Одна жизнь — два мира - Нина Алексеева

Откуда взялись двадцать лет спустя эти садисты, которые могли в доме, в поезде, на работе и даже на улице арестовать, посадить в тюрьму абсолютно ни в чем не виновного человека, лишив его какой-либо связи с семьей, как будто этого человека никогда и не существовало? Ведь это была пытка не только для тех, кто был арестован и сидел в тюрьме, это была пытка для всех родных и близких, для жен, матерей, отцов и детей.

И неужели никому, никому не приходило в голову, как мучительно больно было жить тем, кто на свободе. Когда внутри, как нарыв, болело и ныло чувство, что вот сейчас, в эту минуту, где-то мучается, страдает, а может быть, и умирает самый дорогой, самый любимый и самый близкий, ни в чем не виноватый человек. Как же этот «мудрец» Сталин не мог понять одной простой вещи, что заточив в тюрьму, расстреляв или замучив одного человека, он получает взамен в десятикратном размере и даже больше людей, ненавидящих не только его, но и Советскую власть, и Коммунистическую партию, и все ее прекрасные идеи. Неужели он думал, что отцы, матери, жены, мужья и дети арестованных будут ликовать и радоваться, так же как и он, уничтожению родных и близких, членов своей собственной семьи. Господи, господи, да ведь он же, как каменный, уничтожил, истребил всех членов своей собственной семьи, также не дрогнув.

И еще совершенно невозможно было понять, почему спустя двадцать лет после существования Советской власти надо было ужесточать классовую борьбу с «врагами народа». И откуда они так сразу, так вдруг и в таком невероятном количестве через двадцать лет появились, когда этих «врагов» должно было становиться все меньше и меньше?

Кому еще была от этого польза, как не настоящим врагам Советской власти? Именно для них такие люди, как мой отец и его соратники, могли представлять какую-то опасность, так как таких людей нельзя было ни купить, ни свернуть с пути, но чтобы уничтожить Советскую власть, надо было раньше всего убрать, уничтожить таких людей, как они.

Находясь даже в тюрьме, в окружении своих бывших соратников, и пройдя через все испытания, выпавшие на долю заключенных с кличкой «враги народа», отец не мог допустить, не мог поверить, что в этом виновата его любимая партия. И что она могла так жестоко расправиться с такими верными и преданными ее защитниками.

Когда из той же тюрьмы выпустили Сашу — бывшего соратника Щорса, который сидел в тюрьме за то, что под пьяную руку заехал какому-то милиционеру в физиономию, отец обратился к нему с просьбой:

«Узнай, Саша, кто теперь у власти и что происходит там, наверху».

Саша сообщил нам, что тюрьма битком набита старыми большевиками. Что с отцом вместе сидят десятки бывших военных, товарищей отца по оружию. Саша сообщил, что «батька» (так называл он со времен Гражданской войны и Щорса, и отца) сидит, опустив голову на руки, погруженный в свои мысли, совершенно не реагируя на происходящее вокруг него. Для него это был тяжелый моральный, психологический удар, он был в шоке, поэтому просил: «Узнай, Саша, кто теперь у власти и что происходит там, наверху».

Отец был уверен, что произошла какая-то смена власти и власть попала в руки той контрреволюции, с которой они когда-то очень успешно боролись во имя светлого будущего для всего человечества.

А в это время там, наверху, происходило вот что

А вот Сталин сейчас делал все, буквально все, что старались, хотели и не могли сделать с самых первых дней существования Советской власти правительства всех буржуазных стран мира в борьбе с «большевизмом», как они окрестили нашу народную пролетарскую революцию. Ведь Уинстон Черчилль хотел, стремился и жалел, что не сумел задушить «большевизм», по его словам, «как младенца в колыбели» или «в утробе матери».

Кончился самый ужасный, самый страшный за всю нашу историю год — 1937-й. Всем казалось, что кровавый разгул ежовщины (почему ежовщины, а не сталинщины? Ведь и при Ягоде, и при Ежове, и дальше при Берии всем и всеми заправляли Сталин и хитрый, хитрющий Вышинский) дошел до кульминационной точки и никакого просвета уже быть не могло.

В начале 1938 года на смену Ежову — исполнителю массовых репрессий, (неизвестно, чем же не угодил Ежов Сталину) — пришел Лаврентий Павлович Берия, тоже впоследствии названный одним из главных организаторов массовых репрессий и необоснованных политических обвинений.

Господи, сколько же их было, этих «организаторов и исполнителей массовых убийств»! Почему же нельзя было убрать этих ОРГАНИЗАТОРОВ до того, как они стали ОРГАНИЗАТОРАМИ массовых фальсифицированных обвинений и убийств, и сохранить жизнь миллионам людей? И опять хочется спросить — кто же был или были те главные заказчики, которые санкционировали эти репрессии? Ведь без санкции сверху они не были бы не только «главными и массовыми», а даже просто никакими.

Из двадцати пяти членов СНК СССР 1935 года в годы репрессий погибли двадцать человек, так же продолжалось и дальше.

Уничтожен был состав ЦК ВКП(б), избранный на 17-м съезде. Из 139 — вдумайтесь только! — арестовано было 110 человек. Кто же мог вот так сразу заменить эти 110 человек?

Где же была наша «мудрая партия» во главе со столь «мудрейшим вождем», которая в течение 20 лет не видела, что так долго выбирала в члены ЦК ВКП(б) «изменников, предателей, врагов народа». Значит, партия должна была за этот недосмотр в первую очередь немедленно снять и отдать под суд кого? — Сталина, человека, бывшего во главе этой «банды», как он называл их. Но Сталин, глава этой «банды», остался цел и невредим, он просто заявил, что партия убирает с дороги гнилых и лживых людей.

Красиво сказано, не правда ли? А вот кто может поверить и согласиться с тем, что Тухачевский, Блюхер, Егоров и все остальные, расстрелянные вместе с ними, более гнилые и лживые, чем Ворошилов и Буденный? Или что Рыков, Томский и многие, многие другие, также расстрелянные и погибшие вместе с ними, более гнилые и лживые, чем Молотов, Хрущев и Каганович?

Сталин и Вышинский с помощью Ежова уничтожили уже всю старую большевистскую гвардию, обезглавили армию, уничтожили всю партийную и беспартийную часть наиболее трудоспособного населения страны и, казалось, насытились и перенасытились до такой степени, что уже можно было ожидать, что наступит какое-то послабление.

И действительно, как будто кто-то наступил на тормоза. 23 ноября 1938 года Н. И. Ежов, занимавший пост наркома внутренних дел с 1936 г., вдруг подал на имя Сталина заявление с просьбой освободить его от работы в НКВД по состоянию здоровья (даже он выдержать не смог), и 25 ноября 1938 года указом Президиума Верховного Совета СССР Н. И. Ежов был освобожден от должности наркома Внутренних дел СССР. На его место Сталин поставил Лаврентия Павловича Берия, и сразу же прошел — или был пущен — слух, что наступит послабление, дела всех заключенных будут пересматриваться и объявят амнистию.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});