – Как и о том, из какой семьи ты происходишь. У нас уже был один такой субъект, – ядовито добавила негритянка. – Этот бластер напоминает нам о том, что таким, как он и ты, нельзя доверять!

Ах, вот в чем дело! Только сейчас Жаннин поняла причину враждебности Эмералд.

Родители Жаннин принадлежали к древнему, пусть и сильно обедневшему, аристократическому роду, и испокон веков служили Империи: мужчины в качестве военных, женщины по административной линии.

Жаннин тоже ждала карьера секретаря какого-нибудь генерал-губернатора в отдаленной или, если повезет, не очень провинции, но все изменилось, когда она училась на втором курсе.

Тогда, пять лет назад, девушка познакомилась на одной из студенческих вечеринок с ребятами с инженерного факультета и буквально с первого взгляда влюбилась в одного из них. Его звали Альфонсо Альварадо, и он был старшим сыном в многодетной и, естественно, бедной крестьянской семье.

Роман Жаннин и Альфонсо развивался стремительно, и уже спустя три месяца парень сделал девушке предложение. Разумеется, девушка ответила «да» и вскоре повела возлюбленного знакомиться с родителями.

Это было ошибкой. Отец Жаннин, суровый полковник, безжалостно муштровавший подчиненных ему солдат, невзлюбил Альфонсо, едва узнав о его происхождении. Он прогнал парня из их дома, велев никогда больше не приближаться к его дочери, а затем объявил самой Жаннин, что уже нашел для нее подходящего жениха, и заверил, что это будет удачная партия.

Но Жаннин не собиралась подчиняться воле отца. Она сбежала из дома и переехала жить в крохотную комнатенку, что снимал Альфонсо в складчину с пятью своими друзьями.

Месяц совместной жизни пролетел на одном дыхании, Альфонсо и Жаннин готовились к свадьбе, и девушка была невероятно, просто безумно, счастлива. А когда на пороге квартиры неожиданно появился ее отец и пригласил будущих супругов на ужин, Жаннин и вовсе уверовала, что все будет хорошо. Как же она ошибалась!

Когда Альфонсо и Жаннин явились в дом родителей девушки, их уже ждали полицейские. Оказалось, что отец Жаннин обвинил Альфонсо и его друзей в похищении дочери и задействовал все свои связи, чтобы их арестовали.

Жаннин умоляла отца отпустить ее жениха и без пяти минут мужа, но старый полковник был непреклонен. Девушку заперли в ее комнате, а Альфонсо увели полицейские, и больше она его никогда не видела.

Последующие два месяца Жаннин обучалась на дому, находясь фактически под домашним арестом, но затем, во время вспыхнувших студенческих волнений, ей удалось бежать и присоединиться к протестующим. Так и началась ее жизнь революционерки.

– Видимо, ты недавно в наших рядах! – голос Жаннин звенел от гнева. – Иначе бы ты знала, что чаще нас предают из-за денег. Такие, как ты, выросшие в гетто и мечтающие лишь об одном: урвать свой кусок богатства!

– Ты сказала, что я продаюсь за деньги? – взвилась Эмералд, и ее рука легла на рукоять бластера.

– Только попробуй! – процедила Жаннин, чувствуя, как ярость клокочет в ее жилах.

– И что будет?

Еще бы одно мгновение, и девушки бы набросились друг на друга. Но накалившуюся обстановку разрядило появление в коридоре высокой мужской фигуры.

– Что здесь происходит? – хриплым голосом произнесла тень.

Этот голос Жаннин узнала бы из тысячи других. Это был Дуэйн Уилкинсон, один из лидеров повстанческого движения и, с недавних пор, любовник Жаннин.

– Ничего! – покосившись на мужчину, буркнула Эмералд и убрала руку с оружия.

– Вот и замечательно! – улыбнулся Дуэйн. – Идемте. Мы ждем только вас!

Мужчина пропустил негритянку вперед и, взяв Жаннин за руку, повел ее за Эмералд.

– Ты не понравилась Эмералд, – полувопросительно-полуутвердительно прошептал Дуэйн, наклоняясь к Жаннин.

– Она мне тоже, – так же тихо ответила девушка, глядя вслед быстро шагавшей впереди негритянки.

– Мне она тоже не нравится, – признался мужчина. – Слишком подозрительна, слишком заносчива, слишком задириста. Но у нее есть одно качество, которое делает Эмералд весьма ценной для всех нас!

– Какое же? – искоса посмотрела на возлюбленного Жаннин.

– Она хирург от Бога! – ответил Дуэйн.

Дальше они шли молча.

Через несколько минут впереди забрезжил свет, и Эмералд погасила свой фонарь. Все трое прибавили шагу, и вскоре их взору предстала небольшая комната с грубо сколоченным деревянным столом посередине, на котором лежала какая-то карта, и парой стульев возле него.