Рай где-то рядом - Фэнни Флэгг

— Точно не знаю, меня всего лишь попросили тебя встретить и проводить сюда.

— Спасибо тебе большое, Ида. Когда видишь родное лицо, уже не так страшно, правда?

— Да, — согласилась Ида. — Ни за что не угадаешь, кто меня здесь встретил, когда я умерла.

— Кто?

— Миссис Герберт Чокли.

— Кто это?

— Бывший президент Женского Клуба Америки. — А-а… наверное, тебя это порадовало.

Ида встала, открыла верхний ящик стола и принялась в нем рыться, не переставая говорить:

— Кстати, меня так срочно вызвали — что же с тобой случилось, сердечный приступ?

Элнер подумала.

— Не знаю точно, то ли осы до смерти закусали, то ли упала с дерева и разбилась. Я-то надеялась умереть в своей постели, да, видно, не судьба.

— Сердечный приступ, не иначе, — отозвалась Ида. — И папа умер от инфаркта, и Герта. У меня-то сердце было здоровое, но ведь ты старше меня и умерла скоропостижно… а я — нет. Врач говорил, у меня редкое заболевание крови, им страдали потомки королевских династий Германии.

«Опять она за свое! — подумала Элнер. — Двадцать два года как в могиле, а спеси не убавилось». Ида умерла в семьдесят лет от лейкемии, но ей всегда хотелось чем-то выделяться из толпы. Всю жизнь. Отец их — простой фермер, но послушать Иду, так он был барон, потомок Габсбургов, с родовым поместьем. А выйдя замуж за Герберта Дженкинса, Ида еще пуще задрала нос. Элнер приходилось то и дело напоминать ей, кто она и откуда, но теперь уже поздно. Раз уж и могила Иду не исправила, то это навечно.

Ида долго рылась в ящике, чем-то звякая. Наконец достала ключ: «Вот!» Затем развернулась и пошла отпирать тяжелые двойные двери. А когда все было готово, позвала Элнер:

— Ну, пойдем.

Элнер двинулась было следом — и вдруг застыла как вкопанная.

— Постой! Это ведь рай? Я не угожу в ад?

— Не угодишь, — заверила Ида.

У Элнер отлегло от сердца. Поразмыслив, она решила, что если даже Иду взяли в рай, то надежда есть у всякого. Оставался еще один вопрос.

— И что теперь?

Ида изумленно воззрилась на сестру:

— Как — что, Элнер? Встретишься с Создателем. Я и веду тебя, глупая, на встречу с Создателем.

— Да ты что! — ахнула Элнер. — А я-то… в старом халате с дырявыми карманами, и губы не подкрашены.

— Теперь на своей шкуре испытаешь, каково было мне.

— Могу представить…

— Готова?

— Думаю, да. Иначе меня бы здесь не было, так ведь?

— Верно. А теперь скажи, ты о многом жалеешь?

— То есть?

— О том, что хотела сделать, но не успела.

Элнер, подумав, отвечала:

— Я так и не побывала в «Долливуде»[4]… Жаль, не посчастливилось туда попасть, зато я была в парке «Мир Диснея», значит, жаловаться не на что. А ты?

Ида вздохнула.

— Я мечтала съездить в Лондон, побродить по дворцовым садам, выпить чаю с королевской семьей, но, увы, не довелось.

С этими словами Ида торжественно распахнула двери, отступила на шаг и сказала: «Опля!»

Вербена Уилер разносит весть

11:25

В химчистке «Голубая лента» Вербена Уилер, вконец расстроенная звонком мужа, кинулась обзванивать всех подряд, чтобы сообщить о смерти Элнер. Первым делом она набрала номер Кэти Колверт в редакции, но там было занято. Позвонила Лютеру Григзу, другу Элнер, — никто не отвечал. Вновь попыталась дозвониться до Кэти, опять занято. Вербена лихорадочно перебирала в памяти, кому бы еще позвонить, и набрала номер любимой радиопередачи Элнер. Нужно им сказать непременно.

За много лет утренний «Вестник фермера» на местном радио, который вели Бад и Джей, мало-помалу превратился в программу для жителей пригородов: утренние новости, прогноз погоды и вести с дорог. Ферм на пятьдесят миль вокруг осталось немного, но Элнер хранила верность любимой передаче и частенько туда звонила. Бад и Джей были от нее без ума. С тех пор как они придумали конкурс «Вопрос дня», Элнер всегда в нем участвовала, и ответы ее порой становились гвоздем программы. Если правильного ответа не давал никто, Элнер все равно отправляли приз. В числе спонсоров передачи была фирма «ПЕТКО», и Элнер не раз выигрывала корм для Сонни. Бад, который вел еще и программу «Обмен-Продажа» с одиннадцати до двенадцати, ответил на звонок Вербены во время рекламной паузы. Через пару минут он объявил в эфире: — Друзья, только что поступил очень печальный звонок из Элмвуд-Спрингс, и мы с глубокой скорбью сообщаем, что сегодня утром не стало нашего доброго друга, Элнер Шимфизл. Она была прекрасным человеком и одной из наших любимых участниц, и нам будет очень ее не хватать… Мы пока не знаем, когда похороны, но как только станет известно, сразу объявим. Так, что у нас дальше? Ровена Снайт из Сент-ралии меняет мужской портфель с инициалами «Б. С.» на старые номера журнала «Ремесла для всех» или на дамские часы. А сейчас — несколько слов от клиники мануальной терапии Валери Жирар.

