Смерть дублера - Рекс Тодхантер Стаут

Прошу понять. У меня нет… никаких ожиданий. Я пришла сюда только потому, что ваше невозможное поведение, ваши несусветные требования убедили меня умолять вас вспомнить о простейших приличиях. Я не жду и не желаю слышать от вас никаких сыновних сантиментов.

Глава 15

Фокс позволил себе выждать три секунды, чтобы подстегнуть и реорганизовать свои мысленные силы, прикрывая всю операцию носовым платком, которым вытер лицо.

– Умаялся, пока боролся с собакой, – пояснил он, но дама в норковой шубке не удостоила его ответом. – Естественно, – продолжил Фокс, – я не могу согласиться с вашей трактовкой моих действий и запросов… – Приятная улыбка была, очевидно, ошибочным решением, и напряженный взгляд женщины он встретил, уставившись на нее грубо и дерзко. – И само собой, у меня нет намерений проявлять родственные сантименты, даже если бы я чувствовал что-то подобное. Если же вы собираетесь умолять меня… – Конец этой фразы Фокс подвесил в воздухе.

Дама продолжала буравить его взглядом еще несколько секунд, но потом вдруг заговорила:

– В разговоре со мной брат назвал вас мерзавцем. Тривиальным мелким жуликом, каких кругом полно. Мне кажется, он в вас ошибся… – На ее губах возникла, чтобы тотчас же испариться, ледяная улыбочка. – В подобных вещах женщины разбираются лучше мужчин. С виду вы не подходите… под это описание. Мой брат – человек не особенно терпимый или чуткий, и мне представляется, он обошелся… несомненно, он был с вами груб. – Тут она опять попыталась улыбнуться. – Такой уж он человек. Вероятно, он оскорбил вас по поводу этой… этого дела, на которое вам понадобились деньги…

– РАБДЕН, – с напором произнес Фокс.

Она кивнула:

– Называйте как хотите. Брат считает все это сплошным балаганом и фикцией, а деньги нужны вам самому. В отличие от меня, он не способен понять, что молодежь нередко бывает по-настоящему идейной и бескорыстной. Но миллион долларов – это невозможно! Он не станет платить вам такие деньги!

– Думаю, заплатит, – с угрозой в голосе процедил Фокс.

– Ничего подобного! – Она протянула руку в перчатке и тут же опустила ее. – Готова признать, что заплатила бы, будь у меня такая сумма, но у меня ее нет. Ничего нет. Я пришла сюда, в это страшное место, чтобы призвать вас к благоразумию! Ведь я во всем завишу от своего брата. Ко мне он отнесся великодушно, но я целиком в его власти, и ожидать, чтобы брат захотел расстаться с подобной суммой… даже с половиной…

– Расстанется. Ему придется на это пойти, – сердито прищурился Фокс. – С тем же успехом можете прекратить свои попытки. Если вы явились сюда пытаться сэкономить брату немного денег, не сотрясайте воздух. Вам чертовски хорошо известно, что он заплатит сполна.

Она молчала, пожирая его глазами. У нее прыгала челюсть, дрожали губы, но, заглянув в ее глаза, Фокс был избавлен от необходимости сражаться с угрызениями совести: несмотря даже на очевидные страх и отчаяние, мягкости там не было. Ему не составило большого труда сохранить на лице циничную ухмылку.

– Все-таки вы мерзавец, – высоким, но твердым тоном заключила женщина. – Вы готовы погубить меня. Я произвела вас на свет, и теперь вы намерены меня уничтожить. В таком случае вот что я скажу. Вы считаете, мой брат заплатит столько, сколько вы попросите. Может, вы и правы. Этого я не знаю. Но я знаю, что брат не сделает этого на ваших условиях. Он уже дал вам десять тысяч долларов. Вы не получите от брата ни цента больше, это я знаю точно, пока не передадите ему все бумаги… о вашем рождении… и пока не подпишете то, что он хочет, насчет них и насчет вашей встречи, назначенной на тот вечер. И если завтра вы исполните свои угрозы, денег вам не видать. Вы потеряете все, и я – вместе с вами. Это я и пришла вам сказать, вот почему я была готова стерпеть это невыносимое унижение. Вам, видимо, представляется, будто мой брат блефует, но это не так. Поверьте, я хорошо его знаю.

– Но я тоже не блефую… э-э-э… мадам.

– Пожалуй, в этом я вам верю. – В ее глазах и голосе поселилась глубокая, горькая обида. – Вы мужчина… подумать только! Мне на роду было написано быть уничтоженной мужчинами. Когда я была бедной хорошенькой девушкой на той фабрике… тогда мне казалось, с мужчинами покончено… но погубить кого-то можно множеством способов. В вас есть что-то и от меня, а в моих жилах – та же кровь, что и у брата. Ваш отец… Вы еще не догадались из тех газет, кем был ваш отец?

– Не догадался.

– Подобно нам, он тоже был жестким человеком, хотя и в другом смысле. Но в вас есть и мои черты, и его тоже… – Она рассмеялась: ее негромкий, но жуткий смех выдавал затаенную обиду. – Так что я вам верю. Конечно, вы не блефуете. Но я уже предупредила брата и пришла, чтобы предупредить и вас: если не попытаться все уладить, если вы двое не сможете договориться, пострадаем мы все. Я буду раздавлена, стерта в порошок. Гордость брата примет на себя удар, от которого он никогда не сможет оправиться, как бы силен и стоек ни был. А вы не получите даже доллара, не говоря о миллионе. И потом, есть еще одно…

– Еще что-то?

– Да. – Жесткий взгляд дамы впился в глаза Фокса. – Вечер вторника.

– О чем вы?

– Не изображайте идиота! – презрительно фыркнула она. – Я так и не знаю, кто убил Артура Тингли. Может быть, вы? Или мой брат? Не знаю.

– То же могу сказать и о себе, – угрюмо кивнул Фокс. – Это не повод давить на меня, выпрашивая компромисс. Вам заранее было известно, что мы туда придем, и я все гадаю, не решили ли вы для полноты картины… – Презрение, блеснувшее в ее глазах, заставило Фокса оборвать фразу. – Хорошо, – пожал он плечами. – Тогда предоставьте нам ломать голову, кто мог убить Тингли, если вы ни при чем. Что до остального… сказать вам, что я на самом деле думаю?

– Я пришла сюда в надежде отыскать в вас хотя бы зачаток интеллекта.

– У меня он имеется. И надеюсь, у него тоже. Хорошенько все обдумав, я пришел к тому же выводу, что и вы. Если не остережемся, победы не одержит никто; все окажутся в проигрыше. Но иметь дело с вашим братом непросто, сами знаете. Думаю, если мы сядем за стол все вместе, включая и вас, возникнет какой-то шанс прийти к согласию. Думаю, лучше всего нам с вами сейчас же отправиться к нему