Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

меня, честно говоря, была мысль рвануть за тобой, свалиться тебе на голову без приглашения и кинуть предъяву – типа, а брательника забыл, чувак? Ну, это так – несерьезно, конечно. Я ведь уже полгода как за руль не сажусь, на такси катаюсь, сам ездить боюсь – трясет меня часто, руки не слушаются, ноги сводит, в башке иногда муть какая-то, короче, водила из меня теперь тот еще. Но я держусь, слышь, братан? Третью неделю держусь, я тебе говорил, что завяжу, хоть ты и не верил, никто не верил, Денис не верил, – в голосе появились истеричные нотки, наигранная бодрость уступала место злобному отчаянию. – Только ни хрена вы меня не знаете, мое слово – закон, на мне рано крест ставить, слышь, Павлуха?»

Возникла долгая пауза, и, если бы не таймер, отсчитывающий оставшиеся секунды, Павел решил бы, что сообщение закончилось.

«Чего-то, блин, меня опять понесло, – вновь заговорил Роман, на этот раз так тихо, что Павел вывел громкость телефона на максимум. – Со мной это теперь бывает. Я, Павлуха, чего искал-то тебя? Поговорить нам с тобой надо, давно не говорили по-людски, а ведь братья как-никак. Я тут подумал, прав ты был – не распутаться мне одному с бизнесом. Да и не только с бизнесом. В общем, хреново все, жизнь как-то наперекосяк пошла. Денис… Знаешь, я говорил с ним вчера… Ну, не сдержался под конец, орать начал, но он тоже ведь… слушай, мы к своим родителям никогда так… Говорю ему – чего по чужим домам шатаешься, своего, что ли, нет? А он, типа, есть дом, да только не свой, пока ты опять человеком не станешь. Прикинь, вырастил… Да я не о том опять, Денис вернется, я не о том… Короче, Паша, не разгрести мне все это одному, хреново мне, а кроме тебя, сам знаешь, кто мне поможет? Да и на кого еще опереться, как не на брательника родного? Ты, это, как релаксировать там закончишь, звякни, что ли… реально, поговорить надо».

Догоревшая сигарета обожгла пальцы; увидев на полу перед креслом россыпь пепла, Павел не смог даже вспомнить, как прикуривал. Некоторое время он сидел, не шевелясь, словно парализованный, его взгляд был направлен на стойку буфета, но по глазам можно было понять, как далеки сейчас его мысли от этой уютной гостиной. Очнувшись, он опустил голову, посмотрел на телефон в левой руке и после коротких раздумий нажал на пришедшее только вчера сообщение от Светланы.

Едва услышав первые Светины слова, он сразу понял, что неделя беззаботного релакса, похоже, принесла не долгожданный отдых, а новую подкараулившую дома беду, и испытал острое желание нажать на «стоп», чтобы ничего об этом не знать, чтобы остаться навсегда здесь, в месте, куда никогда не приходили беды. Но он не остановил запись, выслушав все, что сказала Света, до конца.

«Паша, я не знаю, когда ты включишь телефон и услышишь меня, в любом случае мы решили, что, если завтра ты не отзовешься, Артем возьмет Ромину машину и поедет к тебе, я рассказала ему, как добраться. Ты нужен здесь, Паша. Николай Петрович сегодня поехал к Роме, навестить хотел… в общем, Рома умер. Врач, вроде, сказал – передозировка, больше ничего не знаю. Вера Семеновна держится, но ты ей сейчас очень нужен. Приезжай, Паша».

Эпилог

– Ну вот, собственно, то самое заветное место, про которое я вам рассказывал, – торжественно произнес Павел, обводя рукой обстановку полутемной из-за закрытых ставен гостиной. – Здесь мы с дядей Марком и твоим, Денис, отцом полгода пережидали смутные времена – тогда заниматься бизнесом – не то, что сейчас, без головы можно было остаться легко.

Молодежь изобразила на лицах подобающее случаю почтение.

– А чего, уютненько, – сказала Юлька без особого энтузиазма. – Только пыльно очень.

Взгляд Дениса упал на стоящий на комоде телевизор.

– Ух ты, какой старичок, я таких и не видел. А пульт где? – Он чуть сдвинул телевизор на себя, взглянул на заднюю крышку. – И антенны нет.

– И пульт, и антенна есть, – с деланой строгостью отозвался Павел. – Только они убраны, и доставать их мы не будем – не затем приехали. А насчет пыли – это ты, Юля, верно подметила, так что, девочки, помогаем тете Свете тут прибраться, потом начинайте готовить стол. А мы с парнями пока дровами займемся, да и участок в порядок привести не помешает.

Основной стол решили накрыть в доме, чтобы вечером, когда начнет темнеть, перебраться с легкой закуской к костру. Родные сказали положенные тосты – Света, не умевшая произносить длинных речей, как всегда, запиналась, от этого еще больше смущалась и закончила традиционным: «В общем, Паша, чтобы все-все у тебя было хорошо», Артем говорил долго, выдавая явно заготовленный спич, разбавляя его добродушным подтруниванием в стиле «старшего товарища», в общем, старательно изображал этакого повидавшего жизнь устало-снисходительного мачо. Правда, в конце все же не забыл выдать поздравление и даже озвучить что-то похожее на благодарность отцу за недавнюю помощь в тяжелой ситуации.

После второй рюмки молодежь стала наконец осваиваться в непривычной обстановке, все заговорили свободней, меньше обращая внимание на Пашу со Светой и с каждым новым тостом постепенно входя в режим беззаботного застольного общения. Паша со Светой оказались как бы выключенными из общего разговора, чему Павел был только рад, – он именно для того и притащил сюда всю компанию, чтобы понаблюдать за парнями в момент, когда они забудут о присутствии старших и, не чувствуя необходимости что-то из себя изображать, станут самими собой. Дома такого эффекта не добьешься – дом, особенно после недавних событий, прочно ассоциировался с местом, где они находятся под мягким, но надежным присмотром, в ресторане – тем более, там сама обстановка располагает решительней «гнать лошадей», и все быстро закончилось бы банальной пьянкой. У Артема с Денисом тикал условный срок, заканчивающийся только через полтора года, Паша видел, что это обстоятельство накладывает заметный отпечаток на поведение парней, до сих пор не свыкшихся со статусом осужденных, и надеялся, что здесь, в новом для них месте, ребята смогут наконец расслабиться.

В компании традиционно солировал Денис, и когда в оборотах речи, жестах, взглядах или интонациях племянника Паша вдруг узнавал до боли знакомые черты брата, он вновь испытывал притупившееся, но никуда не исчезнувшее чувство вины.

Прикурив и слегка сощурившись от полезшего в глаза сигаретного дыма, он внимательно следил за многословной и путанной беседой, в которой напускное бахвальство былыми подвигами смешивалось с обсуждением перспектив новых бизнесов, целесообразности высшего образования, плюсов и минусов