Последний довод побежденных - Сергей Лапшин

Волков с остатками своих разведчиков намеревался сегодня же ночью попробовать пройти за позицию. Расположение обороны, количество личного состава — все эти данные могли сыграть свою роль, буде командование решится-таки штурмовать сейчас. Конечно, этот вот бег «по горячим следам» дело хорошее и нужное. Не дать немцам зацепиться, гнать их и гнать, вышвыривая за границу. Однако Волкову вполне справедливо казалось, что уже наступил предел усталости и людей, и техники. Не для него лично, но для всех остальных — точно. Им не хватило сил даже просто двинуться вперед, попробовать взять деревню с ходу.

— Надо так надо, — покладисто пробормотал Волков, кладя конец своим размышлениям, одернул гимнастерку и застегнул пуговицы на вороте.

Для сержанта слово «надо» давно уже стало синонимом приказа.

Ему пришлось пару раз даже спрашивать дорогу. Комбат со своим штабом расположился в одном из уцелевших домов, оставшихся после очередного удачного штурма. Немцы последнее время хорошо не укреплялись, оставляли позиции враз. Хотя, знай фашисты количественный состав наступающих, батальон бы не взял эту деревеньку. Без танков, без орудий, с одними ротными минометами, к которым и мин-то уже не было, брать населенный пункт — не вариант. А вот взяли же…

— Здесь?

— Здесь, заходи, — кивнул часовой, клюющий носом на своем посту.

Сержант прошел по крыльцу, потянул на себя дверь, согнулся, минуя низкую притолоку. Остановился, с неловкостью видя, как перед ним разогнулась пожилая женщина, домывающая полы. Взглянула на него равнодушно и посторонилась, пропуская из заставленных сеней в комнату. Сержант обошел ее, пачкая грязными сапогами вымытый пол.

Зашел в комнату, без любопытства оглядываясь по сторонам. Старый комод, стол, застеленный скатертью, с разложенной на нем картой, прижатой с одного края светильником. Осень, темнело уже рано, и те же самые восемь часов казались сумерками. Над картой, указывая что-то на ней карандашом, склонился комбат. Рядом с ним, внимательно следя за движениями импровизированной указки, незнакомец без знаков различия в маскировочном костюме.

— Товарищ майор, по вашему приказанию прибыл, — ловко козырнул Волков, останавливаясь у порога.

Иванов оглянулся, смерив прибывшего взглядом, кивнул ему и представил своему гостю:

— Волков — наш разведчик.

Человек в комбинезоне поднял голову, всматриваясь в представленного ему сержанта. При этом и сам Волков, не чураясь любопытства, разглядывал высокий, должно быть, свидетельствующий о недюжинном уме лоб собеседника, тонкий прямой нос с легкой горбинкой, паутину морщин в уголках глаз, тонкие губы, и резко обтягивающую скулы кожу. Короткие, подстриженные усы прямо над верхней губой. Довольно высокий, хорошо сложенный, худощавый. И еще явно старше его, Волкова.

— Доброго вечера, сержант, — незнакомец сделал шаг вперед, протягивая руку. Волков в ответ пожал ее, ощутив встречное крепкое, чутко дозированное рукопожатие. — Капитан Терехов, разведка дивизии.

Ну да, верно, кто же еще. Правильно, дивизионные. Только вопрос, что делают они здесь и сейчас. Не сказать бы, что разведка дивизии отличалась от полковой, как небо и земля, но все же различий было достаточно. Волков знал прекрасно, что в условиях наступлений в частях разведчики дивизии не появляются. У них другие задачи, цели, да и методы достижения этих целей совершенно другие.

— Поведешь группу сегодня, Волков, — вырвал из размышлений голос Иванова. Совершенно невзрачный голос смертельно уставшего человека. — Разведке нужно на ту сторону, — добавил комбат, совершенно не обращая внимания на взлетевшие брови Волкова.

Тут и Терехов, словно о деле совершенно решенном, добавил:

— Группа у меня из двенадцати человек, все опытные, были не раз. Так что с тебя, сержант, только маршрут, выведешь нас, и все.

Волков не удержался и в качестве жеста неодобрения задумчиво потер небритый подбородок. Не то чтобы он всегда и на все имел свое мнение, но дело в том, что предлагаемое ему командиром задание было за гранью того риска, на который он мог пойти. Везде и всегда есть безопасная черта, перешагивать которую чревато.

— Товарищ майор, я не знаю никаких маршрутов. Мы подошли вместе, также атаковали со всеми. Знать не знаю, где линия фронта, где позиции. Для этого и собирался сегодня ночью в поиск, но вести сейчас группу… Куда я ее поведу?

