Чужая колея - Евгений Александрович Соловьев

что каким-то фильмом, пусть и с Мельниковым, пусть на всю страну, ты сможешь остановить «Монеточку», и они отвяжутся от тебя, от нашего города?

– Конечно, не уверен, – преувеличенно весело отозвался Павел. – Когда имеешь дело с такими ребятами, разве можно быть в чем-то уверенным?

Он остановился посередине кухни, посмотрел на жену и, понизив голос, проговорил уже без тени веселья:

– Увидев этот фильм, они поймут, что я готов пойти до конца. Нужно будет – обрушу цены, если понадобится – подошлю к ним своего тайного покупателя и натравлю Роспотребнадзор. Хотят играть по правилам – велкам, но на каждый их гнусный прием я всегда дам такой же ответ. Они сделали свое «кино», я отвечаю своим.

– Может, все-таки, не стоит…

– Стоит, Света, стоит. Я сделал этот бизнес, поднял его с нуля и я пойду до конца. Я готов к конкуренции, но я готов и к войне.

– Какая война, Паша? Да ты сравни себя с ними. Кто они и кто ты?

– Кто я?

Павел подошел к столу, поставил фужер, обнял двумя руками Свету за плечи, сказал тихо:

– Я – тот человек, который не привык сдаваться. И которому, если уж до этого дойдет, не впервой будет начать все сначала. А, Светик, помнишь, как я все начинал? Ты была рядом тогда, будешь и сейчас, или я не прав?

– Прав, конечно. – Она потерлась щекой о его руку. – Буду, куда ж я денусь?

* * *

Когда адвокат, встретившись с Артемом и Денисом, дал им точные указания – как явиться в полицию и какую заранее согласованную версию событий там нужно будет рассказать, – а промо-агентство, быстро написав и утвердив у заказчика сценарий, приступило к съемкам, главной задачей Павла стало раздобыть сумму, необходимую для покрытия всех незапланированных расходов.

Поскольку Артем с Денисом вляпались вместе, то, нанимая дорогущего адвоката, Павел вполне логично рассчитывал на помощь Романа, очень надеясь, что срыв лечения не скажется на способности брата оценить ситуацию и принять правильное решение. С того момента, когда он отправил водителя забрать Романа из клиники, прошло уже три дня, и за все это время Павел ни разу не повидался с братом, до предела загруженный решением свалившихся проблем, ограничившись лишь коротким телефонным разговором, во время которого Рома сообщил, что чувствует себя нормально и собирается завтра же выйти на работу. О ситуации с сыновьями Павел речь не заводил, уверенный, что брат все узнал от своей жены, а обсуждение подробностей – не для телефона. Ехать к Роме домой он не собирался – одна мысль о возможной встрече с Еленой поднимала в душе волну злобы, – поэтому направился к брату в офис.

Посещение принадлежащей Роману риелторской конторы оказалось гораздо короче, чем он предполагал, и кроме разочарования принесло лишь новое беспокойство.

Рома встретил брата со сдержанным радушием, тут же достал бутылку водки, от которой Павел отказался, пробормотал что-то невнятно-оправдательное по поводу своего срыва в клинике («Ну их в жопу, только бабки стригут, я, Паша, сам завязать смогу. Не веришь? Вот через полгодика поглядим»), а когда услышал, в чем заключается цель Пашиного визита, как-то сразу сник и, безбожно матерясь, начал нудно рассказывать что-то об оборзевших конкурентах, идиотах-клиентах и бестолковых сотрудниках, устроивших полный бардак в финансах. Во время разговора в кабинет под разными предлогами то и дело вваливался (всегда без стука, как к себе домой) молодой парень, которого Паша никогда раньше не видел и которого Роман представил просто: «Санек Бобров, наш новый ценный кадр из столицы». Пашу все время подмывало спросить, откуда вдруг взялся этот ценный кадр, но, помня о своей главной задаче – раскрутить Рому хоть на какие-то деньги для адвоката, он решил не проявлять лишнего любопытства. Впрочем, Роман сам счел нужным дать пояснение, от которого Паша на некоторое время даже забыл о цели своего визита. Когда за Бобровым, в очередной раз явившимся, чтобы задать какой-то идиотский вопрос, закрылась дверь, Рома, проводив сотрудника взглядом, вдруг хитро усмехнулся:

– Ленку мою трахает. Я знаю.

– Не понял, – опешил Павел. – А ты чего же? Терпишь это? А под зад ему дать, хоть из конторы убрал бы.

– А чего я? – Рома не скрывал удовольствия, которое ему доставило Пашино удивление. – Мне это только на руку. Ленка чуть меньше истерить стала – уже неплохо, и потом – я предпочитаю, чтобы оба у меня на виду были. Я же знаю, чего он хочет, чего они все хотят.

В глазах Романа появился почти забытый Павлом холодный блеск, в наступившей тишине раздался тихий хруст – это треснула ручка, которую Рома сжал побелевшими от напряжения пальцами.

– За лоха меня держите? – процедил он, с ненавистью глядя на дверь, за которой только что скрылся Бобров, и, казалось, вообще позабыв о присутствии брата. – Ну-ну. Развлекайтесь пока. Время придет – я развлекаться буду.

В эту минуту Павел вдруг увидел перед собой прежнего Романа – Романа, готового, не раздумывая, сцепиться с кем угодно, даже с самой могущественной в городе бандой; Романа, приходящего в ярость от одного намека на то, что кто-то решил перейти ему дорогу; такого знакомого и вместе с тем непредсказуемого, едкого насмешника и первого помощника – родного брата Ромку.

– Да, Ромка, неладно у тебя все как-то, – проговорил Павел, чтобы только нарушить тягостное молчание, возникшее после внезапного взрыва ярости брата. – Ты и правда завязывал бы с наркотой, а? Сгинешь ведь.

– Чего?

Рома поднял на брата удивленный и немного растерянный взгляд, будто пытаясь вспомнить, как Паша оказался у него в кабинете. От вида бескомпромиссного бойца не осталось и следа – Павел ощутил острый приступ жалости, вновь увидев перед собой сломавшегося, уже мало на что способного человека.

– А, ты про это, – Рома равнодушно взглянул на как всегда прикрытое рукавом рубашки запястье. – Да завяжу я, сказал же.

По вялому тону, по взгляду, вновь ставшему каким-то блуждающим и будто расфокусированным, по всей фигуре, безвольно расплывшейся в широком кресле, Павел вдруг отчетливо понял: уже не завяжет. Никогда.

– А насчет денег, ты это, братан… попробуй как-нибудь сам. У меня жопа сейчас с деньгами и вообще с бизнесом. Только ты не думай, что я соскакиваю, – вдруг встрепенулся он. – Я в гадюшнике этом, который тут без меня развели, порядок быстро наведу, у меня тут все забегают. Дела поправятся маленько – я свою долю отдам. Так что сколько адвокату забашляешь – считай, половина моя.

– Понятно. Ладно, Ром, пойду я, – вставая из-за стола, Павел бросил быстрый взгляд на часы. – Проблемы замучили, даже с братом пообщаться некогда.