Разгадай Москву. Десять исторических экскурсий по российской столице - Александр Анатольевич Васькин

Алексей Михайлович находился в Казанском храме Коломенского на обедне по случаю именин одной из своих дочерей. Здесь же были и перечисленные в воровских листах бояре. Еще с утра на Красной площади стал собираться народ, созываемый набатом со всей Первопрестольной. После недолгого митинга по доброй русской традиции решили идти прямо к царю челом бить (как помним, так было и при Иване Грозном). В то время расстояние между народом и властью было гораздо меньшим. Толпа, идущая в Коломенское, обрастая все большим числом людей, достигла пяти тысяч человек, вскоре представших перед ошеломленной царской семьей. Несмотря на то что царь был застигнут врасплох, поначалу народ, пришедший в Коломенское, ему удалось утихомирить обещаниями найти и наказать виновных в обмане населения. А боярам приказал схорониться на половине царицы. Пока уверенные в доброте государя люди возвращались в Москву по одной дороге, по другому пути царские гонцы из Коломенского устремились в Стрелецкую слободу за подмогой.

А в Первопрестольной уже вовсю шли погромы, русский бунт достигал апогея своей бессмысленности и беспощадности. И уже новая толпа требовала жертв. Люди вновь двинулись к Коломенскому. Их стало еще больше – к тем, кто шел в усадьбу, присоединились другие, кого царь только что успокоил. Они уже не просто просили, а требовали у царя выдать им зловредных бояр, причем немедля.

Неизвестно, чем закончился бы этот день для Алексея Михайловича, если бы не подоспевшие стрелецкие полки. Они вошли в усадьбу через Спасские ворота, после отказа толпы разойтись началась кровавая расправа. Первые жертвы утонули в Москве-реке, затем пойманных стали вешать непосредственно у Коломенского: «И того ж дни около того села повесили со 150 человек, а остальным всем был указ, пытали и жгли, и по сыску за вину отсекали руки и ноги и у рук и у ног пальцы, а иных бив кнутьем, и клали на лице на правой стороне признаки, розжегши железо на красно, а поставлено на том железе “буки“, то есть бунтовщик, чтоб был до веку признатен; и чиня им наказания, розослали всех в дальние города, в Казань, и в Астарахань, и на Терки, и в Сибирь, на вечное житье… а иным пущим вором того ж дни, в ночи, учинен указ, завязав руки назад посадя в болшие суды, потопили в Москве-реке».

Медный бунт в Коломенском в 1662 году. Художник Д. П. Сухов, 1933. Фрагмент

По разным оценкам, всего было так или иначе казнено, наказано более 15 тысяч человек. А тех, чье участие в Медном бунте не удалось доказать, заставили дать образцы своего почерка, дабы установить, кто писал те возмутившие народ «воровские листы». Грамотных, правда, в Москве было немного. В 1663 году денежная реформа была свернута. За это была заплачена чрезмерно высокая цена.

Подавление Медного бунта в Коломенском в июле 1662 года еще раз подтвердило значение этой вотчины для царской власти, необходимость ее защиты, прежде всего от своих же подданных. Интересно, что еще в конце XVI века царь Федор Иоаннович инициировал строительство стены Белого города, должной предохранять Москву от нападения внешнего врага, теперь же с укреплением самодержавия главная опасность стала исходить изнутри страны. Следовательно, внутренняя политика требовала еще большего ужесточения и сокращения каких-либо вольностей. Ответом на ужесточение стали новые бунты – восстание Степана Разина и Соловецкое возмущение.

Что же касается Коломенского, то виденные им во множестве народные возмущения придали этому селу образ выдержавшего тяжелые испытания символа верховной и незыблемой власти.

В Коломенском произошло важнейшее событие, оказавшее влияние на развитие отношений государства и церкви. Здесь летом 1646 года царь Алексей Михайлович впервые встретился с будущим патриархом Никоном. Знакомство с амбициозным мордовским интеллектуалом-церковником оставило глубокий след в душе молодого государя. Будучи на четверть века старше, Никон (род. в 1605 году) годился Алексею Михайловичу в отцы, присутствие которого рядом с царем было ох как нужно в эту трудную пору. Но процесс передачи власти был устроен так, что сын мог унаследовать престол лишь после смерти отца. Вот почему Алексей Михайлович остро нуждался в мудром и опытном наставнике, в отце, пусть и духовном.

Никон мог много чего поведать царю, поскольку к своим сорока годам пережил немало. С открытым ртом слушал молодой самодержец и о трудном голодном детстве Никиты Минина (так звали Никона в миру), не единожды битого своей мачехой, и про то, как тот ребенком освоил грамоту, а затем в 12 лет ушел послушником в монастырь. Едва исполнилось ему двадцать лет, как стал он настоятелем одной из московских церквей (благодаря купцам, узнавшим о его начитанности). А имя Никон принял вместе с постригом в 1630 году в Соловецком монастыре.

«Продолжительные разговоры, в которых царь почерпал для себя много полезного и интересного, так повлияли на чуткого и восприимчивого юношу, что он предложил игумену совсем остаться в Москве. Умный от природы Никон сообразил, что вблизи доступного и ласкового царя он может принести несравненно больше пользы, чем в своем отдаленном Коже-озерском монастыре. Он видел хорошо, как мало истинного благочестия в большинстве монастырей, как небрежно относится черное духовенство к своим обязанностям, как обманывают венценосного юношу, пользуясь его неопытностью и доверием к своему воспитателю, боярину Борису Ивановичу Морозову», – писал в 1891 году Александр Быков, биограф патриарха Никона.

Обладая редкой наблюдательностью и даром проповедника, умением вести захватывающую и в то же время поучительную беседу, настоятель Кожеозерского монастыря Никон привязал к себе царя. Приехал он в Коломенское игуменом далекой северной обители, чтобы по давней традиции представиться царю (таково было правило для всех новопостав-ленных настоятелей), а стал архимандритом Новоспасского монастыря. Это было необычайным взлетом в его карьере, сам Алексей Михайлович обратился к патриарху Иосифу с просьбой поставить Никона во главе древней московской обители, служащей родовой усыпальницей Романовых. Особую и важную службу выбрал царь для своего нового советника.

Новоспасский монастырь, что на Симоновском валу, был местом частого посещения и царя, и его семьи, приезжавших помолиться за упокой предков и щедро одарявших древнюю обитель. После переезда Никона в Москву Алексей Михайлович стал бывать в монастыре еще чаще, к тому же обитель стояла на пути в Коломенское. Сам же Никон приезжал в царскую усадьбу обычно по пятницам. Часами бродил он с государем по яблоневым садам Коломенского, излагая свой взгляд на многие вопросы духовной жизни, требующие немедленного