Против ожидания, ответил не непосредственный командир, а разведчик. Причем ответил напористо, серьезно, явно беря инициативу в свои руки. Волкову это не понравилось, да и вряд ли кому-то на его месте могло прийтись по вкусу. Терехов не знал сложившейся обстановки, все же дивизионные разведчики от полевых частей, что ни говори, оторваны. То, что для него обыденность, норма, как то: проход, сопровождение, — для разведки полковой целая операция, к которой нужно готовиться поболее, чем к собственному поиску.

— Поведете между позициями, сержант. Ничего сложного. Вы прекрасно знаете, по данным, сплошной линии обороны у немцев нет. Очаговая, на основе укрепрайонов. Нам это не страшно. Нужно только проскользнуть в их тыл, и дальше мы займемся своим делом, вы — своим.

На это, конечно, было что возразить Волкову. Но вместе с тем сержант прекрасно понимал, что дело решенное, окончательное, и его слова уже ничего не изменят.

— Хорошо, товарищ капитан. Во сколько?

Терехов неожиданно пожал плечами, и совершенно серьезно проговорил:

— Вы ведете, вы главный, товарищ сержант. Сами выбирайте удобное время.

* * *

Идти решили в обход села, вдоль дороги. Поля стояли уже убранные, но оставшейся стерней они давали минимально необходимое укрытие. Судя по нехватке времени, минировать немцы их бы не успели. Но, во-первых, это предположение, а во-вторых, хотя бы немного накидать они могли. Не резон оставлять сбоку от себя совершенно неконтролируемое пространство. Пользуясь опытом, Волков в обсуждении с Тереховым, как оказалось, готовым с большим удовольствием рассуждать и делиться своими задумками, высказал мысль, что исходить надо из заминированного поля. Мало того — допускать наличие немецких секретов или укрепленных огневых точек. Неудивительно, что все эти мысли заставляли отказаться от идеи прорыва через поле.

Дорога привлекала небольшими противоливневыми отвалами и колеями с обеих сторон. При нужде — весьма достойное укрытие. Плюс к тому на дороге меньше, чем где бы то ни было, стоило опасаться минирования. Магистраль, какая уж она ни есть, служит для обеих сторон, и вот так вот ее поганить совсем не с руки.

Договорились еще вот о чем — проводит Волков разведку до окраин села. После распрощается сердечно и вернется к своим, по пути прихватив языка. Так сказать, дивизия дивизией, а собственные, полковые дела совсем не побоку. Село брать надо, и схему укреплений знать необходимо.

Приготовления и рассуждения, что вполне естественно, велись лишь между сержантом и капитаном. И маршрут они набивали, и порядок движения определяли. Время прикидывали.

День двадцать первый

Игорь Развалов носил звание сержанта и в группе Терехова исполнял весьма важную роль. Он был радистом. Коренастый, физически развитый, обладающий недюжинной силой при небольшом росте, Развалов на лету запоминал таблицы и шифровал с немыслимой просто скоростью. При нужде, разумеется, обязанности по работе с рацией мог выполнить и сам командир группы. Но нужды такой пока не возникало.

Выдвинулись после двенадцати. Проверив все хорошенько, затянув ремни, замотав лентами оружие. И сразу же взяли походный темп, разделившись больше по привычке, нежели по необходимости. Терехов уже достаточно давно завел в своей группе правило передвижения двойками и парной страховки.

Исключение составлял разве что Развалов, который как радист шел в середине группы и которого обязаны были прикрывать абсолютно все. Именно он о наблюдении заботился в последнюю очередь. Задача у Игоря была лишь одна — сохранить рацию в рабочем состоянии. Конечно же, это не значило, что Развалову было проще всех. Помимо обычного набора разведчика, автомата, ножа, он тащил на горбу еще и рацию, спеленутую в чехле тряпками, дабы придать природную покатость острым углам. Вот такое сомнительное удовольствие.

В разведку, да еще и дивизионную, попал Игорь не с бухты-барахты. Развалов был из той породы людей, коих война закалила и выточила в наикрепчайшую сталь. Поначалу Игорь попал в формирующуюся воздушно-десантную бригаду. Чудом остался жив при высадке в Крыму, в мае сорок второго, а затем переквалифицировался в стрелки. Бился с немцами за Туапсе и сражался в окружении под Майкопом. Стал девятым и последним из роты, кто смог выйти из прорыва к своим. Снова сражался, теперь уже наступая по своим же следам, за откатывающимися немцами, и к зиме получил несколько осколков мины в голову и плечо.