Почувствуй (СИ) - Вечная Ольга

Юля идет к двери, я хватаю ее за руку. Мы друг другу в глаза смотрим.

– Я скучала, – шепчет она покорно. – Матвей, можно я у тебя кое–что спрошу?

– Конечно.

– Завтра.

Хмыкаю.

– Так делать нехорошо, – склоняю голову набок.

Птичка пожимает плечами и выпархивает в коридор, скрывается в ванной. Я же иду в кухню, где разливает чаек Виктор Арсеньевич. Три кружки. Вау. Прогресс!

– Выспались? – спрашивает он сухо.

– Да, вполне, – отвечаю быстро. Скромно присаживаюсь за стол, задеваю рукой сахарницу, та падает, сахар рассыпается. Быстро поднимаю.

Виктор Арсеньевич вздыхает, идет за тряпкой. Я случайно, честное слово!

Конфликтов у нас было много. В последний год он хотя бы не светит мне в зрачки фонариком, не проверяет вены и не тащит в ванную за шкирку плеваться. Где–то вычитал, что у наркоманов нет слюны. И тестировал меня на протяжении многих месяцев.

А началось всё с поездки на рыбалку. Это был фатал еррор, первая и последняя рыбалка в моей жизни.

Мне только–только исполнилось шестнадцать, мы с Юлей встречались пару месяцев. Рай от меня долгое время нос воротила, и когда согласилась на отношения — я чувствовал себя победителем по жизни.

Впервые со смерти родителей у меня что–то получилось и я ощутил нечто, напоминающее тепло, будто солнышком кожу пригрело. Но не спешите лить слезы и сочувствовать одинокому мальчику, сначала послушайте.

Торчал я у Юли безвылазно. Там вкусно кормили, было комфортно и уютно. Однажды, когда в очередной раз был в гостях, Виктор Арсеньевич заявил, что утром с друзьями едет на рыбалку. Я попытался быть вежливым и поддакнул:

– Круто. А я ни разу в жизни не был. Представляю, как это, наверное, весело.

Повернулся к экрану. Мы с Юлей смотрели фильм по телеку. Виктор Арсеньевич помолчал немного и ответил:

– Ни разу не был на рыбалке? Тебе лет–то сколько, мальчик?

И встал перед экраном.

– Мой отец был не фанат, брат из клиники не вылазит, ему не до природы... Я городской до мозга костей, – начал оправдываться.

– Ясно, – посочувствовал он. Походил по комнате. А потом положил ладонь на мое плечо, ощутимо сжал и произнес: – Решено. Завтра ты едешь с нами. Я всё устрою.

Я глаза вытаращил и сглотнул. Спорить, правда, не осмеливался. Уж очень хотел понравиться.

– Я бы с удовольствием поехал, но у меня нет подходящей одежды, – попытался аккуратно отмазаться.

На что Виктор Арсеньевич расхохотался и воскликнул многообещающе:

– Идем–ка со мной!

Он потащил меня в гараж, где, как выяснилось, хранил походную одежду. На мой размер отыскались и потрепанный старый камуфляж с курткой, и даже сапоги. Всё это пахло странно, выглядело еще хуже. Мне не хотелось всё это надевать на себя.

Но я добивался Юлю несколько месяцев. В соцсетях она принципиально не отвечала, при встречах отворачивалась. Ее капитуляция стала наиважнейшей победой в то время. Она улыбалась мне каждый день, отвечала на эсэмэски. Я просто... впервые в жизни влюбился по уши.

Поэтому вместо фразы: «Не, спасибо, меня такое не прикалывает», – я наврал исключительно вежливым тоном:

– Бабуля, наверное, с ночевкой не отпустит. Она за меня трясется.

– Я ей позвоню. Объясню, что беру под свою полную ответственность. Наша компания — пять взрослых мужиков. Все нормальные, адекватные. Уж присмотрим за тобой. Провоняем костром, покормим комаров, проморозим задницы.

– Звучит круто.

Юлин отец окинул меня внимательным взглядом, удовлетворенно кивнул.

– Большеваты тряпки, ну да ладно. Пойдет. Завтра в четыре будь готов, я заеду. Отлично проведем время, узнаем друг друга получше.

– С удовольствием. Всегда мечтал. Только я ничего не умею. Не хотел бы вам там мешать. И быть обузой.

В голове крутилось единственное слово: «Пздц». Вот кто меня тянул за язык?! Я мог бы прийти завтра утром к Юле и провести всю субботу с ней.