* * *

Лютер Григз, в белой футболке и кепке, вел грузовик в Сиэтл, в шестидневный маршрут. Перекусывая соленым арахисом с колой, он услыхал по радио печальную весть, тут же съехал на обочину, выпрыгнул из кабины и застыл как громом пораженный. Казалось бы, старушка за восемьдесят — не самый подходящий друг для Лютера, но ближе мисс Элнер у него никого на свете не было. Еще накануне вечером они обсуждали, не сойтись ли Лютеру вновь с прежней подружкой, — на его вкус, кожа да кости, но Элнер посоветовала к ней вернуться.

Понемногу до него дошел смысл услышанного. В горле пересохло, в животе заныло. Не ехать бы сейчас в Сиэтл, а свернуть на ближайшую автостоянку, накуриться травы, выхлестать ящик пива и забыться — но ведь он дал мисс Элнер слово не пить и не курить. И овощи в кузове испортятся. Да и ради мисс Элнер нужно продолжать путь. Когда Лютер брал ссуду на грузовик, мисс Элнер поручилась за него, чтобы у Лютера была приличная работа… Ради нее одной он вернулся за руль, тронулся с места и прибавил скорость.

И до самого поворота на Канзас-Сити лишь мысль об обещании, данном мисс Элнер, поддерживала его. Но как жить дальше? Ведь он потерял самого лучшего друга.

* * *

Лютер Григз, здоровяк-дальнобойщик под два метра ростом, и Элнер Шимфизл подружились при весьма любопытных обстоятельствах. Двадцать восемь лет назад восьмилетний Лютер скакал мимо дома Элнер, а та вышла на крыльцо и окликнула ласково:

— Эй… малыш… иди-ка сюда на минутку.

Лютер притормозил, покосился на нее и вспомнил: эта старуха на днях подсунула ему вместо конфеты какую-то гадость.

— Иди сюда, дружок, — вновь позвала она.

— Не пойду, — отрезал Лютер. — Кто вы мне — мама, что ли? С чего мне вас слушаться?

— А я для тебя кое-что припасла.

— Не надо мне ваших конфет, от них блевать тянет. — Лютер скривился.

— Это не конфета, а подарок. Не поднимешься — не получишь.

— Что за подарок?

— Не скажу, но тебе понравится. Гляди, пожалеешь, если не возьмешь.

Лютер прищурился: что у нее на уме? Доброта его всегда настораживала. Он швырялся камнями в ее мерзкого кота — вдруг она хочет подманить его и отколотить? В общем, надо быть начеку.

Лютер крикнул в ответ:

— Врете вы все, нет у вас никакого подарка!

— А вот и есть.

— Какой?

— Секрет. Подойдешь — узнаешь.

— Где взяли?

— В магазине.

— В каком?

— Не скажу, но купила специально для тебя. Отдать другому мальчику?

— Плевать. Хотите — отдавайте.

— Дело твое. Нужен тебе подарок — иди сюда, а не нужен — ну и ладно. — И с этими словами Элнер исчезла за дверью.

Лютер сел на бордюр возле дома Уилеров и стал ломать голову: что же все-таки на уме у старухи? В тот день он к Элнер не пошел, но спустя несколько дней она увидела из окна, как он слоняется взад-вперед, поднимая ботинками пыль. Интересно, скоро ли он решится? Еще дня через три, когда Элнер вышла за газетой, во дворе ее поджидал Лютер.

— Не отдали еще никому ваш чертов подарок?

— Может, и не отдала, а что?

— Да так, интересно.

— Не отдала, но будешь грубить — не получишь. А попросишь вежливо — отдам.

Вернувшись в дом, Элнер притаилась в ожидании. Минут через десять в дверь тихонько постучали, и Элнер едва удержалась от смеха. Она бессовестно подкупила восьмилетнего мальчугана и сделала это с умыслом, но плох тот взрослый, что не может обхитрить ребенка. Да и подарок она приготовила замечательный. Пару недель назад Элнер подсунула мальчику слабительную конфету, но тотчас же раскаялась и день за днем молила Бога о прощении.

Запустив бедняге Сонни камнем в голову, Лютер едва не убил его. Элнер страшно разозлилась и мечтала отомстить, но потом ей стало стыдно и захотелось загладить вину. Она преподнесла мальчику большого бумажного змея, купленного в спортивном магазине, и они вдвоем часами запускали его в полях у нее за домом. На вопрос Мэкки, почему она выбрала змея, а не что-нибудь другое, Элнер ответила: «Видишь ли, Мэкки, парнишка вечно смотрел под ноги — пусть теперь глянет в небо!» С тех пор Лютер забегал к Элнер чуть не каждый день. До нее ни от кого не получал он подарков, ни от кого из близких не видел добра. Отец его пил не просыхая, ни на одной работе долго не задерживался и вечно попрекал мать Лютера, что если б не женился на ней беременной, то стал бы знаменитым гонщиком, как его кумир Джонсон-младший. Когда Лютеру было семь лет, мать его, устав от побоев, сбежала с первым встречным, а через полгода разбилась на машине. Стоит ли удивляться, что Лютер швырялся камнями в кого ни попадя.