Факап - Михаил Харитонов

На чём я там остановился? На том, что Антон углядел в орле нашем доне Рэбе и его политике фашизм.

На Земле он, конечно, язык бы попридержал. Чтобы не идти потом работать на водорослевую ферму, например. Или техником на отдалённую станцию. Потому что с человеком, назвавшего кого-то фашистом, да ещё публично, вряд ли кто-то будет работать. Да и общаться.

Я, кстати, раньше думал, что это просто так принято. Ну, типа, общественный консенсус. А потом случайно узнал — надо было выяснить одну вещь, совсем с другими делами связанную — что это, оказывается, закон. В прямом смысле. Предложен каким-то правоведом с фамилией то ли Гудвин, то ли Гадвен. Принят Мировым Советом шестьдесят с лишним лет назад. Так вот, согласно этому закону, слово "фашист" — не оскорбление, а обвинение. Ну как слово "убийца", например. Только серьёзнее, потому что убийцей можно человека назвать в переносном смысле — типа, он убил хорошую идею или перспективную тему исследований. А вот слово "фашист" переносного смысла не имеет. И написать про кого-нибудь в официальном документе, что он фашист, или на публике такое сказать, означает ровно то, что ты считаешь данного человека врагом планеты Земля и настаиваешь на его немедленной изоляции от общества. И если ты окажешься неправ — отношение к тебе будет соответствующее. Потому что и в БВИ про тебя будет сделана соответствующая запись, и вообще огребёшь. По полной.

И это, кстати, очень правильно. Потому что иначе общественность только и делала бы, что повсюду выискивала фашизм и друг друга называла бы фашистами. С неё станется. Так что пусть лучше это будет общественное табу. Как оно, собственно, и есть.

Но Антон этим табу пренебрёг. Более того, в последующих его донесениях и разговорах с коллегами он настаивал, что в Арканаре "поднимается фашизм". Говорил он об этом настойчиво, даже навязчиво. Причём пытался доказать это, ссылаясь, в том числе, и на начинающиеся преследования "людей книги". Подвёрстывая это дело к фашистской ненависти к культуре.

Ну, собственно, формальные основания для этого у него были. По учебнику, фашизм — это активный антигуманизм. То есть абсолютная противоположность деятельному гуманизму, ну и соответственно, всему тому, что нам близко и дорого. У фашизма есть признаки: отрицание равенства людей, милитаризм, культ жестокости, религиозный фундаментализм, насаждение фобий и предрассудков, при этом извращенство всякое, ну и так далее. Наизусть уже не помню, но всё очень скверные вещи. Ненависть к культуре в списке присутствует. Дальше обычно пишут, что на Земле было несколько попыток реализации фашистских идей, последняя закончилась Полуднем. Но все эти попытки были относительными, потому что полный фашизм означал бы конец цивилизации. Сейчас вероятность наступления фашизма крайне мала, но забывать о ней не следует, поэтому надо ещё более крепить солидарность, коммунарское сознание, деятельный гуманизм и всё такое прочее.

Это в обычных учебниках. Если копнуть чуть глубже, выясняется кое-что любопытное. Например, то, что само слово "фашизм" как обозначение всего плохого появилось достаточно случайно. В двадцатом веке прошлой эры так назвался политический режим в одной стране. В соседней был режим куда хуже, назывался он "национал-социализм", но чтобы не поганить хорошее слово "социализм", его стали называть фашизмом тоже. Потом слово вообще очень сильно распространилось, как обозначение всякого зла. И даже в пресловутом Халифате этот самый "фашизм" был формально под запретом — как и вообще все европейские учения. Хотя сейчас мы считаем Халифат чуть ли не образцом фашистского государства. Вот такая диалектика.

В общем-то, я даже понимаю, зачем вокруг этого самого фашизма такой кипеш. У всего должна быть противоположность. Не просто какая-то там альтернатива, а именно полная противоположность. Как чёрное и белое. Иначе мы мыслить не умеем. И если белое есть, а чёрного нет, мы будем его себе придумывать. И ведь до чего-нибудь додумаемся, скорее всего, до плохого. Например, глаза себе выколем, чтобы только увидеть это самое чёрное. Так что лучше уж противоположность будет готова заранее. У всего. И у нас самих, значит, она тоже должна быть. Мы — люди, гуманисты и коммунары. Значит, должны быть какие-то они — нелюди, антигуманисты и фашисты. И надобно, чтобы они действительно были. Но желательно в далёком прошлом, потому что зачем нам такое счастье сейчас? Низачем не надо. А уж каким словом это называть — дело десятое.

Но это я сейчас так рассуждаю. А когда в интернате мой приятель Вадик Коноплёв меня по дури обозвал фашистом, я взял да и засветил Вадику по морде. И он потом ещё просил меня не говорить Учителю, за что. Потому что иначе у Коноплёва были бы неприятности куда серьёзнее, чем у меня.

Если уж об этом. Ты-то, Лена, в семье воспитывалась. Ну, в такой семье, как у тебя, это естественно. А я — как все, в интернате. Про фашизм услышал впервые от старших мальчиков. Что были, дескать, такие, которые мучили и убивали хороших людей только за то, что они были хорошие. И что слова, которым они назывались, нельзя никому говорить, потому что за это накажут на всю жизнь. Я даже и не знал, как это — на всю жизнь. И что за люди, которые убивали хороших. Попробовал что-то выяснить у своего Учителя, тот мне сказал, что об этом не то что говорить, а даже спрашивать нельзя. Нельзя и всё. Потому что детской психике такое знание вредит. Ну, в общем, заинтриговал он меня донельзя.

Потом у нас прошёл первый урок антифашизма. До сих пор помню. Завели нас в комнату, погасили свет, зажгли настоящую свечу. Включили головизор на всю стену. И стали рассказывать и показывать такое, что у одного мальчика обморок случился. Потом-то я узнал, что если бы никто в обморок не упал, то учителям сделали бы втык... В общем, тогда и меня проняло. В ту ночь я заснуть не смог. Да и в следующую, честно говоря, тоже.

Но на следующий урок мы пришли все, хотя нам сказали, что кто не хочет, может не ходить. И на послеследующий тоже. Не ходить было стыдно. Не знаю, как у девчонок, а у нас считалось позором не ходить. Хотя потом многие рыдали в подушку, а кто-то и в кровать писался.

Когда мы подросли, запугивать нас перестали. Зато стали что-то объяснять. В самом простом виде: фашизм — это против людей и всего человеческого, самоотрицание цивилизации, болезнь разума и всё такое прочее. Рассказывали про фашистов — Шан Яна, Савонаролу, Гитлера, Рейгана, Дугина, Хомейни, Джемаля, аль-Махди. Звучало всё это жутко. Помню даже, как у нас в дискуссионном кружке обсуждалась тема, что лучше с точки зрения деятельного гуманизма — гибель земного человечества или фашизм. Насколько я помню, в итоге сошлись на том, что фашизм хуже. Потому что если человечество просто погибнет, останутся другие гуманоидные цивилизации, а вот если на Земле воцарится фашизм, то это уже будет конец человечества как вида, потому что Земля тогда всех поработит, а потом уничтожит. Учитель нас выслушал, а потом поправил — дескать, не всё так однозначно, даже в фашистском обществе остаются здоровые силы, ну и те де и те пе. Но в целом он был доволен, да.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});