А потом случилось то, что полностью изменило мое настроение.

– Вообще ничего? – развеселился Виктор Арсеньевич. – Беда, беда с молодежью. Ничего, научишься. Назначаю тебя, Матвей, для начала, ответственным за спички. Справишься — попадешь в клуб. Для избранных, – добавил многозначительно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Похлопал себя по карманам. Достал коробочек спичек и... презерватив. Показал мне. И спросил:

– Знаешь, что с этим делать?

Мои глаза впились в синий конвертик, кровь хлынула к щекам.

Интуиция робко скребла по затылку и противным голоском шептала: «Не может такого быть. Здесь какой–то подвох».

Отец девушки, по которой я полгода схожу с ума, которая мне снится семь раз в неделю, рядом с которой сердце тарабанит как безумное и мысли в голове настолько дурные, что стыдно перед самим собой, протягивал мне презерватив. Наедине.

Снова сглотнул.

Я застыл и... растерялся. Мы с Юлей встречаемся, я искренне надеялся, что однажды наши отношения выйдут на новый уровень. Я хотел секса с ней так сильно, что голова кружилась и дух захватывало. Что делать с этими ежедневно долбящими по мозгам и паху желаниями было совершенно непонятно. Даже намекать на что–то подобное казалось злом. И я не намекал ни разу. Мне просто нравилось болтать с Юлей. Смотреть на нее. Касаться и потом крутить в голове в свободные минуты, по большей части перед сном. Это были мои мысли, мои мечты, мои чувства, которых казалось слишком много. Иногда я в них захлебывался, но как–то с переменным успехом плыл.

И уж точно я никогда не думал, клянусь, мне в голову не приходило, что Юлин отец будет дарить мне гондоны.

Это было так странно и дико, что я потерял бдительность. Может, у них так принято?

Придал себе вид поумнее и кивнул. Забрал спички и презерватив.

Юлин отец вновь похлопал меня по плечу и проводил на остановку.

В четыре утро, сука, за мной заехали. Павел просто ухахатывался, когда через пару дней бабуля ему в красках описывала мою физиономию. Ну не понимаю я, что движет людьми, которые в такую рань выползают из–под теплого одеяла и прутся хрен пойми куда.

Ладно. Ради Юли и нашего будущего. Может, это будет и правда нормально.

Презерватив лежал в кошельке. Как разрешение. Пульс стучал. Мне казалось, что, поехав на рыбалку, я будто получил взамен приз — Юлю–Юлечку. Уж не знаю, что там за рыбацкая философия. Рыбак рыбака видит издалека. Болтуна видать по слову, а рыбака по улову. Без труда не выловить и рыбку из пруда... или что–то в этом роде. Но видимо, если я буду несколько раз в год сидеть рядом с ним с удочкой, заслужу лояльное отношение.

Ради того, чтобы быть рядом с Юлей, я был готов на любые подвиги. На что угодно. Лишь бы она каждый день мне улыбалась.

Даже встать в четыре утра в выходной. Одеться, как идиот, в бэушный вонючий камуфляж и кепку. Тащиться хрен пойми куда в дождик с абсолютно чужими людьми. Разбивать лагерь. Насаживать бедного червяка на этот крючок. Он, зараза, извивается, жалобно требует отпустить. Прости, бедняга, ничего личного. Юлин отец разрешил мне любить его дочь официально. Поэтому червяк... твоя смертью будет не напрасной.

Целый день я честно сидел на берегу, слушая нудные рассказы чужих людей и делая вид, что они мне интересны. Телефон лежал в машине. Время тянулось адски медленно.

Ближе к вечеру дождь, наконец, закончился, и все решили варить ужин. Мне велели разжечь костер. Я сунул руку в карман за спичками.

Даже сейчас, вспоминая этот момент, холодок пробегает по спине. Тогда же в меня ударила молния. Парализовало. Бросило в ледяной океан. Мне было шестнадцать и я ни разу в жизни не ночевал на природе в палатке. Я сказал:

– Черт, спички промокли.

– В смысле?

– В кармане были, а куртка дырявая.

– А презерватив где?

Зуб на зуб не попадал. От холода пальцы ног не чувствовались. Я не был уверен, что они всё еще у меня есть. Устал адски, хотел жрать аж тошнило. И не сразу сообразил связь.

– Дома, – ответил честно.

– В смысле дома?

– Зачем он мне на природе?